I
Закройте ставни. В городе чума.
Все улицы пусты, лишь я упрямо
Рассвет встречаю на ступенях храма
В попытке тщетной не сойти с ума.
Приняв в себя всецело гнев небес,
Над ратушей взметнётся злое солнце,
Флоренция от смрада задохнётся,
И в землю будет вкопан новый крест.
Я так и не узнал своей вины,
Но угощеньем с кухни Cатаны
Мне запах ядовитых испарений.
Пусть предложить мне нечего судьбе,
Я не могу не думать о тебе
У алтаря, не преклонив коленей.
II
У алтаря, не преклонив коленей,
Я простоял в безмолвии три дня.
Когда под утро сон свалил меня,
Как бабочки на свет слетелись тени.
Я видел: остлепительный и яркий
Душою чистый рыцарь Парсифаль
С улыбкой сжал в руках Святой Грааль -
Сосуд для неожиданных подарков.
В Его лучах так сладко было греться,
Казалось, я держал в ладонях сердце,
И чуял его мерное биенье...
Очнувшись за мгновенье до рассвета,
Преисполняясь внутреннего света,
Я совершаю крестное знаменье.
III
Я совершаю крестное знаменье
С беспечною улыбкой на устах,
И небо отражается в глазах,
Когда я слышу ангельское пение.
Я был звездой, песчинкой звездопада,
Меня в свою ладью сманил Харон,
И лики потемневшие икон
Размеренно льют слёзы на лампаду.
Душа в иные дали отлетела,
Я видел, как светло и неумело
Сквозь ставни усмехается чума.
Без боли, без сомнения и страха
Легла на плечи чистая рубаха,
Я жду, когда предел накроет тьма
IV
Я жду, когда предел накроет тьма,
Замкнётся круг, и вновь пойдёт сначала.
Все сорок дней душа не улетала,
Теперь же вдруг вздохнула и ушла.
Ещё вчера в неискренних молитвах
Я небу дерзких слов наговорил.
Но верю, что господь меня простил,
И дал мне сил закончить эту битву.
Не расцвели весною наши вишни,
Я плакал, лишь когда никто не слышал,
И сокрушался, видимо, не зря.
Земля без наших песен опустела.
Вслед за тобой, из собственного тела
Я выйду, ничего не говоря.
V
Я выйду, ничего не говоря,
И пьяный, упаду лицом в помои,
И, глядя на моё бессилье злое,
Венцом стыда зардеется заря.
Распутным поведением взбешенный,
Мой маятник отсчитывает годы,
А колокол на площади свободы
Молчит, навеки голоса лишенный.
Весь этот вечер, тягостный и чуткий
Был бредом воспалённого рассуда,
И в ярости, граничащей с отчаяньем
Я оборвал испорченную нить -
Дым опия не сможет заменить
Моей свечи нетленное сиянье.
VI
Моей свечи нетленное сиянье
Укажет путь к подножию весны.
Я осознал значенье тишины,
Когда блуждал по берегу в тумане.
Я этой ночью всё тебе простил,
Наградой мне - нежданное везенье:
Смотри, прибиты к берегу теченьем
Твои цветы; а мой венок уплыл.
Я сердце на алтарь тебе принёс,
Посмев коснуться золотых волос,
Я весь горю и одержим желаньем;
Невольно к вёслам тянется рука,
И лодку уносящая река
Упрочит добровольное изгнанье.
VII
Упрочит добровольное изгнанье
Последний из твоих святых даров.
Я заточу гусиное перо,
И неспеша начну повествованье.
Мечты не ограничивает память,
А помыслы стремятся далеко...
Не прочитаешь ты моих стихов,
Я сжёг их, не успев тебе отправить.
Бумага в муках корчилась и тлела,
Я не заметил, что уже стемнело,
По улицам блуждал без фонаря.
И сплю, плащом укрывшись с головою,
Застигнут недоверчивой луною
В ночном саду у стен монастыря.
VIII
В ночном саду у стен монастыря
Мою любовь сравнишь со святотатством.
Как ты могла от мира отказаться,
Надуманным приметам доверять?
Как пламя разгорится серенада,
Когда ты взглядом встретишься с певцом.
Скрывает маска юное лицо,
И лишь глаза горят, как два агата.
Они бесстыдно требуют сближенья,
Ведь прядь волос - не символ постриженья,
Твоя душа проснётся и воскреснет...
