В эшелоне с большими крестами,
Где в вагонах от боли мычанье,
Попросил офицер молодой
Медсестру посидеть на прощанье.
Без кровинки на белом лице
Шепчет тихо: «Черкни письмецо,
Торопись, расплывается, гаснет
В темноте подступившей лицо.
Напиши, что я – ранен, легко,
Чтобы мама ждала, я приду».
И опять замолкал ненадолго,
И командовал кем-то в бреду.
А она утирала слезу,
Нежно гладила сильные руки.
«Ну, скажи, чем помочь я могу,
Как прогнать твои адские муки?»
Двадцати ещё нету годков,
А уже в волосах – седина.
И солдатской, походной похлёбкой
Знать, успел нахлебаться сполна.
А колеса стучат: «Не жилец!»
И «летучая мышь» на стене
В сотый раз злые тени рисует
На давно запотевшем окне.
На погибших в учётный листок
Штемпель ставит уставший главврач.
Медицина пред смертью – бессильна,
Хочешь – криком кричи, хочешь – плачь.
Но уже улетело письмо:
«Я вернусь, мама, скоро домой!»
Для неё он – пока что не мёртвый,
Для неё он – навеки живой!
|
|