Он лежит, расчёсан, несвеж,
Красной фальшью блестят румяна,
Нос взострён, впавших щёк промеж,
А под саваном, словно яма.
И десяток людей вокруг,
Перебарывая гадливость,
С дрожью смотрят, чем стал он вдруг,
На себя примеряя милость…
Милость божью, что бренный путь
Прерывает в земной юдоли,
И дает, наконец, вздохнуть
От земной непрестанной боли...
Но найдётся ль душа одна,
Что, забыв о себе, заплачет,
Что проймётся тоской до дна
И на дне своё горе спрячет?
Иль нездешним залита сном,
С доброй, мудрой, святой улыбкой,
За небесным златым руном
В путь проводит дорогой зыбкой?
Или в зримом и есть лишь суть,
В сём фальшивых речей бубненьи?...
Показного скорбленья нудь ...
Напускных этих слёз давленье...
Мертвечиной пропахший зал,
Неподвижная маска трупа...
Вот и кончен никчемный бал,
Жизнь стандартно прошла и глупо...
Иль закончен священный гон –
Высший смысл предназначенья
Одинокий свершил всё ж он,
Не постигнув его значенья?
Не постиг ли, хоть смутно, он
В час, когда расставался с телом,
Для чего всё же был рождён,
И в чём смысл его жизни в целом?...
Погрузился в горнило гроб,
С не оплаканным, не отпетым,
И пошли все смущённо, чтоб,
Выпив водки забыть об этом.
|
|