Имыч, давай бодаться:))
Я в упор не понимаю грамматических несуразностей Эллы Крыловой. Ты отказываешься видеть смысл в построениях Веры Никольской. Налицо неустранимое противоречие. Очень интересный случай, я тебе скажу. Прочитала я в свое время книгу "Алгоритм изобретения" и вот там неустранимое противоречие в требованиях к объекту разрешается только новой идеей, изобретением или открытием. Я не думаю, что тебя или Олега Горшкова ослепило имя Бродского.
Я надеюсь, что ты тоже не делаешь скидки на мое якобы добродушие.
И поэтому разговор, освобожденный от чисто личных упреков во вкусовщине и поклонении кумирам обещает быть интересным.
Итак, чем отличаются, откуда произрастают два стихотворения, из-за которых ломаются копья в сегодняшнем конкурсе?
Об Элле Крыловой и говорить нечего - там все решено и подписано. Человек дышит в затылок Бродскому. С моей точки зрения это не комплимент и не характеристика. Давно уж пора либо обойти, либо найти свою дорогу. А мы все томно говорим о рассыпающемся мире. В раскрашенных оболочках футуризма, среди моментальных снимков постмодернизма с легкой иронией автора, заплутавшего в декорациях.
Что важно в этих стихах? Авторское "Я". Бессмертное, великое, преображающееся из кариатиды в ростру, из ростры в мраморный торс. А слепой мир суетится вокруг авторского Эго, единственного, незыблемого, пускай и рассыпающегося в песок, но неподвижным взором своим остающимся наедине с вечностью и с Богом.
Слов нет, очень заманчивая картина! И поэту, сумевшему ухватить это ощущение, можно простить и небрежность, и тривиальность. Знаете, такие стихи - как ряска на пруду, которая подсвечена осенним солнцем и кажется великолепным ковром.
Итак запомнили - Великое Эго и суетливый мир. Великий Маяковский - и ярость по поводу "их", жрущих и пьющих. Великий Бродский - и легкая ирония небожителя, этакий взгляд свысока на пыльную землю. Великая Элла - и пошлый, истертый мир.
Причем сами понимаете - у действительно великих основная идея творчества не так выпукло проявляется. Великий поэт многогранен. А вот последователи, услышав одну божественную мелодию, вовсю наигрывают ее на своих органчиках.
А если мне не нравится эта мелодия, то все привходящие недостатки тут же вылезают во всей их непригожести.
Вера Никольская - тоже последователь. Но иного, не менее глубокого направления в поэзии.
"Умывался ночью во дворе:
Твердь сияла грубыми звездами"
"На бледно-голубой эмали,
Какая мыслима в апреле
Березы ветви поднимали
И незаметно вечерели".
Узнали? Осипа Эмильевича нетрудно узнать. Понять - труднее. Его герой - не в центре мироздания. Но мироздание - живое, грозное, трепещущее - смотрит на него. Мироздание играет с душой поэта, словно с котенком, иногда оборачиваясь солнечным лучом, иногда прибоем, оживая высочайшим эллинским мировоззрением - в каждом дереве - дриада, в каждой волне - нереида.
Эту традицию глубоко и мощно продолжает уральская поэтесса Майя Никулина.
"Ветер, уставший раскачивать сад,
Сбил напоследок флюгарку на крыше.
В доме устали и весело спят,
руки раскинув и больше не слышат,
как за оградой деревья шумят,
как затевается рай или ад –
снежно, темно, высоко, невесомо…
Вдоль неподвижно плывущего дома
гнутся пространства и ветры гудят."
Женская, женственная сущность ее поэзии привносит трепещущую ноту любви и жалости в образ живого мироздания, держащего на своей ладони человека. В ней есть темные глубины Эроса и нежность материнства. Многое в ней есть того, что не слышится детям, идущим к гибели за звонкой дудочкой Крысолова.
Вот эта музыка грозы, размыкающей обыденный круг бытия, и живет в стихах Веры Никольской. Ее гроза - мифологическое существо, озорное и грозное, ворвавшееся в дом и сад, если хотите, в греческий Номос, обозначенный несколькими штрихами - лучом солнца, садом, глубью колодца. Тщательно оберегаемый мирок авторского сознания - не отъединенный от разбойного нападения стихии, но тем более драгоценный, тем более светящийся счастьем.
Ты видишь, это не просто два стихотворения, два поэта, две последовательницы!
Это - два пути восприятия мира и собственной души.
Либо высокомерие Бога.
Либо глубокое взволнованное УЧАСТИЕ в самореализации этой великолепной реальности, разворачивающейся перед нами, разворачивающей, словно свиток, нашу мятежную душу...
|
|