После не нужно гордости и слов, просто забудь…
- Простишь ли ты когда-нибудь меня?
Полумрак кабинета, заваленного яркими журналами об ирреальной жизни, полушепот сияющего монитора, молчание стен и они. Она на чужом стуле за чужим столом, рассматривает не свои бумаги и пытается вжиться в это великое пустое и важное, он уже в нем. Это его территория, воздух и вода, для нее все здесь мимолетно и ненадолго – разные полушария.
- Минуту подожди еще, и мы …
Секунда и день, минута и месяц – слишком далеко, ирреально, но не красиво.
Поезд отходит, вещи заброшены в вагон, а мы на перроне. Ты плачешь, жмешь мне руку и просишь еще один день, хотя бы еще один. Все понимаю, но уезжаю к себе. Неделя с тобой, боюсь спать и потерять хотя бы один твой день. Не отходишь от меня, шепчешь, кричишь, требуешь все одно – останься. Сказки, какие красивые сказки были рассказаны тебе, чтобы прикрыть ложь и боль – уезжаю.
После, после стук равнодушных колес и слезы дорогого человека. Уехать – остаться, уехать – остаться, ромашка и эти колеса, уехать – остаться.
- …поговорим. Чуть-чуть еще.
Ты забываешь поздравить, написать, позвонить, да и мне нечем гордиться. Один долгий разговор по телефону, не разговор, а полушепот, полукрик: приедешь – приеду, обязательно – конечно. Никто так и не купит билет.
- Подожду, поброжу здесь, окунусь в твое кабинетное эхо. Чуть-чуть.
Стены шершавые и раздраженные – неприятно. Ходить по полутемной комнате, где все ново и чуждо, натыкаться на углы – больно.
- Включи свет. Что ты в темноте найдешь?
Взвизгнул выключатель – свет. Слишком ярко, чтобы быть ирреальным, каждый угол брызнул отблесками огней, как ножами в мишень.
- Выключи. Не могу, не переношу,… выключи!
Белый лист обжигает руки, глаза и сердце. Слишком близко и неприкрыто, как на площади при казни. Письма, писать тебе письма нужно, редко, часто, страшно, шумно. Вывести «привет», шесть букв – пустота, это не то, что бы прокричала. Сойти с ума от бессилья, расплакаться над листом и вывести несколько строк.
Написать, как безумно счастливо здесь живется, волнуется, и любиться – не получится. Все после скатится к вою, судорожному глухому плачу – письма не любят лжи. Белоснежный и верный требует откровения, причастия и света.
Полутьма, полусвет – то ли ложь, то ли правда, бальзам и яд. Недосказать, промолчать, улыбнуться и спрятать боль.
Письма напишу после, а пока открытка – пару строчек, большая картинка и подпись в углу.
- Чему ты улыбаешься в темноте?
- Тебе. Все так хорошо – вместе. Могу обнять тебя, наговорить глупостей – ты рядом. Что мы делаем? Километры, пункт А и В, один велосипед… Простейшая задачка из учебника, только ответа нет.
- Несешь ахинею, перестань. Ответ простой: я посажу тебя на велосипед и увезу, а математика пусть катиться в свои пункты. Какая нам будет разница?
Белые хлопья пенопласта, словно снег, падают на домик в шаре. Трясем и улыбаемся неведомым людям, живущим в этом игрушечном замке. А снег все кружится за окном, а пенопласт за стеклом. Хочется тепла, пледа и сладкого чая.
Поселить бы в нем всех моих дорогих и близких, укрыть от сердитого неба и дурных идей. Там уютно, изредка кружат хлопья. Буду любоваться вами, и не будет существовать конвертов и телефонов, километров и проводов. Ирреально и тепло, как в сказке.
Трясу шар и улыбаюсь искусственному снегу, дому и миру. Как хочется верить в сказки.
- Мне страшно.
- Что с тобой?
- Что с нами? Очень страшно: время ускользает, как песок, сквозь пальцы. Пытаюсь удержать, но он слишком мелок и горд, чтобы простить нас. Это твой кабинет, твой мир, а мне все здесь кажется таким далеким. Что-то теряется в этих километрах, просачивается и не доходит. Редкие звонки, пару строчек в открытке, люблю, скучаю – все это так ирреально. Мы не знаем, как улыбается солнце, и плачет дождь. Звоним, когда удобно, говорим то, что нужно, слышим лишь эхо.
- Так живут миллионы, живут же.
- Такие большие цифры, а я всего лишь малая единичка в этом строе. Просто мне кажется: километры прошлись по нам тяжелыми от грязи сапогами.
- Чудачка. Бросай все, садись ко мне на велосипед, и поехали.
- Нас нет, лишь песок на руках.
- Скоро весна, будут дожди. Все не так страшно.
Стареющая осень, иней в волосах, боль в пояснице, раздражение по пустякам – не уютно. С тобой совсем не тепло, а рядом слышится дыхание приближающейся зимы. Пора. Так не хватает красоты и нежности, пора.
