Сколько себя помню, я жил на этой запыленной улочке с видом на океан. Кроме меня, в семье вдовой поварихи было еще четыре ребенка. Двое старше меня, двое младше, но разница между мной и другими была почти в десять лет. Поэтому, опять же сколько себя помню, я был одинок. Мать занималась стряпней и малышней, а остальные уже работали. Я бродил по нашей улице, единственной в вымирающем селении, сам придумывал себе друзей и игры, представлял себе, как вырасту и стану капитаном фрегата… Все мы мечтали об этом в детстве. Детей в поселке почти не было, а ровесников у меня и подавно - океан забрал к себе почти всех мужчин. Только иногда, после прихода в нашу бухту кораблей и судов, у женщин вырастали животы и потом из них появлялись дети. Так было и с моей матерью, я был последним ребенком от ее мужа, матроса торгового галеона, после потопленного пиратами.
Я мечтал о карьере военного офицера, еще не понимая, что с моим происхождением можно подняться только до матроса или же, если повезет, боцмана. Еще я мечтал о дочке сельского старосты, которого все именовали губернатором острова – ему это нравилось. Белокурая Элли была на пять лет младше меня и свысока, как и ее папаша, смотрела на всех селян; это отношение мне и хотелось перебороть. Перешагнуть барьер, чтобы оказаться на равных с ней, чтобы она узнала и полюбила меня. Только гораздо позже я понял, что не любил ее, а только хотел завоевать - между этими понятиями, как оказалось, очень большая разница. Я бегал за ней, но она лишь смеялась мне в лицо. Я не отступал – упорство всегда было моим главным качеством - иногда полезным, чаще мешающим. Я продолжал упорствовать, тем более что год от года она становилась все более красивой, хотя и более избалованной.
Впервые Брэма я увидел, когда сидел в порту и смотрел, как случайно заплывший корабль пополнял запасы воды и продовольствия. Матросы бросили оборванца на прибрежный песок и ушли. Он пытался подняться на локтях, чтобы прибой не заливал рот, но это ему не удавалось. Я и несколько мальчишек бросились на помощь - вытащили его из воды и усадили под пальму. Пена шла у него изо рта: оказалось, что он просто в стельку пьян. От его перегара даже мухи падали замертво. Естественно, мы бросили его там и побежали смотреть на прибывших на берег офицеров в красных расшитых золотом мундирах. В тот день я во что бы то ни стало решил стать офицером: носить такой мундир, бриться и приятно пахнуть, говорить непонятными, но красивыми и умными фразами.
Когда корабль ушел, Брэм все еще валялся под пальмой. Через несколько дней он перебрался к местному кабаку и время от времени спал рядом с ним. Его часто били, но все же угощали за то, что он рассказывал истории о невероятных приключениях и несметных сокровищах. Когда его никто не угощал, он бродил по улице и почесывал горло, оглядывая окрестности. Иногда он пропадал на пару-тройку дней, чтобы снова вернуться и лежать перед кабаком в качестве наружной рекламы.
Однажды, я проходил мимо него, лежащего в луже собственных нечистот, и не смог не поморщиться от страшного смрада, идущего от его одежды и него самого. Вдруг он поднял свой мутный взгляд на меня и, немного пожевав губами, сказал: «Парень, дай мне чего-нибудь поесть! Я уже который день ничего не ел. Эти засранцы не дают мне ничего, кроме рома и пива.»
Мне вдруг стало так жалко этого человека, лежащего как последняя свинья, хотя очень тощая и обросшая. Я протянул ему яблоко и кусок хлеба, которые жевал. Отвращение постепенно исчезло – я помог ему подняться и сесть на скамейку в тени.
- Я сейчас! – сказал я и побежал в бакалейную лавку. У меня было несколько грошей – недельные карманные деньги. Я потратил их почти все, сообразив для Брэма хороший ужин.
- Парень! Как тебя зовут?! – он медленно жевал все, что я ему принес. Чувствовалось, что он был готов мгновенно заглотить все принесенное, но почему-то медлил.
- Даниэль! – ответил я, решив не называть фамилию.
- Офицерское имя. Ты обязательно должен стать офицером. Нанимайся на ближайший корабль юнгой и отправляйся на материк, там наймись на военный корабль. Даст бог и лет через десять выбьешься в люди.
- Думаете, у меня получится?!
- Обязательно, я знаю, что говорю. Не дрейфь, Даниель. Тебя ждет прекрасное будущее! – он похлопал меня по плечу.
- Я подумаю! – уклончиво ответил я. Мне было страшно даже представить, что придется навсегда оставить свою семью, дом, этот остров и доверить себя в руки судьбе, случайному кораблю и его команде, океану, наконец. Это было слишком страшно для пятнадцатилетнего юнца, не видевшего ничего, кроме своего родного поселка и лесистых гор, окруженных океаном.
