К стихам своим я обращу поклон.
Нет, не поклон, а просто удивленье-
Откуда этих строчек появленье
И этих слов летящий перезвон?
Ужель теперь воздвигнут на престол
Одним кивком царицы стихотворной?
И вот уж буквы вытекают ровно
На белый лист - холодный и пустой.
Поэзии живительный глоток,
Как цвет кораллов на подводных рифах!
И как сейчас здесь появилась рифма.
Мне самому, поверьте, невдомёк.
Зачем писать? Какой смешной вопрос!
Наверное, с душой уединенье,
А может это к вечности стремленье,
К которой я застенчиво прирос.
ГУСИНОЕ ПЕРО
На площади семи ветров,
На перекрёстке ожиданий,
Легло гусиное перо
Среди огромных серых зданий.
И это белое пятно,
Быть может, вы не разглядите,
Пускай лежит себе оно,
Найдя последнюю обитель.
Поэт когда-то им владел
И создал, то что и не тленно...
Перо лежало на земле,
Закрыв кусочек от вселенной.
СОВРАЩЁННЫЙ МУЗОЙ
Мне Муза простынь постелила
И оголила свои плечи
Не знаю, то ли полюбила,
А может ей заняться нечем?
Подбавила в стакан спиртного
Дыханьем свечи погасила,
Ты что ж нашла во мне такого
И раньше где тебя носило?
Мне не ответила , молчала
Её ресницы заблестели
И долго в облаках качалась
Луна на шёлковой пастели...
Уже апрель. Я вспоминаю
Всё, то что было между нами
И мысли на листок роняю
В тиши, беременной стихами.
ШОРОХ
Наперекор обычным ритуалам,
Войди в строку с обратной стороны,
Там бледноликая на арфе заиграла
(На что ж ей руки и талант даны?)
На что нас обрекли, перо подставив?
Вы ждали соучастия толпы?
Разделся шут, народец позабавив,
Не поняли, не оценив, увы...
Уж лучше бы всё тело бичевали,
Клеймо поэта плетью не стереть,
Мы в равнодушии людей сгораем,
Вместо того, чтобы для них гореть.
Не в обожанье дело, не в восторгах
И не в приятном изумлении лица,
Так хочется услышать сердца шорох,
Дослушавшего мир мой до конца...
О.Э. Мандельштаму
Опять читая Мандельштама,
Я понимаю, сдвинув бровь,
Как безгранична и упряма
К его стихам моя любовь!
Быть может, это слишком странно –
Моя любовь…Его строка…
Наверно, в двадцать – очень рано,
Годам бы где – то к сорока.
Необъяснимы переливы,
Какой немыслимый полёт!
И не вместить души порывы
В обычный книжный переплёт.
Глоток застенчивого мая
И зимних елей седина,
Так невзначай схожу с ума я,
Но мыслей манит глубина.
Когда я хмурюсь от волненья,
Вы недоверчиво строги,
И нет предела удивленью
От каждой пройденной строки.
Когда, закончились страницы.
Не понимая, что стряслось,
На мои мокрые ресницы,
Как будто время улеглось.
Как я не понял это сразу!
Вы умерли уже? Как жаль...
В углу осталась только ваза,
Что б выплеснуть к утру хрусталь…
|
|