5.
Зоя Васильевна не понимала, почему с её сыном случилась беда. Он всегда был здоровым, занимался спортом, служил в армии и не где-нибудь, а в Сирии, в органах. А там слабаков не держат. Да и бодрости ему было не занимать. Было…. Почему было? Он ведь жив, Андрюшенька её… и будет жить! Не может быть, чтобы он ушел так рано. Хотя…. Иногда всё-таки жаловался на голову, но это – следствие той драки, когда избили его. Так, подлечили же! И вроде бы всё обошлось.
Было уже три часа пополудни, когда Зоя Васильевна приехала в больницу. Она поднялась на третий этаж и, подойдя к симпатичной двери в стиле «евро», нерешительно постучала. Дверь тут же отворилась, и перед ней предстал высокий молодой мужчина в белом халате.
- Мне бы Максима Эдуардовича, - чуть напрягая голос, проговорила она.
- Он самый и есть, – Макс приветливо улыбнулся. – Проходите, пожалуйста, присаживайтесь.
- Я хочу видеть сына… - начала было Зоя Васильевна, но не договорила – подступившие спазмы предательски сжали горло.
- Видите ли, к нему нельзя…. Пока нельзя, - поправился Макс, - он всё ещё в коме. Но мы....
- Скажите правду – что с ним? Что-нибудь серьёзное?
- Определить точно пока не можем, но всё идёт по плану, ваш сын подключен к приборам, все необходимые лекарства есть. Приезжал работник охранного предприятия, где он работал… работает… - поправился Макс, - и привез всё необходимое, так что, не волнуйтесь. И давайте лучше поговорим вот о чем, - Макс взял ручку и зашелестел бумагами, - ответьте, пожалуйста, на мои вопросы.
- Да… слушаю вас, - тупо разглядывая большой фикус у окна, выдохнула женщина.
- Скажите, он жаловался на сердце?
- А что… что-нибудь с сердцем? – она встрепенулась.
- Похоже, что так… - Максим Эдуардович слегка запнулся и неожиданно замолчал. Он хотел что-то добавить, но почему-то передумал, а затем, глядя в бумаги, повторил: - Так, он жаловался на сердце?
- Нет, не жаловался, скорее, голова иногда побаливала, особенно после той драки.
- Да, да, ваша сноха уже рассказала об этом. Скажите, а какой образ жизни он вёл? Выпивал? Проблемы с печенью были?
- Образ жизни?.. Да нормальный, спортом занимался. Выпивал, но немного. Я ведь сказала, что единственная проблема – это головные боли, и то – не частые.
- Да, да, помню.
И поговорив ещё минут пять с матерью больного, он задал последний вопрос:
- У вас есть, где остановиться?
- Есть – ответила Зоя Васильевна и, поняв, что аудиенция окончена, встала.
Проводив женщину до лестницы, Макс направился в реанимационное отделение.
«Самое главное, кажется, позади, - подумал он, переодеваясь. - И разговор получился нормальным, и особого напряга не потребовалось. Ну, и на том спасибо…. Интересно, а как там Ник Ник?»
Ник Ник сидел около больного и следил за показаниями приборов.
- Ну, что? - спросил он Макса, когда тот вошел.
- Т-сс, - Максим Эдуардович приложил палец к губам – он заметил, как дрогнули веки больного.
- Да, да, ты прав, - тихо проговорил Николай Николаевич, - давление стабилизировалось, да и остальные показатели почти в норме. Он скоро придет в себя.
6.
Я, действительно, вот-вот должен был прийти в себя. И я ТАК ждал этого момента! Но эти мерзавцы… эти отморозки…. А я-то, дурак, думал, что это Ангел-спаситель явился ко мне в их обличье. А они взяли и отключили меня от приборов, и почти вернувшееся ко мне сознание вновь покинуло меня. Это случилось в четыре часа утра, а в пять я умер. Умер на рассвете, когда на востоке занималась заря, когда светлело небо и просыпалось всё живое на земле. Когда на смену ночи приходил день, по-весеннему теплый, радостный и говорливый. Новый день, но уже без меня.
Моя душа покинула моё тело и зависла под потолком. Присматриваясь к двум мужчинам в светло-зеленых халатах, она всё пыталась понять, зачем им понадобилось убить меня. А пока – между этими двумя возникла небольшая перепалка: они всё не могли решить, кому надлежит звонить моей матери.
Наконец, Ник Ник на правах старшего сказал:
- Всё, Максим, хватит! Давай, звони, – времени нет!
- Ну ладно, - недовольно буркнул тот и вышел из палаты.
Через полтора часа мать была здесь. Ей сказали, что сердце моё не выдержало и что подробный диагноз будет известен только при вскрытии. На её просьбу увидеть меня, уже мертвого, ей снова отказали.