- Думай, думай! – пожал он плечами. – Только не слишком долго: потом будешь жалеть, если упустишь эту возможность.
- Я хорошо подумаю! – твердо ответил я. Меня уже тогда нельзя было взять ни уговорами, ни чем-то еще – твердость в решительности или нерешительности тоже одна из моих черт. Я протянул к нему две последние монеты. – Возьмите это, а мне пора домой. Уже темнеет – мама будет волноваться.
- Спасибо, господин молодой офицер! – Он с благодарностью принял деньги, которых хватило бы всего на одну-две рюмки. – Даниэль, я никогда не забуду, что ты для меня сделал. И постараюсь при следующей встрече сделать для тебя все, что в моих силах. Прощай.
Он исчез через три дня, я ждал его неделю, две, но он так и не появился в нашем поселке. Брэм исчез, возможно, погиб где-то в горах. Я ходил по улице взад-вперед в надежде как-то скрасить ожидание, мучил себя вопросами, но недолго, около двух месяцев. Скоро он появился – огромный как гора под белыми парусами тридцатипушечный фрегат зашел в нашу бухту.
Матери я оставил лишь прощальную записку, стащил из комода все деньги и перешагнул через грань, разделяющую мой привычный мир и непознанный новый. У причала я подошел к человеку в длинном синем камзоле и, спотыкаясь, объяснил, что хочу стать юнгой. Сердце бешено стучало в груди и было готово выпрыгнуть через оглохшие уши. Он улыбнулся и сказал мне что-то. Я переспросил. Он сказал, чтобы я брал вещи и садился в шлюпку. Это был помощник капитана. Я поднялся по веревочной лестнице и вступил на отдраенную палубу фрегата. От волн и ветра снасти скрипели, и мне казалось, что этот корабль мало приспособлен для морских путешествий, что скоро я утону вместе с ним. А пока я последним взглядом прощался со своим родным островом. Таким я его еще не видел. Как будто в первый раз я прибыл сюда: взглянул на свой дом, как его видят случайные путешественники. Маленькие неряшливые дома, одна улочка, три колодца, горы, леса, спокойная бухта. Грусть куда-то ушла, я отринул прошлое, мне казалось, что у меня теперь нет дома. Я решил спокойно принять все, что дарует мне судьба, всю неизвестность.
Оказалось, не все на корабле было мне неизвестно. Еще пятеро моих односельчан с какой-то целью покидали свой дом, а на смену нам около двадцати человек с большими тюками и сундуками сошли на берег. Глупцы, здесь им ничего не светило. А у нас впереди было только лучшее, потому что большей дыры, чем наш остров, пожалуй, трудно найти. Через три склянки корабль поднял паруса и вышел в открытое море.
И вот я стою на носу, вглядываясь в линию горизонта. Ноги уже привыкли к качке, и я как будто одно целое и с кораблем, и с океаном. Позади у меня мили морской глади и второй дом – королевская военно-морская школа для унтер-офицеров. Когда-то я думал, что буду свободен… глупость, свободны торговые корабли, а мы, военные, вынуждены подчиняться приказам и уставам. Торгаши трясутся за свой товар и жизнь, но они свободны, а мы, солдаты, идем по указке, спим по указке, едим по указке, сражаемся по указке. Хотя ни в одном бою, кроме учебного, я еще не был, но все же.
Зато, наконец, сбылась моя мечта. На мне ярко-красный мундир с золотой росписью, я говорю красиво и лаконично – строго по уставу. У меня есть личная шпага и личный пистолет с тремя фунтами пороха. Сбылась мечта мальчишки, когда-то уплывшего с родного острова. Теперь наш фрегат направляется к моему первому дому. Там многое поменялось. Мое село превратилось в город и крупный порт. Оказалось, на нашем острове был какой-то храм древних мореплавателей. Теперь разношерстая толпа кладоискателей день и ночь вскапывает горы моего острова и действительно иногда находит золото и бриллианты. Но они жаждут большего – статую золотой коровы в натуральную величину, которая, по легенде, дает золотое молоко.
Наконец-то, на горизонте появилась растущая полоска земли. Это мой дом. Сердце в груди опять бешено бьется, как когда я подошел к Смиту, как когда-то в первый раз подошел к зданию морской школы, как когда-то первый раз подошел к уличной проститутке… Вот и бухта, где на рейде стоят сразу три судна. Наш фрегат прошел между ними и встал на якорь ближе к берегу. Мы прибыли сюда из-за того, что часть государственных компаний участвует в изыскательских работах, и пошел слух, что на остров через месяц-другой нападут пираты. Нас направили сопроводить два груженых золотом галеона обратно к материку.
