Карен Агамирзоев
ЗАГОВОР ОТ КРОВОТЕЧЕНИЯ
интерпретация карельского средневекового заговора
(по мотивам калевальских заговорных рун из наследия рода Перттуненов)
Уже целый час боролся молодой лесоруб Калле со стволом огромной сосны. Не хотела двухсотлетняя красавица-сосна поддаваться новичку-лесорубу. Упрямая сосна напрягала мощный ствол, отражала удары стали, смягчала натиск клейкой смолой. Но не сдавался и молодой Калле. Стоя по пояс в снегу, что есть силы махал Калле новым шведским топором. Топор, как влитой, сидел в руках Калле. Этот топор недавно купил ему отец у проходящего мимо их деревни коробейника. Ни у кого из молодых лесорубов не было такого. Если сдашься, отступишь даже на время, то засмеют друзья-одногодки. Вон, работают рядом, почти утонули в глубоком снегу.
Впервые, их, молодых карельских подростков, этой зимой взрослые взяли на валку леса. Парни гордились таким доверием. Во всем подражали старшим, брались за любую работу. В первую неделю они осваивали совсем нелегкую работу сучкоруба. Сегодня с утра всем четверым бригадир, старый хромой Вейкко, доверил валить огромные сосны на высоком угоре. Молодые парни трудились не покладая рук, без отдыха и перерывов, не желая показать себя слабым. Старый хромой Вейкко, прекрасно разбираясь в звонком перестуке топоров неумелых рубщиков, недовольно что-то бурчал. Но в работу не вмешивался и сигнала другим лесорубам к отдыху не давал.
Калле тоже устал. От работы стало жарко. Снял Калле шерстяные дяльницы, что подарила на Рождество старшая сестра Анника. Перекрестился. Удобное ложе шведского топора привычно легло в горячую ладонь молодого лесоруба. С новой силой вступил Кале в борьбу с могучей сосной. Щепка за щепкой, стало вгрызаться сильное железо в тело лесной красавицы. Больно стало сосне. Выпустила сосна на израненные места клейкую смолу. Густыми каплями выступила смола, янтарные бока гордо блестели. Но без устали махал топор лесоруба. Борьба человека и сосны продолжалась.
Тяжестью стали наливаться руки. Дыхание стало учащенным. И вдруг … размахнувшись верховищем, отразила удар сосна, скользнул топор по извалу да по смоле, и отскочил в сторону. Отскочил топор, да не в сторону леса, а вниз по стволу. Острый угол шведской стали пробил толстую кожу зимних кенги и вошел в мягкие ткани голени. В первый момент молодой Калле не почувствовал удара по замерзшей ноге. Но вот нога стала окутываться жаром горячей молодой крови, тяжелым стал кожаный кенге. В голове закружилось. Калле от слабости стал медленно оседать в сугроб, вокруг сосны … сосны … сосны …
Изменился перестук топоров молодых лесорубов. Старый Вейкко прислушался … не слышно звонкой стали шведского топора. Что-то неладное почувствовал старый лесоруб Вейкко, и хромая, кинулся к огромной сосне, верховище которой возвышалось над другими соснами. Через минуту вся бригада лесорубов прекратила работу и собралась у огромной сосны. Снег в сугробе, где лежал Калле, был обильно пропитан яркими пятнами алой крови. Старый хромой Вейкко разрезал толстый кожаный кенге и кровь получила свободный выход из глубокой раны. Ему помогали и другие лесорубы, но сильное кровотечение не унималось.
Старый Вейкко встал и трижды перекрестился. Не могут люди помочь – надо обратиться к богу и матери его, Марии. Так делалось в старину при ранениях в лесу. Со всех сторон лесорубы стали просить старого Вейкко: «заговори рану, Вейкко», «только древний заговор поможет …», «заговор от кровотечения, Вейкко, заговори».
… молодой Вейкко сильно поранил ногу во время зимней рубки леса. Вот молодая кровь хлещет из глубокой раны и никто не может ее унять. Слабость и горячий липкий пот поднимались от раны тяжелыми волнами, затуманивали сознание молодого лесоруба. Сквозь боль и ускользающее чувство происходящего услышал Вейкко с детства знакомый тихий голос его родного древнего прадеда Онттрея, которого лесорубы взяли-то в лес на подсобные работы из-за его способности сказителя карельских рун и старых заговоров ...
« -… заговор такой поется, говорят слова такие, если рана от железа, от холодной шведской стали. Не поможет ни снадобье, ни вода озерная, ни щепка ольховая, ни береста березовая. Нету пользы, нету прока. Бьет струя, водица божья.
Дева Марья, мать родная,
Милосердная, святая,
К страждущим приди на помощь,
Дай просящему подмогу,
Ты ведь старшая из женщин,
Первая из всех живущих.
- Дева Марья, матерь Божья, ты приди на помощь Вейкко, волос золотой расправь, ниткой золотой свяжи, волос в косы заплети. Стань стеной, заплотом в жилах. Ты ослабь поток кровавый, охлади ты рану Вейкко. Поселись ты в жилах Вейко, там уютно и тепло, легкие - твой божий дом, печень – твой очаг земной, в сердце – твоя сила. Вон, уйди из жил проклятый Эйо, злоба леса. Расступись, ты Ахти старый. Божье слово запирает устье речек, вяжет острова в озерах, перешейки в узком месте, успокаивает гривы волн, быстрину проток, намывает волоки средь вод. Не оставь ты в горе Вейкко, руда-кровь ему нужна. Петь – работа рунопевца, добрые дела вершить – милость Бога. Кровь людская – Божья милость, драгоценность из небес. Мы под властью Бога ходим, милостью его живет. Уповаем мы на Бога …уповаем, матерь божья… уповаем …».
Горячая молодая кровь прилила к бледному лицу Калле. Стало тепло-тепло. Открыл Калле глаза, и увидел, что верховище вековой сосны отбивает ему поклоны, словно в такт древней руне старого карела Вейкко. Вейкко наложил на рану прошлогодние попутные листы, которые раскопал здесь же, у подножия могучей сосны. Лесорубы стали весело хлопать по плечу раненного Калле, поздравляя с остановкой кровотечения. А Калле продолжал лежать и смотреть вверх, сквозь верховище, в морозное небо …
Список некоторых старокарельских слов Олонецкой губернии (XVIII век):
Угор - бугор
Дяльницы - шерстяные рукавицы, вареги.
Верховище - макушка, верхушка дерева
Извал - покатость
Кенги - кожаная обувь
Сказитель - былинник, сказочник
Заплот - затор, небольшая плотина
Эйо - эпический злой дух карельских лесов
Ахти - эпический хозяин карельских вод
Волок - водораздел, часто в смысле перехода.
Руда - кровь
Попутный лист - подорожник.
Сентябрь 2005 г.
|
|