Арбуз сладко хрустел под зубами. По Аниному подбородку стекал сок, она вытирала его тыльной стороной ладони и вновь откусывала хрупкий кусок вкуса. Было так хорошо, когда говорят, что хочется умереть. Но умирать ей совсем не хотелось, ей просто хотелось, чтобы этот миг замер, как на фотографии. Нет, скорее как на видеопленке. Отрезать с этой пленки все прошлое, отрезать все будущее и оставить крошечную сценку. Дубль первый – «Арбуз». Первый и последний, единственный. Просматривать снова и снова. Жить в одном лишь этом дубле.
Но пленки никто не обрезал. Закончился арбуз, закончился непринужденный разговор и стал слышен настойчивый шепот часов, возвещающий о том, что вечерний гость слишком задержался.
Глухо щелкнул замок на входной двери и Анин кулак со всей силы ударил стену.
……………………………………………………………………………………………………...
- Раз, два, три. Поехали! Серж, мать твою! Лажаешь! Заново!
Сказать, что репетиция была напряженной, значит не сказать ничего. Серж и Кранский были, мягко говоря, с большого бодуна, Сэм психовала из-за каких-то своих проблем, Аня посадила голос, а Олег попросту не пришел. Дрон же матерился через каждое слово, не забывая никого из дружной компании, и все обещался «послать все это к чертовой матери». В завершение практически одновременно расстроились обе гитары, и пришлось закругляться.
Их группа образовалась спонтанно. Идея принадлежала Дрону и Сэму, которые до этого играли гитарным дуэтом просто на тусовках. Собственно, на одной из тусовок к ним и присоединились Серж с Кранским. Олега и Аню позвала Сэм, услышав через знакомых что они очень даже не плохо владеют своими голосами. Тексты и музыку писал Дрон, так что он по праву считал себя лидером группы. К тому же именно он договорился о прослушивании, после которого их записали в участники фестиваля. Теперь же до выступления оставалось меньше двух недель, а они никак не могли отшлифовать одну-единственную песню.
- Так, народ, от меня сегодня все равно толку нет, так что я домой. – Аня положила микрофон и подняла с полу рюкзак. – До завтра!
Поначалу ее действительно заинтересовала идея о группе, но сейчас все несколько перегорело, к тому же появилась куча новых проблем, которые требовали скорого решения. Одной из первых, была, конечно же, была прошедшая сессия. Вернее долги, оставшиеся после нее – зачет по английскому и экзамен по сопромату. И если со вторым проблем не предполагалось, то вот с первым придется побегать…
…Арбуз сладко хрустел под зубами. По Аниному подбородку стекал сок, она вытирала его тыльной стороной ладони и вновь откусывала хрупкий кусок вкуса…
… Аня тряхнула головой, словно нажимая на невидимую кнопку «стоп». Да, с зачетом придется побегать. При ее посещаемости Рыбина может пойти на принцип. Впрочем, контрольные на руках, если хорошо подготовиться, то зачтет, никуда не денется. Обидно только, что у остальных-то этого долга нет, что все сдали сразу и кроме нее никто с группы не бегает за англичанкой с бегунком и зачеткой. А ведь посещаемость у Ани еще не самая плохая! Самая плохая посещаемость, а вернее ее полное отсутствие было у Подольской, которая зачет попросту купила. Хотя какая разница кто там что купил, если в своем провале Аня виновата сама – ведь могла же подготовиться, могла же хотя бы контрольные сделать!
Репетитором по английскому была женщина средних лет с забавным отчеством Ленинидовна. «Ленинские идеи» - вот как расшифровывалось имя ее отца. Впрочем, и в самой Марии Ленинидовне, учительнице средней школы, было что-то трогательно-совковое. Ни то старомодная прическа, ни то одежда, ни то нечто неуловимое в характере и манере разговора.
Объясняла Мария Ленинидовна вполне доступно, но слишком уж тянула время. Что, в принципе, и не удивительно, если учесть, что за час занятия Аня платила двести рублей.
Мария Ленинидовна любила тонкие тетради на четырнадцать листов, шариковые ручки и тяжело вздыхать «деточка, мне кажется, ты просто патологически не способна к английскому»…
…Арбуз сладко хрустел под зубами. По Аниному подбородку стекал сок, она вытирала его тыльной стороной ладони и вновь откусывала хрупкий кусок вкуса. Оставляя очередную опустошенную дольку, Кирилл поднимал на нее светло-серые глаза и продолжал прерванный разговор. Впрочем, этот разговор…
… Аня тряхнула головой.
- На самом деле, Анечка, здесь все очень просто. Ну, сделай себе шпаргалку в виде маленькой таблицы, чтобы можно было заглянуть и…
…Арбуз сладко хрустел под зубами. По Аниному подбородку стекал сок, она вытирала его
тыльной стороной ладони и вновь откусывала хрупкий кусок вкуса. Оставляя очередную опустошенную дольку, Кирилл поднимал на нее светло-серые глаза и продолжал прерванный разговор. Впрочем, этот разговор и нельзя было назвать прерванным. Тихий теплый голос и сахарность арбуза сменяли друг друга так органично, что совершенно невозможно было разделять эти минуты на вкусы, звуки, запахи…
… Аня тряхнула головой и до боли сжала руки.