Но так внезапно словом обожженный,
Не победивший, но не побеждённый,
Я улечу вослед умолкшей песне.
IX
Я улечу вослед умолкшей песне
Кибиточных несмазанных колёс.
Моё безумье снова началось,
Оно едва ль когда-нибудь исчезнет.
Я шёл по полю, подминая травы,
И чтобы пыл к рассвету не остыл,
Своё решенье клятвой укрепил,
И сжёг последний мост на переправе.
Презрев неутолимую тревогу,
Я вышел с иноверцами в дорогу,
Что издавна идёт по краю бездны.
Я позабыл латынь и итальянский,
Отведал хлеб в сени шатров цыганских,
Мне не страшны ни старость, ни болезни.
X
Мне не страшны ни старость, ни болезни,
Ни боль, ни смерть, ни бедность, ни позор.
Я лишь тебя боюсь с недавних пор,
Моя колдунья из каморки тесной.
Пустой мечте я поклонялся слепо,
Но вот господь явил прозренье мне.
Твой светлый локон корчится в огне,
В одно мгновенье превращаясь в пепел.
Довольный неожиданным подарком,
Я проходил по площади Сан-Марко,
Но потерял твоё лицо в толпе.
Куда мне от своих сомнений деться?
Псы ревности моё терзают сердце
В тот миг, как только вспомню о тебе.
XI
В тот миг, как только вспомню о тебе,
Из тёмных туч выглядывает солнце.
Ты спешилась напиться из колодца,
И отдохнуть на скошенной траве.
Я был смущен, хотя не подал вида.
С тех пор я, хочешь верь или не верь,
На ключ не запирал входную дверь
И на ночь оставлял свой дом открытым.
Хоть для тебя достанет места здесь,
Как ни крути, преграда всё же есть -
Нам под одною крышей не ужиться.
Следы твоих сапог смывает дождь,
В мой бедный дом ты больше не войдёшь,
Свет лунный в витражах не преломится.
XII
Свет лунный в витражах не преломится,
Сегодня в небесах черным-черно.
В упор глядит разбитое окно -
Меж двух миров случайная граница.
Расцвёл шиповник в середине марта,
А в августе пролился снег с дождём.
Когда-то был уютным старый дом,
И в очаге плясали саламандры.
Оранжевое солнце из ветвей,
Как плод неосторожности моей,
Взметнётся вверх испуганною птицей.
В пустой дом сквозь расбитое окно
Войду, смеясь, и стану прошлым сном,
Я, возжелавший с этой ночью слиться
XIII
Я, возжелавший с этой ночью слиться,
Посмел коснуться нежно тонких рук.
В её глазах желанье и испуг,
Немой призыв пока не торопиться...
Тревога, ночь. Супруг ушел наверх,
Удачно сделав вид, что не заметил
Моей любви к единственной на свете,
И призрачной надежды на успех.
Не смежит сон взволнованные веки,
Мы вместе размышляем о побеге,
Который приведёт страну к войне...
Пожар, сраженья, кони, горы трупов...
Горит свеча. Найду губами губы,
Свет потушу и растворюсь во тьме.
XIV
Свет потушу и растворюсь во тьме.
Твоя свеча с неделю еле тлела,
Сегодня наконец-то догорела,
И тело было предано земле.
С лицом обжоры в день перед постом,
Измученный священник снова должен
Искать отметки смерти на усопшем,
И в страхе осенять себя крестом.
До срока облетают листья клёна,
Закат не гаснет в небе воспалённом -
Мне кажется, что мир сошел с ума,
Затих от непосильной, страшной ноши.
И завывает в доску пяный сторож:
"Закройте ставни. В городе чума."
КЛЮЧ:
Закройте ставни. В городе чума.
У алтаря, не преклонив коленей,
Я совершаю крестное знаменье,
Я жду, когда предел накроет тьма.
Я выйду ничего не говоря.
Моей свечи нетленное сиянье
Упрочит добровольное изгнанье
В ночном саду у стен монастыря.
Я улечу вослед умолкшей песне,
Мне не страшны ни старость, ни болезни
В тот миг, как только вспомню о тебе.
Свет лунный в витражах не преломится.
Я, возжелавший с этой ночью слиться,
Свет потушу, и растворюсь во тьме.
|
|