Пределы мира на востоке – розовей:
ночь пытке предают. Рассвет…
Гей, ветер! Бурю поизящнее завей!
Ты – хоть бродяга, но в душе – поэт.
Казни, иль милуй: я иль соловей!
Всю ночь – ни дуновенья: столь тиха!
И лунный апельсин созрел: сорви!
Я – в власти романтичного стиха,
вымучивала вирши о любви.
А серый деспот заливался, не стихал.
Владыка ночи – он? Бездельник! Бузотер!
Едва строку вынашивала – в муках,
рвал в клочья он ее, бросал в костер
или топил – в божественнейших звуках,
взяв на подмогу птах – своих сестер!
Строфу я вынянчила, выдав на гора,
вплетя метафор и эпитетов алмазы.
Дивилась резвости и меткости пера!
Он выдал трель… Слова померкли сразу,
сравнений жалких потускнели стразы…
Птах песней посрамил Гранд-Опера!
Пичужке клюв заткни, ветрило, брат, -
пока сонет досочиняю – бледный.
Достигнешь ли его – у Райских врат,
где душам праведным поет он гимн победный,
золото трелей им даря? Мой грошик медный –
возьми в залог. Отдай пиитам бедным –
как символ поэтических утрат.
|
|