Когда внутри тебя лишь пустота –
Пусть будет пуст и рожок автомата.
Такая истина мне дана.
А другие все потерялись когда-то.
И сначала мне было всё равно,
Потому что были страх и боль
А сейчас осталось лишь одно –
Стрелять или сыпать на раны соль.
Потому что нас за разом раз
Поднимают и дают лишь один приказ:
Стрелять, пока не кончаться патроны.
Стрелять, пока будет в кого.
Но мы ведь не просто солдафоны,
Нас ложат лишь на двадцать одного.
Мыслей нет.
Чувств нет.
Нервов нет .
Сердца нет.
Есть лишь патроны и автомат.
И вновь сзади крик: "Вперёд!"
Но мой напарник слева сунул дуло в рот.
Я бы мог подумать, что стало с ним,
Если б было время, и было чем.
А так – был, и нет. Ну и черт с ним.
Он для меня не был никем.
Для меня всем стал автомат.
И я теперь лишь одному рад –
Стрелять, пока не кончаться патроны,
Пока не сгорит вечный автомат
И слышать умирающих стоны.
И крики чужих : "Чтоб ты умер, гад!"
А мой сосед слева вдруг решил повернуть.
Видно вспомнил о чём-то, о чём я забыл.
Но ему упёрлось дуло в грудь.
Девять грамм. "Он плохим солдатом был."
А на конце ствола горит тот огонь,
Что лишь сжигает, он не может греть.
Для кого–то сгоревший порох – вонь.
А меня этот запах заставляет петь.
Потому что, как и в прошлый раз,
Нас поднимают и дают всё тот же приказ:
Стрелять, пока не кончатся патроны.
Чтоб стало легче – их нечего нести.
Чтобы смести все заслоны.
Стрелять, чтоб не говорить "Прости..."
И я не сниму руку с курка.
Пусть моя и устанет рука,
Лучше уж так идти сквозь ночь,
Чем просто уйти прочь.
|
|