Вместо эпиграфа. Вчера они могли жить спонтанно и взахлёб. Завтра они закроются в хибарах и замках, трясясь и опасаясь высунуть нос на мощёные улочки. А что сегодня? Счастливое неведение? Предощущение катастрофы? Или такое же беспечное гулянье, как вчера и всегда? Они уже одиноки. И это одиночество смертников, не подозревающих о... Одиночество разгула.
Веранда, сумеречный сквер,
Ботинок лаковый.
Кружатся в глубине таверн
В кадрили факелы.
Щеколда, звякнув, полоснёт
Безмолвье душное;
Вздремнул у грабовых ворот
Страж с колотушкою.
Скользнул за вышитый тесьмой
Полог алькова
Сеньор - подведены сурьмой
Хористки брови.
В теснине схронов и хором
Тащился с присвистом
Кортеж бродяжьих похорон
Под скрипку чибиса.
Качнулся, пробив час убийц
Тут лунный маятник:
Хранит всех мёртвых от лисиц
Булыжник-памятник.
Кумыс, калач, кабацкий чад
И россыпь проса.
Хмелел рапсод, струной бренча,
От кальвадоса.
Из револьвера по свече;
Сочится окорок;
Девица в вытертой парче
С шафранным локоном.
Здесь яд гюрзы, дубовый стол,
Кошель дублонов –
Торги за право на престол
В харчевном лоне.
И льётся крепкий арманьяк
По хриплым глоткам
Под пляску за кривой пятак
Дев в папильотках.
Никто не видел, как сверкнул
Из тьмы карбункулом
Зрачок, и пара тонких скул,
Сведённых мукою.
Под завыванье шалых псов
С двери таверны
Замшелый скинула засов
Холера.
|
|