***
Вдоль сибирского тракта,
вдоль тракта Варрав и Христов,
Вдалеке от столиц,
пораженных в мозги новоязом,
Разрастается город средь мест,
чей характер суров,
Разрастается как, предположим,
сибирская язва.
Город-пахарь и сеятель,
Тянет свои рюкзаки,
Словно крест на Голгофу,
Спешит он то с дач то на дачу.
Город машет на трассе рукою:
приятель, подкинь!
Ты его подвези
И кивни на прощанье: удачи!
Город-слесарь и сварщик,
А нечего выпить, - так вор,
Если руки в мозолях,
Но дыры да ветер в кармане.
Город-жулик большой,
Город сам себе и прокурор,
Крутит деньги по банкам,
Рубли не считая за мани.
Город - вечный философ,
нередко и вечный студент,
Пропивающий жизнь,
как коктейль из любви и коварства.
Город - каменный идол и дом,
площадь и монумент.
Город - врач своих ран,
Донор для своего государства.
Город-призрак, зачатый
на кульманах шумных общаг;
Из подростков-бараков,
"Мочивших" квартал новостроек;
Долг отдавший стране
В те года, когда был он прыщав;
Уходящий под землю - в метро -
то от пуль, то с попоек.
Город-брат, город-кореш,
А где-то, порою, поэт.
Город-псих, затянувший
проспекта косяк спозаранку
Город-бомж,
закрывает глаза
на перине газет.
Город-нарк, протыкает
иглой незажившую ранку.
Мне признания в нежной любви
Здесь не вымолвить слов
Я тебя не люблю в миг любой
от станка до стакана
И хотя весел нрав твой,
Твой взгляд неизменно суров.
Но я жить буду здесь,
Как ни пагубно то, как ни странно.
|
|