Давай уже постелим!
Час, довольно-таки, поздний!
И побудем немного с теми,
кто был до, или будет после.
Встряхиваем простынь,
чтобы легла ровно и просто.
Она зависает в воздухе
буквально на одном вздохе,
скрывая мою помощницу
и опускается, слегка поморщившись.
Где ты? Под диваном что ли?
Тишина и ощущение ветра.
Мы уходим в школу
в рубашках, юбочках, колеблется
занавеска, сминая юность,
убегает девочка, летит бабочка,
велосипедное колесо катится,
спицы сливаются в одно целое…
…простынь опускается, за ней
обрушивается вода из аквариума
океана, из глубин выплывает змей
морской, рождая марево
брызг. Взбираюсь по лестницам
к воздуху и кораблю.
На борту, оборачивается, без лица…
Я так тебя люблю,
что не могу об этом сказать!
Простынь опускается… За околицей
скачет во всю прыть казак,
преследуемый чёрной конницей.
Лес окружает чёрным деревом.
За каждым эхо страха.
Спрятаться, да будто бы побеленный.
Ноги в беге тают, точно сахар.
…опускается, только край простыни,
верхний пришпилен к проволоке
прищепками. За ним далями взрослыми
открывается детство на поводке.
На горизонте пустом тополь,
как крыло бабочки, потерпевшей
крушение, идти до него топать
не хватает сноровки пешего..
Парят над чёрной землёй скаты
белых простыней. Рыскают, чтобы усыпить
электрическим разрядом, открывая носами карты,
лежащие рубахой вверх – крести и кости.
Простынь опустится, просочившись сквозь
изгибающиеся в любви тела.
Вокруг стоит, хлопая в ладоши воз
и маленькая тележка родственников,
напевающих гимны урожая,
раскачиваясь из стороны в сторону.
Стоп! Сейчас мы только что лежали,
теперь стоим, расправляя белую ткань поровну.
Простынь опускается, ты улыбаешься,
говоря, что я сплю на ходу.
Мы опадаем в сон, как в детство,
обретая плавники и хорду.
2002
|
|