10.00 - Федора просыпается, с детской непосредственностью трет глаза, потягивается и пытается вспомнить: плохой или хороший ей приснился сон? Но он ушел безвозвратно, и она решает для себя, что все-таки хороший: иначе как объяснить то, что пробуждение ей подготовил теплый весенний луч, а не свирепый грозовой раскат?
11.00 Федора поднимается с кровати и не метясь попадает ногами в мягкие тапочки, которые в кой-то веки - о чудо! - оказываются прямо под кроватью. Еще один хороший знак.
11.15. Федора завтракает. Яичница пригорела, а хлеб слегка заветрился, но она -то знает, что и это неспроста: наступивший день сулит ей радость, а за нее всегда приходится чем-то расплачиваться. Сегодня высшие силы к ней особенно благосклонны и берут совсем небольшую плату - значит, можно будет теперь расслабиться и не ждать уже подвоха.
11.30 Долгожданный звонок! В трубке - его голос. Он говорит, что только что проводил свою знакомую - они вместе допоздна записывали на магнитофон ее песни, немного переборщили со спиртным и ей пришлось остаться у него на ночь. Спрашивает, когда Федора к нему приедет и вскользь замечает, что никакого интима у него с знакомой не было. Федора растрогана его честностью: не каждый мужчина так бы честно признался своей девушке, что накануне у него ночевала другая! Да и не каждый сможет, будучи в подпитии, обойтись без поползновений... Наверное, это потому что он ждет Федору и думает о ней...
11.45 Федора вертится у зеркала и с досадой замечает про себя, что погода пока не позволяет одеть короткую юбочку в облипку, а модная кожаная курточка, без которой пока холодновато, уже потрескалась в нескольких местах и создает впечатление небрежности. Впрочем, он ценит ее не за это. Тем не менее она достает припасенный "на выход" флакон дорогих французских духов. Частенько, стоя у зеркала, она раздумывала: достойна ли ситуация, да и сама она - сегодняшняя - этого необыкновенного аромата? Ныне она решила для себя, что - достойна.
Она натягивает на себя недавно приобретенные брючки и гадает о том, получит ли свою порцию комплиментов по поводу этой обновки.
12.15 Федора трясется в тесной маршрутке и предвкушает момент долгого поцелуя в прихожей, урагана, который настигнет их после... И вспоминает, что давным-давно, когда она еще общалась с ним только по-дружески, он рассказывал ей о своей вчерашней гостье. Девушка занимала его воображение, хотя не отвечала взаимностью. "Это как огни на болоте - ты следуешь за ними, как за призраками, но никогда не дойдешь до них" - мечтательно говорил он о ней тогда.
Легкий укол ревности заставляет на мгновение сжаться сердце Федоры, но уже через мгновение приходит мысль, что учитывая это обстоятельство, ночь платонических отношений - его человеческий подвиг. "Вот он какой у меня! - думает она. - А ведь нелегко небось ему пришлось! Такой соблазн!". Следом приходит понимание того, что если бы девушка по-прежнему для него многое значила, он вряд ли захотел бы видеть после нее Федору.
13.15 - Федора подходит к его дому и пытается вспомнить код. Последний раз она была здесь две недели назад и вряд ли бы появилась вновь, если бы не соскучилась и позавчера не отправила ему игривую sms. Но так и должно быть: он творческий человек, а следовательно, ему положены запои и уходы в нирвану. Ждать банальных ухаживаний и элементарного внимания здесь не приходится, потому что он - не элементарный, он - сложнее.
Интересно, удобно ли позвонить с мобила и уточнить код? Федора набирает телефонный номер. Все правильно - код 69, квартира 13. Подходящий набор цифр.
13.20 Открывается дверь - и она видит его. Губы впиваются в губы. Непродолжительный диалог. Нет, обновки не заметил. Объятия, снова долгий поцелуй... Его руки шарят по телу... Вот она - долгожданная минута! "Что-то новенькое... наощупь... брюки из какого-то другого материала... Да?"
Федора счастлива.
