Когда-то давно, по залитому ярким, игривым майским солнцем, украшенному распустившимися полевыми цветами лугу, сжимая в ладошке букет васильков, бежала маленькая девочка. Ее светлые, с молочным отливом волосы, вольно развивались, повинуясь воле ветра. Лицо девчушки было озарено улыбкой, она была счастлива.
Утром мать сказала ей, что благодаря Богу, день будет солнечным и скоро наступит лето. Лето, Ева обожала лето, ей казалось, что нет лучше времени года. Поэтому она бежала в припрыжку и шепотом, тихо-тихо, проговаривала как любит она Боженьку, такого далекого и всесильного, который даже сильнее папы, ведь Он может сделать так, чтобы наступило лето.
Прошли годы, Ева выросла, стала женщиной, матерью. Однажды, пожелав доброй ночи мужу, убаюкав свою дочурку, она не уснула. Сколько лежала с открытыми глазами, может час, может два, не известно. Но в ту ночь Ева снова, шепотом, говорила с Богом, благодарила Его, присягала на верность, не забывая намекнуть на необходимость светлого будущего.
Семь лет спустя, ту, которая шепотом говорила с Богом, было уже не узнать: выкрашенные в черный цвет волосы, глубокие морщины у глаз, пахнущие табаком пальцы. Ева кричала на Бога, смеялась над слепой верой людишек в Него, открыто, смело и осознанно говорила о своей ненависти к Богу, если Он есть, а если нет Его, то о своей беспросветной глупости и безропотному верованию не известно во что и кому. Ибо не существует верховной справедливости, нет всепрощающего и все понимающего Господа, потому, что не должна была умереть ее доченька, не заслуживала Агнешка столь ранней смерти.
Год тому назад, когда седые волосы вьющимися локонами снова осветлили прическу Евы, когда леденящий дух смерти наполнил комнату с огромной кроватью застеленною белой, с вышитыми, цвета неба, васильками простыней, сжимая в руке маленькую, бумажную иконку, Ева снова заговорила с Богом. Она, которая испытала не осознанное, не обдумывающееся, чистое, детское счастье и любовь к Богу; которая благодарила Господа за то, что дал ей радость жить, породить жизнь и окружить себя любовью; которая так гневно и открыто ненавидела, отказывалась и призирала Бога; она снова, шепотом говорила с Ним. И если прислушаться, то можно было бы услышать так часто повторяемые Евой слова: прости, прости…
Сегодня было солнечное утро, я наспех позавтракал и ушел в парк. Майское солнце, распустившее повсюду свои нежные лучи, радовало взор. Усевшись на выкрашенную в синий цвет скамейку, я обратил внимание как маленькая, белокурая девочка, смеялась и кружилась, наступая босыми ножками на отсвечивающую изумрудным блеском траву. Когда-нибудь, ей тоже предстоит шепот на холодном одре смерти, что будет говорить она?
|
|