Пламя свечи отбрасывало тусклый свет на стены, пол и потолок, заставляя двигаться несметное количество теней. Дым от благовоний распространялся по комнате. Луна стыдливо заглядывала через малюсенькое окошечко соединяющее внешний мир с подвалом.
Чьи-то руки дрожащими от возбуждения пальцами вертели грубо сшитую куклу. Ничего особенного – кусок грубой материи, внутри которого сено, два кофейных зернышка вместо глаз и соломинки руки-ноги. Примитивно, но для своей задачи вполне пригодно. Главное же не образ, а наполнение; смысл, который в него вкладывается при создании.
Указательный палец с обкусанным ногтем с трепетом касался правого зернышка, двигаясь по кругу и изредка легонько надавливая…
Большой и указательный пальцы другой руки аккуратно двигались вдоль левой руки-соломинки куклы. Дойдя до узелка, служившего локтем они на мгновение замерли…
Аарон хоть и был аллергиом, но его ничто не беспокоило аж до самой осени, а сейчас за окном был самый расцвет совсем иного времени года – весны.
С самого утра он чувствовал себя так, будто на него смотрят все вокруг. Будто за каждым его действием кто-то неусыпно следит. Кто-то, кого он никогда не сможет увидеть, но кто видит его где бы он ни спрятался. Ближе к полудню у него начался зуд в глазу. Возможно ничего необычного в этом нет – его коллега сегодня решила воспользоваться новыми духами, которые ей подарил ее очередной «это именно тот самый единственный и неповторимый – такого раньше со мной не случалось», и к которым Аарон еще не привык. Это вполне объясняло ситуацию. Да и вообще не такой уж и сильный был этот зуд – пару часов и все как рукой снимет…
Подходило время обеда и Аарон пригасил Лиз составить ему компанию пообедав с ним в кафе напротив здания их компании. Она охотно согласилась. Видимо, перспектива бесплатного обеда в обществе вполне симпатичного и далеко не глупого Аарона заставило ее немедленно позабыть данное «этому именно тому самому единственному и неповторимому – такого раньше со мной не случалось» обещание.
Аарона не сильно заботили чувства нового ухажера Лиз. Заботься он о них и ему пришлось бы обедать в гордом одиночестве уже не один раз – отказала она ему всего лишь пару раз и то лишь потому, что ее тогдашний «это именно тот самый единственный и неповторимый – такого раньше со мной не случалось» работал неподалеку и в обед заезжал за ней на работу, чтобы поесть вместе. Правда он был не совсем дурак и быстро понял с кем связался.
Они вышли на улицу, где несмотря на ясно светящее солнце моросил приятный теплый дождик. Лиз глупо хихикнула, остроумно по ее мнению прокомментировав погоду. Аарону оставалось лишь поддакнуть, дабы таки не обедать в одиночку – Лиз как «истинная леди должна быть гордой».
За несколько лет совместной работы Аарон успел выучить все основные принципы жизни Лиз и все ее представления об окружающем мире. Это все умещалось где-то в десятке, если не меньше, притянутых за уши фраз. Иногда Аарону приходилось довольно долго соображать к чему был произнесен тот или иной жизнеутверждающий лозунг. Но несмотря на все это то, что было дано Лиз природой, было не отнять. Красота ее хоть и была такой же заштампованной, как и ее жизнь, но очень сильно помогала ей в ней. Конечно, Лиз была довольно неплохой работницей. Правда, некоторые проступки и недочеты она легко компенсировала извиняющимися глазками и невинной улыбкой – надо отдать ей должное – она это умела вовремя применить и не пытаться оправдаться. В противном случае все грозило бы обернуться в мыльную оперу с последующим вытаскиванием наружу всей грязи, которую ее прелестные глазки и ушки успели подметить за время работы. Не мешало бы упомянуть, что и шеф был одно время «это именно тот самый единственный и неповторимый – такого раньше со мной не случалось», правда, об этом она не особо распространялась – держала про запас на всякий случай. Аарон, правда, все видел, так как работал за соседним столом, но предпочитал молчать – про запас на всякий случай…
Обед был на удивление вкусным и теперь Аарон и Лиз ожидали кофе и мороженое – «Конечно, а почему вы спрашиваете? Все женщины просто обожают мороженое, кофе и немного других вкусностей…»
Официантка была уже на подходе. Аарон откинулся и убрал руки со стола освобождая место для принесенного. Почесал левый локоть…
-- Не надо было этого делать дружок, не надо! – Пальцы перестали дрожать и с силой сжали узелок на соломинке и резко вывернули. – Лиз моя. Я ее предупреждал! Она мне дала обещание! А ты заставил ее нарушить его! Получи, мразь!
Поднос вылетел из рук Рут и с грохотом упал на кафельный пол, емкость с разноцветными шариками мороженного глухо шлепнулась рядом, а чашки с кофе разлетелись на десятки осколков залив несколько плиток горячим напитком…
Аарон продолжал размахивать руками крича от боли. Правая тянулась к левому локтю, который прямо на глазах вылезал из сустава…
Лиз громко визжала выпучив свои карие глаза и тряслась от ужаса. Еще бы! Ей же не каждый день приходится наблюдать за тем, как у ее спутников самовольно выламываются руки прямо за обеденным столом.
Рука Аарона уже выгнулась под неестественным углом… Кость сломалась и прорвала кожу…
Аарон повалился на пол и уже практически не кричал…
Его слабому сердцу были противопоказаны всяческие стрессы, сильные переживания и большие физические нагрузки…
Пальцы сжимали куклу все сильнее…
-- Если он умрет… Никому! Никому не позволено использовать так мои знания! Никому!!! – аккуратный ноготок натянул тоненькую ниточку соединяющую голову с туловищем…
Кто-то уже вызвал скорую, кто-то пытался удержать Аарона и остановить кровотечение, кто-то откачивал своих спутниц, лишившихся сознания от вида брызжущей во все стороны крови и вывороченных костей…
Аарон не был героем… Он не только многого боялся, но и не переносил физической боли…
Несколько секунд и он перестал корчиться от боли… Боль ушла… Звук утих… свет померк…
--Так вот… Будешь знать! – Пальцы, на одном из которых был обгрызен ноготь, отложили куклу с поломанной соломинкой-рукой в сторону... – Теперь твоя очередь, моя куколка. -- …и взяли рядом лежащую…
…и тут же выпустили. Руки схватились за горло, которое начало гореть дикой болью рвущихся связок…
-- Никому…
Свеча догорала… пламя дрожало предчувствуя скорый конец…тени продолжали исполнять свой зловещий танец…
На столе лежало две залитые кровью ямайские куклы…
|
|