Эдуард Клыгуль
М А Н Ь Я Ч К И
Это происходило в то время, когда проститутки парами и по одной ещё не стояли так массово на Тверской (доброй памяти улице Горького) и по всему Ленинградскому шоссе от Москвы до Питера. “Жигули” выпускались только третий год, поэтому на московских улицах столпотворения машин не наблюдалось, и даже ещё не вошёл массово в обиход термин “иномарка”.
Когда Игорь, высокий сероглазый тридцатилетний шатен с мощными плечами, после работы на своей красной машине ВАЗ – 2101 въезжал, делая правый поворот, на метромост, то сразу увидел привлекательную блондинку в серой дублёнке с нетерпеливо поднятой рукой. Она явно просила его остановиться. Такую одежду в те годы имели далеко не все.
- Довезите меня, пожалуйста, до кинотеатра “Звёздный”.
Игорь прикинул: ему это по дороге, прямо по проспекту Вернадского.
- Садитесь, - открыл он дверцу. “Лет двадцать пять, - оценил Игорь. – Симпатичная”.
- Тамара, - представилась молодая женщина, поправляя причёску перед зеркальцем, вмонтированным в солнцезащитный козырёк.
- Игорь, не князь, к сожалению, - ответил он.
- Да я тоже не царица, - усмехнулась Тамара.
…Обычный день в режимном конструкторском бюро, где Игорь трудился начальником бригады, тянулся, как обычно, скучно и утомительно. Много времени ушло на сбор подписей под листком изменения конструкции авиационного двигателя. Всем, кто должен был завизировать документ, надо всё объяснять с самого начала, доказывать необходимость нового датчика измерения температуры газов за турбиной.
Единственно интересным оказалось обсуждение в курилке на лестничной площадке новой молоденькой сотрудницы Альбины, только что появившейся в КБ.
- Говорят, театральное училище окончила?
- Что же она у нас, технарей, делает?
- Да, наверное, вакантных мест в московских театрах сейчас нет, вот и надо ей где-то пересидеть годик. А, потом, она же конструктором только числится, а работает в секретариате, -
показал пальцем на третий этаж Евгений, инженер из соседнего отдела.
- Ясно, протеже кого-то из руководителей, - понял Игорь. – Да, такие притягательные формы, какими обладает она, к сожалению, не про нашу честь.
Ежедневно Альбина проходила по центральной ковровой дорожке через длинный конструкторский зал, искусно вздрагивая бёдрами, да так, что тугие волны от первого колыхания не успокаивались до следующего. Все мужские взгляды увлечённо обращены только к её завораживающему заду, и, казалось, тела конструкторов покачивались в такт движениям её натренированных, вероятно, не только на сцене, ягодиц. Она специально устраивала этот спектакль несколько раз в день, и каждый раз глаза её сладко затуманивались от производимого эффекта…
- Железку в пол, - произнёс Игорь свою любимую присказку и надавил до упора на педаль газа.
“Жигулёнок” легко взлетел на асфальтовую вершину Ленинских гор, обрамлённую с двух сторон тёмно-зелёными деревьями. Сила инерции вдавила Тамару в сиденье, и это, по-видимому, ей понравилось. Боковым зрением Игорь увидел, как она лёгким движением поправила юбку, и та почему-то оказалась значительно выше колен, обнажив довольно полные, в его вкусе, верхние части ног в чулках с ажурной резинкой.
Мысли Игоря потекли в заданном не до конца показанными ногами направлении.
- А вы далеко от “Звёздного” живёте?
- Да нет, на улице Удальцова.
- О, мы, оказывается, соседи, я обитаю на Мичуринском проспекте.
- Ну, что же. Будет время, заходите в гости. Запишите телефон.
Игорь пошарил рукой в автомобильном бардачке, и телефон Тамары с помощью авторучки лёг в долговременную память предшественника компьютера – бумажного блокнота.
Когда она выходила из машины, обнадёживающе улыбнулась и предупредила:
- Если надумаете прийти, то только с шампанским.
- Естественно, - в тон ей согласился Игорь.