Когда мы приблизились, я не узнал свой город. Бывшая единственной улица стала центром города, который разместился на близлежащих холмах. Это было удивительно – местность казалась знакомой и родной, но это была уже не моя родина, где я провел пятнадцать лет и обнюхал каждый уголок.
Меня ждало еще одна неожиданность – Элли после смерти своего папаши стала проституткой в местном борделе. Значит, еще одну детскую мечту можно осуществить, а по старой памяти, возможно, и за полцены. Схожу, проведаю маму, которая стала владелицей самого большого в городе кабака, - отдать сыновий и денежный долги; а потом обязательно загляну к Элли.
Элли приняла меня у себя дома почти бесплатно – шампанское и коробка конфет с континента. Странно, но особого удовольствия я не получил, хотя и предвкушал это так долго. Механика – взад, вперед, вверх, вниз. Плавать мне нравится гораздо больше. Видимо, на зарплату проститутки тяжело сделать ремонт потолка – огромные трещины в перекрытиях, которые так и бросаются в глаза.
Как бы встать, чтобы не разбудить ее… Теперь главное не шуметь, собрать вещи и выйти на ночной воздух. Мундир – это хорошо, но знал бы я мальчишкой, насколько неудобно в нем ходить и сражаться, никогда бы его не надел. Ну вот, я и на улице, а послезавтра мы уже отбываем. Сегодня уже загрузили половину галеона. У меня вроде бы осталась сигара - пристрастился, знаете ли. Как прекрасен этот вкус и белесоватый дым. А теперь не мешает взять кружечку пивка и посидеть с видом на океан.
Целый дублон! Ну здесь и цены, хотя, да – это же золотой прииск, здесь все должно быть дороже. А это же скамейка, на которую я посадил тогда Брэма. Где сейчас этот прощелыга, за твое здоровье или упокой, Брэм. Ты был свободен.
Я вроде бы еще совсем немного выпил, а мне уже чудится, будто по лунной дорожке в бухту заходит корабль. Крупный фрегат… кто отважился бы заводить корабль в бухту ночью – только самоубийца или морской волк – тут кругом рифы. Тем более дежурившие на королевском фрегате моряки должны были остановить неизвестный корабль. Точно, мерещится. Может, это из-за смеси сигар с пивом…
Корабль вошел в бухту и развернул борт на город. Раздался залп, и бухту окутало белесое облако. Рядом с Даниэлем просвистело ядро и вошло в стену дома, сложив хибару. Множество разрядов взрыхлило спящий город. Люди в растерянности с криками выбегали из своих домов, хватаясь то за оружие, то за сумки с драгоценностями, которые успели насобирать или наменять. Раздался еще один залп, и город взорвался криками боли и плачем сирот. Картечь сеткой накрыла город, не выбирая жертв и разя всех. Вдруг и королевский фрегат развернулся на якорях и беспорядочным залпом ударил по городу. Даниэль дрожащими пальцами зарядил свой пистолет и бросился к берегу, который застелил пороховой дым.
Когда пелена спала, то на берегу уже был пиратский десант. Лодки в беспорядке подплывали к берегу, люди выскакивали из них и бросались атаковать город. Пираты рубили только военных и оказывающих сопротивление горожан, остальных сгоняли в центр города.
Даниэль с отчаянным криком выстрелил в одного и накинулся на другого рослого пирата и успел даже пронзить его своей шпагой, прежде чем погрузился в вязкую темноту. Было глупо рассчитывать на победу, но сдаться бандитам он тоже не мог – это была еще одна черта его характера.
Когда я очнулся, то оказался связанным по рукам и ногам. Голова гудела и кружилась, но я все же смог разглядеть, как к берегу причалил большой бот, и с него спрыгнул высокий пожилой пират. Его фигура говорила мне о чем-то, какое-то воспоминание из детства, но думать об этом я пока не мог – слишком болела голова.
- Сколько пальцев видишь?! – по-отечески спросил меня кто-то.
- Пять! – ответил я.
- Врешь! У меня шесть пальцев! – ответил голос и рассмеялся своей старой шутке.
- Шестерня, развяжи его! – старый пират наклонился к моему лицу. Меня подняли и развязали. – Ну, вот мы и встретились, Даниэль.
- Кто ты?! – меня еще штормило, а перед глазами все еще плясали бабочки.
- Ты слишком сильно звезданул его, Дубина! – пират ругал своего подчиненного, а потом окатил меня ледяной водой. – Я капитан Брэм Стинг, господин унтер-офицер королевского флота!
- Я думал, что ты погиб! И даже выпил за твой упокой сегодня! – усмехнулся я сквозь боль, почему-то меня не слишком удивила наша встреча. Мозг быстро связывал все концы в один канат.
- Ты не удивлен?! Ну ладно, сюрприза не получилось! Зато я буду жить очень долго по твоей милости! – улыбнулся пират и обнял меня. – Пойдем на площадь, я тебе кое-что покажу и объясню. Да, и поговорим там по-человечески.
