Сэр Семуэль - упитанный мужчина,
в расцвете сил, лет ближе к сорока,
Любил расположиться у камина,
С сигарой и бокалом коньяка.
Он был красив, немного флегматичен
И холост возмутительно, к тому ж.
Сей факт тревожил теток деспотичных,
Которых сэр насчитывал семь душ.
Так, ящик виски прихватив с собою,
В фамильном замке, в Рождества канун,
Семь теток озадачились судьбою
Племянника, ведь он уже не юн.
Сэр с тетками как должно обращался,
С почтением и всяческим теплом,
Но, как не бились, он не укрощался.
И вот они за праздничным столом,
Вновь завели любимую волынку.
Сэр и не думал прерывать старух,
Весьма спокойно поглощал грудинку,
Всем видом говоря: я нем и глух.
Но тетки были той еще породы,
Они судьбе на милость не сдались.
Так, поводив у елки хороводы,
И снявши стресс охотою на лис,
Все семеро уселись в лимузины,
(По три с полтиной тетки на авто)
И выехали в сторону кузины,
(Притом не помнил адреса никто)
Собрав мозги, для пользы дела, в кучку,
И вспомнив, наконец, названье стрит,
Задав шоферам невиновным взбучку,
и мажордому (мол - наглец острит)
Семь теток ворвались в пространство холла,
Запнувшись о персидские ковры.
И далее, компанией веселой,
В объятия двоюродной сестры.
Сестра слыла у них авторитетом,
Экспертом в укрощении мужчин.
Подчас благодаря ее советам,
Был муж перевоспитан не один.
Ей тетки дружно бросились на шею,
(Тот, кто успел, а тот, кто нет - на грудь)
И рассказали про свою затею,
Прося помочь беде хоть чем-нибудь.
Сестра на теток глянула сурово,
И выставив на стол бутылку скотча,
Сказала басом: «Я помочь готова.
Моя в невестах засиделась дочка.»
А дочка била белку в глаз не целясь,
И женский бокс освоила вполне.
Награды даже у нее имелись,
По-моему, за первенство в стране.
Такой невесты сэр желал едва ли -
Любитель тихих зимних вечеров.
И, чтобы жены белкам в глаз стреляли,
Он лицезреть был вовсе не готов.
Но тетки план-захват во всю чертили,
И подкрепляли боевой свой дух:
Бурбоном, бренди, ромом и текилой.
Здоровье было крепким у старух.
Стратегию всю, обсудив в деталях,
Они обратно ехать собрались.
С трудом, друг другу помогая, встали,
Сестре в любви до гроба поклялись.
Поцеловали в губы мажордома,
(Бедняга, он пришел в себя не скоро)
И поскользнулись на крыльце у дома,
Заставив поднимать себя шоферов.
Обратною дорогой песни пели
И даже взяться порулить рвались.
Приехав как-то, до своих постелей,
Себя уже не помня, добрались.
А утром из семи соседних спален,
Стонали хором и просили пить.
И вспоминали вечера детали,
Что всемером сумели позабыть.
|
|