…В столовой он как-то оказался за одним столом рядом с Альбиной. Решив показать себя перед этим магнетизирующим созданием с самой лучшей стороны, тихо, чтобы не услышали соседи, предложил:
- В среду вернисаж известного молодого художника Виктора Попкова. Не хотите посетить?
- С удовольствием, - согласилась Альбина.
Около шести часов вечера в выставочном зале МОСХа на Кузнецком мосту собралось много художников и приглашённых. Все сгруппировались, в основном, около картины “Хороший человек была бабка Анисья”. На полотне изображены в коричнево-красных тонах похороны старухи. Впечатление холст производил сильное: трагическое и в то же время лирическое. Лица пожилых женщин в платках, собравшихся проводить в небытие подругу, скорбны и отрешены. Осенняя листва дуба, цвета тёмного золота, из правой части картины нависала покровом над всей группой деревенских людей, подчёркивая скоротечность жизни.
- Нравится? – cпросил Игорь.
- Мрачновато несколько, лучше подойдём к соседней картине, - взяла его за руку Альбина.
- Да, “Шинель отца” - это автопортрет Попкова, лучшая его вещь. Смотрите, какой у него глубокий взгляд - прямо светится память об отце, о бедах войны.
Альбина слегка прижалась к Игорю. Он отметил: многие посетители отвлекаются от живописи и рассматривают фигуру Альбины. Это льстило Игорю и возбуждало.
После выставки, когда, пройдя ЦУМ, подошли к станции метро “Площадь Свердлова”, Альбина заявила:
- Я живу далеко. Провожать меня не надо.
Игорь нагнулся, нежно поцеловал её в лоб. Альбина скрылась за тяжёлыми дверьми метро, а он прошёлся немного до Манежной площади и сел в троллейбус.
В пятницу на лестнице между вторым и третьим этажами он почти столкнулся с Альбиной, плотно обтянутой сиреневым платьем с вырезом до нежной линии, образовавшейся между двумя упругими возвышенностями грудей.
- Сегодня мне двадцать три года. Вечером будем отмечать у нас в отделе. Я тебя приглашаю, - глядя снизу на рослого Игоря и играя всем телом, проворковала она.
Неожиданное обращение на ты и то, что она почти вплотную приблизилась к нему, заставили Игоря физически почувствовать её ауру и еле уловимый нежный женский аромат.
За час до окончания рабочего дня в большой комнате отдела, где числилась Альбина, начали отмечать её день рождения. Закуска скромная, но её вдоволь: сияющий красным винегрет, горячая разварная картошка с поднимающимся паром, салат “Оливье” и отменная колбаса – настоящая “Любительская”. Бутылок водки и вина было закуплено по формуле: N + 1, где N – количество собравшихся.
Альбина, прекрасно зная о волшебном воздействии своего общего профиля, то и дело вставала, как будто что-то принести, при этом поворачивалась то одним, то другим боком, иногда нагибалась. Форма чувственных бедер был безукоризненна: выпукла и даже многообещающе приподнята вверх от линии ног. Белая юбка с просвечивающими красными узкими трусиками, казалось, вот-вот лопнет, и обнажатся такие заветные два розовых углубления.
Игорь решил много не пить, так как увидел: Альбина то и дело бросает на него обещающие взгляды. Начались танцы под магнитофон.
- Поехали отсюда, - глядя в слегка потемневшие от желания светло-карие глаза Альбины, в очередном медленном танце напористо прошептал Игорь.
- Куда?
- В мою обитель.
- Нет уж, лучше едем ко мне. Я сейчас выйду и буду ждать тебя за углом, на Комсомольском проспекте. Но ехать далеко - в Бескудниково.
…Добрались на такси, всю дорогу целовались до изнеможения на заднем сиденье.
Квартира в пятиэтажном доме на четвёртом этаже состояла из трех комнат. Выпили на кухне из прихваченной с торжества бутылки вина вместе с её старшей сестрой, живущей здесь же, без мужа, с маленьким сыном.
- Посмотрим мою комнату, - увлекла Игоря за руку Альбина.
