Да я родился в царстве-государстве…
Пусть в Тридевятом, может быть и так,
Где откричав о человечьем братстве
Ушёл в тираж картавенький дурак.
Осталась сказка в кубике прививки
И в «красных» книгах с профилем вождя, -
Не мало раз хватал я по загривку
На что попало их переводя.
Конце-концов ОНО меня достало,
Что я язвил… (язвлю и до сих пор),
И словно бык летел на отрез алый,
Что в тонких пальцах рвал «тореадор».
(Сколь не живи, а равенства не будет, -
случись оно – и «яйца на омлет»;
стремясь к нему, с войной уходят люди,
и время-ластик сводит их на нет.
Но и в свободе чавкающей топи,
Где всяк кричит о чём-нибудь своём,
не ты себя, так ближний твой утопит
бесценное творение твоё)
И я был рад, что мир моих фантазий
Не стыковался с красною строкой;
Он ярок был, хотя и безобразен,
И сам я был естественно другой, -
В рисунках склонен был к сюрреализму,
А в музыке лишь к новому и вот
Отринут, перечёркнут и не признан, -
Мол, здесь такой товарищ не живёт.
И я с тех пор отпущенный из клетки
В пространстве Богом данном для любви
Стараюсь избегать любые ветки,
Чтоб не забыть про крылышки свои.
А те, кто вновь ворочают каменья
И поднимают стены крепостей
Всё ждут и ждут чего-то в исступленьи
На пепелище временных вождей.
|
|