Литературный портал "Что хочет автор" на www.litkonkurs.ru, e-mail: izdat@rzn.ru Проект: Все произведения

Автор: Инна МолчановаНоминация: Разное

Сереже Гершанику

      А дождь… слепец! Рапсодом по земле,
   по городу, уснувшему от скуки,
   по Галилее снов, назло луне,
   протягивая маетные руки
   к топольим лицам, к искаженью луж,
   к осевшим городским незлым сорокам…
   Охоч до сплетен… но уже недюж,
   поскольку горечь выплакал до срока…
   
   Так ты… идешь? Или как этот дождь
   застрянешь где-то нежеланным гостем
   и будешь ждать, когда ночная дрожь
   проймет изнеможением до кости,
   когда, таращась в нежити солом,
   на чердаке пригревшаяся кошка
   вопьется слухом в уходящий гром,
   не выбивший в предбаннике окошка…
   
   Идешь?.. И сколько ждать тебя теперь,
   в какой клубочек сматывать мне нитку,
   чтоб избежать немыслимых потерь
   и не сажать на холмик маргаритку…
   
   ***
   
   Лишь в старых сказках -- пошлых и тупых,
   с одним на всех счастливейшим концом --
   скоксовано геройство в акростих,
   украшенный лаврушкиным венцом.
   
   Здесь…сердце… Неуместно, как всегда
   и, как всегда, при боли – не у дел…
   Уже сверх бочки серая вода,
   а дождь ни на одну не поредел…
   ни на один… седой свой волосок,
   хоть плачет миллионы над землей
   тягучих лет… чтоб, уходя в песок,
   пробиться в травах жилкой водяной
   целебной и серебряной… Не мой
   саднящих рук или ослепших глаз:
   вода не кровь, и ей не быть живой,
   переливанье – золота запас,
   которое – молчание ягнят,
   ведомых под прицелом на алтарь,
   где на седмицу с «Не люблю!» распят
   семейный быт -- слюнявый пономарь…
   
   ***
   
   Друзья уходят в новые легенды,
   в затменья и мосты венчальных радуг,
   и потому не верю желтым лентам,
   где черным публикуется неправда:
   «любимому» (мол, в прошлом, не сейчас)
   и «дорогому» -- будто и не другу…
   и пятакам на месте прежних глаз,
   и вздоху, шелестящему по кругу.
   
   Не верю свежевырытой земле,
   коричневым сугробам вдоль аллеи…
   Мороженая приторность суфле
   речей и заверений в сожаленьях --
   навыворот в закрытых зеркалах,
   под вычурностью траурных вуалей!
   
   Душа в то утро явно -- проспала,
   когда тебя насильно омывали…
   
   ***
   
   А помнишь…, как взахлеб, наперебой,
   мы смаковали чувственность пародий,
   и смех звенел – здоровый и тугой,
   чеканя заготовки для мелодий?
   Как страстно и безудержно поток
   нас выносил на отмели экспромтов,
   и… разбивались мы о рифы строк,
   хватаясь за соломку с горизонта…
   
   А помнишь… память, парус развернув,
   нас позвала в альбомные чертоги…
   И мы пошли, как корабли… ко дну,
   откуда выплыть удалось немногим
   до нас… и после нас… Нам повезло:
   разобрались, что дважды в воды Леты
   не опустить надежное весло,
   когда уже до донышка испета…
   
   та песня… где на первую листву
   спикировал, не разрывая нити,
   заблудший паучок… и как пастух
   среди апрельских стал тогда наитий…
   А в сеть его, по звездному лучу
   спустились наши судьбы, словно мушки…
   И мне казалось: это я лечу…
   а сосны раскраснелись до макушки,
   закату подставляясь целиком,
   ласкаясь и царапаясь о пекло…
   И Бог ходил по душам босиком…
   И все земное перед этим блекло…
   
   ***
   
   Ну, что, дружок, теперь – на посошок?
   По маленькой? А маленький – граненый…
   Давай… за этот райский уголок,
   за этот край, в свою тайгу влюбленный,
   за ту «вертушку», что в стрекозий миг
   врубилась в поле с красным молочаем…
   За немоту, которая – как крик…
   За недоговоренное молчанье…
   
   Ты мне, а я тебе… Плеснем, как встарь,
   пересекая вены в брудершафте,
   и… замахнем… ты только не вставай,
   я сам достану корвалол из шкафа…
   
   ***
   
   Представляешь, какая-то дура
   мне вчера на бегу, впопыхах
   наврала, что восьмого ты умер!..
   Ты пошли ее ласково на х…
   
   Отругай, как шальную сороку
   (их сейчас до фига развелось!),
   да… я знаю, тебе было плохо,
   но и мне в эту ночь не спалось.
   
   Что-то лаяли в темень собаки,
   и горланил на дачах петух,
   и какие-то странные знаки
   посылал самолет… и потух,
   и луна по безвестному кругу
   слишком быстро скатилась за лес,
   местный бомж, провожая подругу,
   на помойную кучу залез
   (идиот!) и кричал во всю глотку,
   чтоб «шалава» вернула пузырь,
   а шалава нетвердой походкой
   уносила пузырь на пустырь…
   
   Все, как было… до этого… после,
   неизменным осталось сейчас…
   Только восемь и восемь, и восемь –
   это дата шикарная! Класс!

Дата публикации:29.08.2006 16:27