Включила бордовый торшер. Почти половину комнаты занимала большая кровать. В другом углу стояли две старинные Городецкие прялки и кресло. На стенах – два профессиональных натюрморта с цветами.
Игорь крепко прижал Альбину, поцеловал и начал быстро раздевать. Гипюровые, в просвечивающих цветах, ярко красные трусики на застёжках–липучках были сняты самой Альбиной моментально.
В розовом свете торшера её тело смотрелось на фоне светлой стены ещё более рельефно. Все выпуклости и углубления проявились с гипнотизирующей чёткостью. Игорь начал поцелуи с верхних губ, затем – средние, между двумя мячиками грудей, и когда дошёл до потаённых нижних, Альбина начала ожидающе напряженно стонать. Игорь повернул её на живот, приподнял, мягко поставил на колени и, глядя на это набухшее и открывшееся великолепие, нежно начал входить в него. Где-то на половине пути Альбина сдавленно вскрикнула и начала активно и ритмично захватывать и отпускать мощный ствол Игоря, помогая ему. Когда он опустошил своё орудие производства, она плотно обхватила ртом разгорячённую верхушку и, как вакуумом, оттянула всё оставшееся.
В десять утра пили кофе. Сестра ещё спала. Игорь явственно ощущал: его выпили до дна. У Альбины несколько посинело под глазами, но они довольно сияли.
- Я, пожалуй, поеду, товарищ должен в двенадцать прийти, - вдруг захотелось домой, отдохнуть Игорю.
- Ну, что же, надеюсь, тебе было действительно хорошо. Адрес мой теперь ты знаешь, будет желание - приезжай. Только предварительно позвони, конечно. Поцелуй меня.
Такси миновало Дмитровское шоссе, Савёловский вокзал, свернуло с Новослободской улицы в переулки и в районе Коляевской выскочило на Садовое кольцо. Вспоминая живописное, суперактивное тело Альбины, Игорь почувствовал, как вновь наливается желанием и твердеет его предмет молодой гордости. Ехать домой в холостяцкую, однокомнатную квартиру, где, наверное, к тому же и холодильник пустой, расхотелось. Когда проехали станцию метро “Университет” и неслись по проспекту Вернадского, он вспомнил, что где-то на улице Удальцова живёт молодая блондинка с увлекательными ногами – Тамара: как-то подвозил ее на своей машине.
“Со мной ли записная книжка?”, - с надеждой подумал Игорь.
Пошарил в грудном кармане пиджака – книжка на месте. На букву Т записано – Тамара (сер. дублёнка, ул. Удальцова) и телефон.
- Остановите, пожалуйста, - попросил он водителя, когда они проезжали телефонную будку. Расплатился и вышел.
Московское апрельское утро набирало солнечные обороты. Синеватый снег ещё кое-где лежал под деревьями сквера. Весело прыгали скворцы. Молодая мамаша пыталась разговорить младенца в коляске.
Набрал номер. После четырёх гудков ещё до конца не проснувшийся женский голос произнёс:
- Алло, слушаю вас.
- Доброе весеннее утро, царица Тамара.
- Кто это? Володя, ты что ли в такую рань?
- Нет, это Игорь, который не князь.
После молчания:
- Что-то не припомню.
- Я вас как-то подвозил на красных “Жигулях”, живу рядом, на Мичуринском.
- А, да, теперь вспомнила. Высокий такой.
- Можно я к вам зайду?
- Прямо сейчас?
-Конечно, а то весна пройдёт.
- Ну… Раз времена года так быстро бегут, то жду. Не забудьте только про бутылку шампанского. Запоминайте адрес.
Игорь достал ручку и быстро записал.
- Наш дом не спутаете с другими, это - кирпичная восьмиэтажная башня. Мой этаж – седьмой. Как выйдете из лифта, то сразу направо.
Игорь зашёл в гастроном, купил бутылку шампанского “Новый свет” и шоколадный набор кондитерской фабрики “Красный октябрь”.
Дверь квартиры №28 была обита дорогой кожей. Игорь позвонил. Тамара стояла в лёгком прозрачном платье, напоминающем пеньюар. Волосы были очень короткие, как будто недавно её постригли наголо.