Это занятие не прошло даром, Аня все-таки поняла достаточно, чтобы ответить хотя бы на тройку. Да, пожалуй, на тройку она теперь ответит наверняка. Теперь наличествуют все контрольные, к которым невозможно придраться, а после контрольных стоит ответить всего на один вопрос и – все. Да, получить бы только этот чертов зачет, а потом можно будет пересдать сопромат и спокойно жить до следующей сессии. Как говорится, от сессии до сессии… А там еще одна сессия и на законные летние каникулы, а это значит месяц походов, посиделок с друзьями и месяц откровенного дуракаваляния, в который можно будет отдыхать и от походов и от друзей. Ну ладно, не от самих, конечно, друзей, а от шумных гулянок, вечеринок, тусовок, как ни назови, а все к концу месяца начинает надоедать. Это только поначалу хочется все ночи напролет проводить в веселой компании, распевая песни под гитару… черт, а ведь впереди еще фестиваль! На самом деле спеть на нем никакой трудности не представляет и Ане, в отличие от музыкантов, не обязательно оттачивать мастерство на репетициях. Вот только восстановился бы поскорее голос. И не ради фестиваля, не ради группы, а просто… просто петь хочется. Так, для самой себя. От души…
…Арбуз сладко хрустел под зубами. По Аниному подбородку стекал сок, она вытирала его
тыльной стороной ладони и вновь откусывала хрупкий кусок вкуса. Оставляя очередную опустошенную дольку, Кирилл поднимал на нее светло-серые глаза и продолжал прерванный разговор. Впрочем, этот разговор и нельзя было назвать прерванным. Тихий теплый голос и сахарность арбуза сменяли друг друга так органично, что совершенно невозможно было разделять эти минуты на вкусы, звуки, запахи… время остановилось, времени больше не существовало. Был только сумасшедший миг, совместивший в себе всё – теплоту тихого голоса, вкус арбуза под зубами, теплоту большой руки…
…Лежащая на тротуаре бутылка из-под пива пролетела вперед и со звоном разбилась.
Нет, все-таки как бы Аня ни относилась к группе, фестиваль ее волнует. Ведь это тебе не школьные праздники и даже не институтское посвящение в студенты. Это половина города, это освещение события телевиденьем и прессой. Да и вообще это просто сцена в настоящем смысле ее слова. Но у них все получится. В любом случае у них все получится. Сэм с Дроном замечательные гитаристы, Серж прекрасный ударник, Кранский превосходно владеет клавишами, а Олег сможет отменно спеть и без всяческих репетиций. Мелодию уловил, текст запомнил – и ладно. Отыграют как надо. Даже лучше, чем надо. Просто сейчас у всех естественный мандраж.
А ведь Сэм с Дроном раньше встречались! Это время застала даже Аня. И просто удивительно как из скандальной страсти их отношения перешли в крепкую дружбу. Судя по рассказам, у Сэм, а в быту просто Саши Эдуардовны Мириной, был просто талант расставаться с молодыми людьми без враждебности. Да, многие Анины знакомые этому только бы позавидовали.
Интересно, а собственные размышления можно отнести к сплетням? Аня улыбнулась. Если так, то она могла назвать себя последней сплетницей города. Не обсуждая людей с кем-то другим, получая информацию по случайно услышанным фразам, Аня могла часами обдумывать их поступки, характеры, просто их жизнь. Впрочем, нет. Какие же тогда это сплетни. Ведь своими размышлениями она не делилась, все это оставалось лишь в мыслях, хотя от некоторых выводов Ане становилось не по себе настолько, что казалось, будто она только что вслух и в компании сказала о человеке гадость…
…Был только сумасшедший миг, совместивший в себе всё – теплоту тихого голоса, вкус арбуза под зубами, теплоту большой руки, вкус тонких губ. Был только сумасшедший миг абсолютнейшего единения и бесконечного монолога двух душ, давно уже слившихся в одну…
Визг тормозов. Это был действительно визг, слившийся с визгом случайной прохожей и молчаливым, последним криком Аниных глаз…
……………………………………………………………………………………………………...
Дуль первый, последний, единственный – «Арбуз»:
…Арбуз сладко хрустел под зубами. По Аниному подбородку стекал сок, она вытирала его
тыльной стороной ладони и вновь откусывала хрупкий кусок вкуса. Оставляя очередную опустошенную дольку, Кирилл поднимал на нее светло-серые глаза и продолжал прерванный разговор. Впрочем, этот разговор и нельзя было назвать прерванным. Тихий теплый голос и сахарность арбуза сменяли друг друга так органично, что совершенно невозможно было разделять эти минуты на вкусы, звуки, запахи… время остановилось, времени больше не существовало. Был только сумасшедший миг, совместивший в себе всё – теплоту тихого голоса, вкус арбуза под зубами, теплоту большой руки, вкус тонких губ. Был только сумасшедший миг абсолютнейшего единения и бесконечного монолога двух душ, давно уже слившихся в одну.
По подбородку Кирилла стекал сок, он вытирал его тыльной стороной ладони и вновь откусывал хрупкий кусок вкуса…
В наступившей тишине он поднял глаза на часы над столом…
*черный промежуточный кадр и*
Дубль первый, последний, единственный – «Арбуз»:
…Арбуз сладко хрустел под зубами. По Аниному подбородку стекал сок, она вытирала его
тыльной стороной ладони и вновь откусывала хрупкий кусок вкуса. Оставляя очередную опустошенную дольку, Кирилл поднимал на нее светло-серые глаза и продолжал…
*черный промежуточный кадр и*
Просматривать снова и снова…
|
|