13.40 Он отвернулся, но Федоре это не кажется странным: она читала книги по психологии и знает, что человек может повернуться спиной только к тому, кому безоговорочно доверяет. Особенно в такой ситуации. Но ей хочется видеть его глаза. Она переворачивает его на спину и надвисает сверху, они разговаривают, потом она ложится головой ему на живот и они продолжают беседу... Она внимательно слушает его, но почти не вникает в суть того, о чем он говорит: Ей все равно непонятны те умные слова, которые он употребляет, и ей не ясно, зачем он так кипятится, когда говорит о далеких от переживаемого момента вещах... Он рассуждает об обществе, политике и своем месте в этой жестокой системе... а она просто слушает его - потеряного, а потому озлобленного на целый свет большого мальчика - и испытывает к нему почти материнские чувства... И еще ей очень нравится прижаться ухом к его телу и слышать каждое слово как бы изнутри... "Моя мягкая говорящая подушка..." - она блаженно и глупо улыбается.
18.00 - Они на кухне. На сковородке жарится что-то ароматное, а он тем временем затевает почистку картошки. Она задумчиво смотрит ему на ноги: он такой уютный и беззащитный в этих домашних тапочках... Кто знал еще месяц назад, что она сможет когда-нибудь увидеть его таким? Пожалуй, только ради этого уже стоило начинать эти пугающие поначалу отношения...
Она предлагает свою помощь, но он от нее благородно отказывается. Он сосредоточен, и явно уделяет процессу борьбы с картофельной кожурой гораздо больше значения, чем он того заслуживает. Он чистит картошку медленно, уйдя в себя и практически не реагируя на внешние раздражители. На Федору.
18.30. Он ставит Федоре фильм, чтобы она не скучала, пока он возится с приготовлением ужина. Видео тут же, на кухне, и они иногда перебрасываются мнениями о том, что на экране. Но Федору не увлекает сюжет; ей интереснее наблюдать за его манипуляциями - это так забавно и трогательно! Ее внимание привлекает также беспорядок, царящий на столе. Вопроса о том, чем он живет, уже не возникает: он поэт, а масса беспорядочно ссыпанных в кучу листов - его черновики. Содержание верхнего листка она даже может прочесть - надо лишь слегка скосить глаза. Что она и делает. На листе - стихи, в которых фигурирует имя вчерашней визитерши... Федоре становится жутко, возникает порыв вырвать нож и искромсать последовательно: ужин, его, себя... Но на подмогу приходит гениальная мысль: а чье имя он должен был вворачивать? Она - Федора. Поэты не пишут о Федорах. А имя той девушки замечательно рифмуется и не вызывает вопросов... Федора тихо вздыхает. Она прочла чужое, то, что ей не показывали, она влезла в то, во что ее не впускали - так на кого обижаться?
21.00 - Федора собирается домой. Она живет на другом конце города и ей боязно возвращаться слишком поздно. Его район темен и зловещ: ей кажется, что из каждого куста на нее глядит чей-то недобрый взгляд. Мир что-то замышляет против нее в тоскливые вечера, когда она возвращается от него.
Она просит его проводить, хотя и чувствует неловкость за свой детский страх. Но он мудрее: он говорит о том, что вдвоем всегда сложнее убежать, что на пару скорее нападут, чем на девушку, потому что желающие почесать кулаки ищут именно мужчин для поединков, в конце концов, что он и сам боится...
И она снова испытывает к нему нежность. "Какой ты у меня ранимый!" - думет она и про себя решает, что и правда убежит если что от нападающих, а вот его отбить вряд ли сможет.
21.15 Она возвращается от него темными переулками и гадает по горящим окнам домов: счастливы ли живущие за ними? И в это время она счастлива, потому что знает, что он ей может еще позвонить, и не раз... А если и не позвонит - она сама напомнит о себе. Ей же так уютно с ним, он так вкусно готовит и так нежен... Главное - что он есть.
И еще ей отчего-то хочется, чтобы на нее напали. Тогда, избитая, и, возможно, изнасилованная, она могла бы вернуться к нему - и заснуть рядом, и всю ночь слышать его дыхание... Тогда он не сможет ее выставить на улицу и даже пожалеет, пригреет, а у нее самой будет оправдание: она не навязалась, просто так получилось...
22.30 - Федора добирается домой и перед сном долго ворочается, вспоминая прожитый день - и засыпает беспокойным сном, зная, что ничего плохого ей не приснится. Она чувствует себя защищенной.
__________________
10.00 Я просыпаюсь и понимаю, что я - не Федора, а скорее Федура, а приснившийся мне только что сон был дурным.
|
|