- О, какой вы большой оказывается! В машине я как-то это и не поняла. Раздевайтесь.
Игорь снял куртку.
- Проходите сюда, - пригласила жестом в большую кухню. “Квартира не маленькая”, - окинул взглядом апартаменты Игорь.
Рядом с электроплитой, на полу, стояли несколько бутылок шампанского. “Не я первый, - мысленно ухмыльнулся Игорь. - Но “Нового света” не видно”.
К столу, накрытому зелёной, только что начинающей входить в моду полиэтиленовой скатертью, уютно прислонилась широкая кушетка - на нее они и сели. После того, как половину бутылки опустошили, Игорь снял пиджак, приблизился к Тамаре, и она с неожиданной силой впилась в его губы, прикусывая их и проникая языком к его языку. Ответная рука Игоря быстро поняла - трусиков нет, и окунулась во влажное, горячее.
- Скорее, иди же в меня, - жарко зашептала она, откидываясь на кушетку.
Игорь не заставил себя долго ждать, быстро скинул брюки и шёлковые, спортивные трусы. Заждавшийся зверёныш проник в тесную, тёплую норку. Тела Тамары и Игоря начали набирать общий ритм.
- Блаженство! Блаженство! - будто во сне, приговаривала, подгоняя учащающиеся удары Игоря, Тамара.
- Пойдём в спальню, там удобнее, - после первого раза потянула Тамара.
Спальня отделана во французском стиле. Огромная кровать, покрытая розовым, изящно вышитым цветными бабочками покрывалом, с резной деревянной спинкой, возвышалась посреди комнаты. Окно, во всю стену, занавешено красными мягкими шторами. На стенах – старинные гравюры. Свет струится откуда-то снизу. “Всё импортное”, - понял Игорь.
Они разделись полностью, бросились на кровать, и желание Игоря вновь, как заклинание, подгонял этот женский полустон–полукрик: блаженство! блаженство!
Когда Игорь уже оделся и собрался уходить, Тамара опять впилась в его рот своими жадными губами, и, на секунду оторвавшись, выдохнула:
- Давай ещё!
Он опять разделся, и вновь в возбуждающей спальне, на шикарной кровати проявил весь свой, как оказалось, не совсем иссякший энтузиазм. В этот раз в экстазе Тамара сильно вцепилась своими пальцами с острыми длинными ногтями в его спину и больно провела сверху вниз. Как ни странно, это прибавило силы Игорю, и, издав приглушённый стон, он финишировал. Потом, слегка повернувшись спиной к большому зеркалу, висевшему рядом с кроватью, он увидел вдоль всей спины кровавые полосы…
Тамара открыла дверь. Глаза всё ещё полны желания. Игорь быстро поцеловал её на прощанье и вышел к лифту. Дверь закрылась.
- Молодой человек, - тихо окликнула его из соседней двери женщина лет сорока, в голубом халате. – Хочу вас предупредить: ведь Тамара – настоящая сексуальная маньячка. Она была за границей с мужем, где-то в Африке. Но её выслали оттуда, так как она утром пришла к соседу, ещё нежившемуся в кровати с женой, быстро разделась и, сказав: давайте жить вместе, нырнула к ним под одеяло. Обратили внимание на её короткую стрижку? Тамара только что из психушки. К ней очень много молодых людей ходит. Я вам советую провериться у врача.
Игорь вышел на улицу. Вспомнил батарею бутылок из-под шампанского, “тифозную” причёску Тамары и ощутил боль в расцарапанной спине. “Неужели влип?” - засокрушался он.
Солнце закрывали облака, снег выглядел грязным, а деревья без листвы - какими-то облезшими.
Но пока он задумчиво шёл пешком домой на Мичуринский проспект, небо опять просветлело, из-за высокого дома показался краешек уже заходящего солнышка, и его тёплый луч успокоительно погладил лицо Игоря. Птицы в сквере допевали свои первые весенние песни.
“Пора, пора угомониться, не колобродить до утра”, - вспомнил он строчку из стихов своего товарища.
Впереди ещё предстояли вечер субботы и воскресенье.
|
|