Было золото твоих волос в руках, шепот мудрого неба, было – так больно, что теперь нет. Хочется хрустящего снега, а багровые листья уже превратили в пепел.
Отрекаюсь, а ты не спешишь вернуться. Не звоню, не пишу, не живу, а лишь жду – тишина. Вернешься, а я научусь жить, просто жить без тебя. Работа, дом, суета, здоровье и еще что-то там мешает позвонить и услышать голос, узнать, встревожить. Уставшие от земли не спешим к небу - только спать и спать. После теряем и плачем, пытаемся вернуться, но уже некуда – двери закрыты.
- … Ты уехала.
- Ты не пытался удержать.
Лицо такое обычное, есть намного красивее. И все же что-то подорвало его. Была с ним, не замечал, ложился в постель, дарил цветы, отправлял на вокзал. Удобно, когда в разных городах – никто никому ничего не должен, не объяснений, ни выяснений отношений, полный штиль. Не знал ничего кроме имени, все остальное – пустое. Нравилось ее тело, молчание и глаза, что-то не совсем ясное, но не претендующее.
Вот и сейчас в кафе, слишком много света, и тогда кафе светлое, уютное. Знакомство – расставание, она в чужом его городе, теперь он в ее. Перевертыши, не думал, не гадал, а тут все бросил и решил узнать больше имени.
- Ты не звонила.
- Ты помнишь мои звонки?
Ни звонков, ни писем, просто она сидела за столиком того кафе и чему-то улыбалась, а он проезжал невзначай мимо. Когда не находил ее, просто ехал к другой, а там, как получится. После сумбурных дней вдруг видел ее лицо, бросал все, чтобы сухо сказать: «Привет!». Как-то хотел, не важно, что, просто не сделал.
- Ты могла все объяснить.
- Ты никогда ничего не спрашивал.
После нее в квартире оставалось неуловимый ветерок, все было по-другому. Других женщин он уже не водил к себе домой, ведь на эту постель после ляжет она.
- Я скучаю.
- Извини, не могу скучать по вокзалам.
Просыпаясь, обнимала его, и прошептав: «Ты юдо», убегала одеваться. Скоро поезд, пили чай, он вызывал такси, целовал в щечку. Счастливого пути!
- Тебя просто не хватает.
- Некому вызывать такси.
Не ехал с ней на вокзал. Не любил этих церемоний, нужно говорить что-то, просить вернуться. А вдруг попросит или не отпустит, просто не сможет, а после дороги не будет назад. Так лучше: такси, поцелуй у двери, вернется.
- Все не так, просто...
- Просто на вокзале. Там в толпе одиноких людей одиночество обжигает сердце, и каждый вдох еще больнее. Ждешь отправления, как спасения, больно. Едем, всегда едем к лучшему, а там, на перроне, чужие люди. Уезжаем, чтобы попросили остаться. Бродяги живут на вокзале, потому что там они не одиноки в своем одиночестве. Зал ожидания. Не люблю все это, не такая сильная, просто не могу больше.
Он не может, не сможет после, а она после забудет все, и эти вокзалы. Удержать, увезти, не отпускать и узнать, о чем ее молчание. Не важно, что дальше, сейчас – не сдавать позиций.
- Мне уже пора. Ты, юдо, просто чудо. Все еще будет!
- Тебе же не нужно на вокзал?
- Нет. Домой, и тебе пора. Забудь.
Шелест глянцевых страниц, шорох штор.
- Журналы упали? Есть пострадавшие?
- Почему же пострадавшие. Более тесное знакомство с полом и мусорной корзиной пойдет им на пользу. Красивые картинки упали в корзинку. Стишок.
- Немного аккуратнее.
- Зачем они тебе, такие красивые и ирреальные? Прячешься от мира или от меня?
Км. Мммм… метры. Они разные бывают, пузатые и худющие, просто врываются в жизнь и существуют. Разделяют, соединяют, обтекают наш с тобой мир. Мираж, все это лишь оправдание жалкое и жестокое. Ничего не существует, если где-то есть ты и я.
- Видишь, звезд так много, их слишком много для нас. Тебе холодно?
- С тобой не чувствуешь мурашек на теле. Все это так хорошо, ты есть.
- Вот это дело, а то простишь – не простишь. Ромашка. Мы, все остальное не так важно, если ты не отпустишь и не отречешься от меня.
Мир так огромен, страшно затеряться, потерять тебя. Твое молчание, любимая музыка, суета не важно где, просто где-то, и это очень дорого и близко. Не отречься и не заменить, не время, нет сил.
Близость это не миллиметры, не расстояние, это состояние души, вечный полет навстречу. Время, а время ускользает, и хочется плакать порой, очень скучаю, а после забываю…
- Простишь ли ты когда-нибудь меня?
|
|