Запомни свет в моих глазах –
Иллюзий ярких, теплых силу.
Прости, что в мыслях и мечтах
Тебя, наверное, любила…
Убогий город уничтожала грязная осень. Этой осенью я похоронила Тебя…
Что значит «грязная осень»? Это пора, когда золото под ногами, упавшее с деревьев, захлебывается в слякоти; когда не нужно слушать печальную музыку, чтобы стареть; когда каждая вещь принимает свой Истинный облик. Как неприглядна Истина…
Я слушала Lacrimosa...
Я давно не слушаю эту группу, потому что выросла из неё, хотя, не знаю, можно ли вырасти из прошлого. Звуки органа плыли по комнате, смешиваясь с дымом сигарет и запахом ладана. Они, движимые иллюзиями создателя, стремились вверх, но электронные, и от того мертвые и тяжелые, зависали где-то посередине, не имея сил вознестись. Музыка задевала огонь свеч, он трепетал, и все плотнее прижимался к их восковым телам. А, может, это просто сквозняк…
Я никого не ждала…
Я давно никого не жду, потому что давно похоронила всех, кого могла бы, хотела бы ждать. Они приходили в мою жизнь и уходили из нее. Некоторые уходили сами, некоторых выгоняла я. Но хоронила я всякого, кто уходил. Родные, любимые, друзья – каждый, уходя, уносил маленький кусочек моего сердца. Живого сердца из крови и мяса. Я хоронила их с этими кусочками, и у меня не осталось сердца. Но иногда почему-то так больно…
Ты пришел в полночь…
Наш Союз – двойная Сила, многократно помноженная на энергию любви, жаж-ду движения, желание осязать цель, стремление идти вперед по Пути, который не каждый видит, и о котором даже не каждый знает – мог РАЗРУШАТЬ и СОЗИДАТЬ. Вместе мы могли ВСЕ! Я даже могла бы ждать Тебя. Я даже могла бы любить Тебя. Возможно, могла бы даже жить для Тебя.
Легкий стук в дверь…
...захлебнулся и утонул в звуках электронного органа, в дыму сигарет, в запахе ладана.
Пряди волос в крови, в крови бледное лицо, искаженное гримасой мучительной боли, тонкая струйка крови стекает из уголка губ вниз по подбородку. Театральным жестом Ты прижимаешь руки к груди. Кровь сочится сквозь пальцы, капает с подбородка и смешивается, смешивается, смешивается на тонких длинных пальцах, белых запястьях, от этого не по-мужски изящные руки кажутся еще изящнее и белее, чем я их помню. Ты откидываешься назад и прикрываешь глаза от боли и безысход-ности, тем самым, гася надежду и тоску во взгляде.
Нас разделяет лишь тонкий слой дерева, покрытого бесцветным лаком.
Ты стоишь за порогом моего Мира…
Ты пришел из другого мира, и, как все те, кого я похоронила еще до Тебя, при-нес боль и беспокойство в это хрупкое Пространство, которое я кропотливо создавала из мыслей, из музыки, из слез, из надежд, из боли, из… по кусочкам, по фрагментам…
Острый и такой волнующий запах свежей крови...
…неуверенно застыл на пороге моего Мира красным туманом. Туман обволаки-вал меня, вытесняя из памяти сигаретный дым, запах ладана и, кажется, даже звуки электронного органа.
Там, за дверью, Ты ждал, а я вдыхала пряный запах Твоей красной крови, Твоей боли, чего-то еще, но это не так важно... Я сходила с ума… Остановись, мгновение…
Веки опустились, скрывая Твой силуэт за порогом и, впервые, за много лет я увидела Черное Озеро так четко, как не видела еще никогда. Остановись мгновение…
Твой стон…
…привел меня в чувство. Озеро качнулось и, теряя краски, растеклось в воспа-ленном сознании…
И снова полночь, порог, Ты, кто пришел из другого мира и принес боль и беспо-койство.
Замок резко и громко огрызнулся, он чувствовал тоску, страх и боль, что окру-жали Тебя. Ему не нравился красный туман, который сводил меня с ума. Он привык к дыму сигарет, запаху ладана…
Кожа, не залитая кровью, уже начала отливать синевой. Из раны на груди вместе с кровью утекала Твоя жизненная сила. Ты медленно сполз к моим ногам. Я присела и заглянула в Твои глаза.
- Привет, - прошептал Ты.
Я не ответила, лишь кивнула. Ты молчал, молчала и я. Время утекало, а с ним и остатки Твоей жизни.
- Извини, что я…
Ты не закончил фразу. Я пожала плечами:
- Все нормально.
- …пришел, - наконец с трудом выговорил Ты.
- Все нормально, - повторила я.
В Твоих глазах были страдание и боль и, что-то еще, наверное, надежда, но это не так важно... Ты закашлял, кровавая пена пузырилась на Твоих губах, ручеек крови ожил вновь.
- Легкое задели, - поведала я Тебе.
Твои ресницы дрогнули, выражая согласие, и даже это далось Тебе уже с тру-дом. Ты из последних сил хватаешься за ускользающее сознание, но осмысленность взгляда рассыпается, а с ней надежда и тоска.
Остались жалкие мгновения Твоей жизни, но я успею. Я опускаюсь на колени и приподнимаю Твою голову. Слипшиеся от крови пряди обвивают мои руки, оставляя на коже бурые полоски, некоторые безвольно падают на бетонный пол лестничной клетки. Ты открываешь глаза, я снова что-то вижу в них, может, надежду, но это уже неважно...
Я так низко наклоняюсь к Тебе, что теперь вижу только Твои глаза – бездонное Черное Озеро - так четко, как не видела еще никогда. Остановись, мгновение…
Наши случайные ночи любви не знали такой страсти и боли, какую я вложила в этот поцелуй. Это был последний гвоздь в крышку гроба нашего не родившегося Союза - двойной Силы, многократно помноженной на энергию любви, жажду движения, желание осязать цель, стремление идти вперед по Пути, который не каждый видит, и о котором даже не каждый знает.
Говорят, что кровь соленая, возможно, но Твоя кровь сладкая и пряная, как старое-старое вино. Я до сих пор помню ее вкус на своих губах...
В Твоих глазах я прочитала удивление…
- Ты думал, я не могу быть жестокой?
…надежду, но это не так важно...
- Ты ошибался.
…боль и укор…
Ты что-то хотел сказать, но снова закашлял. Твой взгляд стал гаснуть. Я осторожно опустила Твою голову на пол, аккуратно поправила волосы. Я так давно не видела Тебя, они отросли. Твои волосы стали такими длинными!
Этой осенью я похоронила Тебя…
Я даже могла бы ждать Тебя. Я даже могла бы любить Тебя. Возможно, могла бы даже жить для Тебя.
Ты истек кровью на моих руках, смывая грехи тех, кто приходил в мою Жизнь и уходил из нее, унося маленький кусочек моего сердца. Живого сердца из крови и мяса.
Ты истек кровью, смывая грехи тех, кого я могла бы, хотела бы ждать, но кого давно похоронила. Они приходили в мою Жизнь и уходили из нее. Некоторые уходили сами, некоторых выгоняла я. Но хоронила я всякого, кто уходил.
Ты истек кровью, смывая мои грехи, которые долго и тщательно взращивал и лелеял во мне своей жестокостью, эгоизмом и, чем-то еще, но это не так важно...
C Тобой вместе мы могли ВСЕ!
|
|