- Зоя Васильевна, поймите, – нельзя! - уговаривал её Макс. - Завтра будет вскрытие, и тогда уж…. Потерпите, пожалуйста, мы позвоним. Да… вот ещё что, - он немного замялся, но всего лишь на секунду, - вы не разрешите нам взять сердце вашего сына на исследование?
- Берите… чего уж теперь… - ответила мать
- Тогда вот здесь – подпишите, пожалуйста, - и Макс проворно сунул ей заранее подготовленные бумаги.
И она подписала, не читая.
Вскрытие было назначено на завтра в клинике Б.Б. Но завтрашнего дня ждать не стали – кому-то срочно понадобилась почка. Да и для «благодетелей» моих всё сложилось, как нельзя лучше: беспрепятственно удалось решить проблему с бумагами, и мать не задавала лишних вопросов: подписала, не глядя, – так что и тянуть было нечего. В общем, выпотрошили меня подчистую: взяли всё, что им нужно было, в том числе и моё здоровое сердце.
7.
Домой меня привезли в этот же день, вернее вечер, а через сутки должны были состояться похороны. Уже приехали родственники, в том числе и мой девятнадцатилетний сын от первого брака, тоже, кстати, Андрей. Его мать, моя первая жена Ираида, уехала к сестре в Чехию и, подыскав себе там мужичка, так и не вернулась назад. А незадолго до моей смерти Андрей хотел продать свою квартиру в Белоруссии, вернее, нашу квартиру, где мы жили в ней когда-то все вместе, – и переехать ко мне. Ну, вот и переехал.
А моя жена, Татьяна, как упала ко мне на грудь, так и не отходила весь вечер и всю ночь. Она гладила моё лицо и приговаривала:
- Андрюшенька, милый, ну, просыпайся… прошу тебя. Ты ведь живой, правда? Ты же знаешь, я не смогу без тебя!..
А потом, будто одумавшись, наклонялась к лицу и шептала:
- Ну, зачем ты это сделал? Зачем?
А когда в могилу бросали землю, Ванечка – сынок мой маленький – протянул в мою сторону ручки и закричал:
- Что вы делаете? Я не хочу, чтобы моего папу закапывали, тогда и меня закопайте вместе с ним!
… Бедный мой мальчик!
Через сорок дней я был уже ТАМ. Пока обживался, пока то да сё… так пролетело четыре земных месяца. За это время балагур и весельчак Максим Эдуардович почти закончил строительство своей шикарной дачи, холёный Николай Николаевич со своей Элечкой только что вернулись из поездки на Канары, а моя жена, Танюша, стала любовницей моего старшенького Андрея.
8.
О том, как я устроился на новом месте, рассказывать не буду. Пусть эта тайна так и останется тайной. Скажу лишь, что мне удалось-таки взглянуть на божественный проект – была такая возможность. И я хорошенько разглядел его, правда, только тот раздел, который касался моих «благодетелей». Оказывается, я был послан на Землю в качестве испытания для них. И что интересно – моя трагедия стала испытанием не только для них, но и для других тоже, потому что один поступок является причиной другого, а последующее событие является следствием предыдущего, всё равно как воронка, которая кружит и засасывает.
Вот и получается, что земная жизнь для нас – это МИГ. И этот МИГ каждый из нас проживает по-своему. И «благодетели» мои проживут его тоже по-своему.
Всего лишь пять лет после моей смерти будет отпущено Максу на прежние земные радости. А потом, в один прекрасный день с лица земли исчезнет его любимое детище, его шикарная вилла. От рук недругов она сгорит дотла. И, спасая своё добро, Макс получит до 70% ожога, да так и умрет, несмотря на отчаянные усилия Б.Б. и Ник Ника.
А через год после пожара Ник Ник разведется с женой и вместе с Элечкой угодит в ДТП, правда, оба чудом останутся живы. Но этот поворот в их судьбе приведет к осознанию неправедности их бытия и навсегда отобьёт охоту к наживе. И более того, все свои сбережения они пожертвуют в детский дом, а сами в инвалидных колясках будут приезжать в церковь, чтобы помолиться о спасении души.
А моей жене, Танюше, придется пережить нестерпимую боль измены. Её возлюбленный, мой старшенький, через два года после моей смерти уйдет к прехорошенькой ровеснице. Но вырастить Ванечку она всё же успеет. И то хорошо.
Один Борис Борисович ещё некоторое время будет процветать, да и то лишь – некоторое, потому что беспристрастное око Фемиды не оставит без внимания и его.
* Интубация – установка трубки в трахею для вентиляции легких.
* Кадаврик – на врачебном сленге – без пяти минут труп.
* Склеить ласты – на том же – умереть.
|
|