Мне помогли идти, а когда мы поднялись на площадь, то я уже смог отойти от потрясения, которым меня одарила оглобля Дубины. На площади пираты согнали весь оставшийся люд. Знакомых лиц было всего около десяти. Подопечные Брэма прикатили несколько бочек и тележек с продовольствием, которое разделили между собой. Нам с Брэмом принесли стол и два стула, на стол поставили вина, рома, еды и два серебряных стакана.
- Так ты не удивлен тому, что меня встретил, Даниэль?! – спросил он, наливая вина.
- Удивлен, но почему-то не очень. Мне кажется, что этот город - твоих рук дело! – мы выпили.
Да! – он лишь засмеялся. Он сильно изменился, это было не то существо, которое валялось у трактира и надиралось каждый вечер. Брэм был исполнен достоинства, харизмы и силы. Он выглядел настоящим капитаном, которым когда-то хотел стать я. – Да, я действительно был когда-то капитаном королевского флота, но знаешь что?!
- Что?
- Мне надоели эти уставы и трибуналы. Мне всегда хотелось свободы, свободы действия, свободы решения. Свободы победы и свободы поражения. Я готов умереть, но только в том случае, если я умираю по своей воле, а не из-за просчетов какой-то штабной крысы. Не всем дано это желание, некоторые не могут без чьего-то начальства. Они привыкли исполнять, боятся сами что-либо решать, боятся проиграть. Я не презираю их - я ими управляю, но я из другого теста. Думаю, и ты тоже?! Этот блеск глаз, решительность и твердость ни с чем не спутаешь. Я увидел в тебе себя еще тогда, когда ты бросился вытаскивать меня из воды. Ты побежал, и другие рванулись за тобой. Они бежали за тобой, а не для того, чтобы спасти меня. Ты лидер, хотя этого пока, может быть, и не понимаешь. Я прошел твой путь и хочу помочь тебе его сократить. Ты можешь быть свободным уже сейчас… Хочешь быть свободным, сам принимать решения?!
- Да! Но как?!
- Сделай то же, что и я! Стань пиратом… это единственный путь к свободе! Будь пиратом, и над тобой не будет закона, кроме небесного и твоего собственного. Однако, есть еще и закон Братства.
- Это опять несвобода…
- Ты несвободен дышать под водой или же летать как птица, так что закон Братства - это лишь небольшая норма жизни пиратов. Если бы его не было, то пираты перебили бы друг друга при первом же грабеже или чуть позже. Это не устав военно-морской службы, это правила поведения. Они функциональны, только и всего. В остальном ты вправе делать, что захочешь, только не забывай давать это же право своим подчиненным… Это свобода, брат мой!
- Все так просто?!
- Нет, все непросто, очень непросто. Чтобы стать настоящим пиратом, нужно перешагнуть через себя, через общественный закон мирного существования. Забыть о вселенском законе справедливости: за зло не будет возвращено зло. Ты должен поверить в это, и тогда так и будет. Забудь о пристанях и доме. У тебя больше не будет ни родины, ни дома, ни настоящих друзей. Вокруг тебя будут лишь враги скрытые или очевидные, каждый член твоей команды будет слушать тебя только в том случае, если боится.
- Все построено на страхе?!
- Да, на страхе, подчинении через страх и насилии. Нужно презреть мораль, поставить себя против всех. Запомни, что всю оставшуюся жизнь ты будешь стоять против остального мира и никогда не сможешь в него вернуться. Ты должен отбросить общечеловеческую мораль и принять для себя лишь закон Братства, который гласит, что более сильный имеет право на имущество и жизнь более слабого. Это основной закон всех воров, пиратов, грабителей. Забудь о том, что есть какое-то понятие о чести, даже закон Братства можно переступить, когда это необходимо для достижения какой-либо личной цели. Для тебя больше не будет проблемой впятером убивать одного – он более слаб по отношению к группе, поэтому правило Братства выполняется. Вы вправе отобрать его жизнь или кошелек. Ты понимаешь?! Вот где настоящая свобода!..
- Но вернуться в общество я уже не смогу?!
- Обманом можно, как тогда это сделал я. Но это всего лишь обман… Столько крови ничем не отмоешь… - Брэм сделал большой глоток рому.
- Это уже несвобода.
- Несвобода, но лишь как следствие свободы. Общество – это уже несвобода, когда ты выбираешь свободу, то не способен вернуться к несвободе.
- Но я накормил тебя тогда, когда ты умирал с голода, и ты был мне благодарен…
- В этом моя свобода! Я свободен и от закона Братства, конечно, когда я один… без команды. Никто не говорил, что, презирая общественный закон, я должен стать шакалом, нет, я волен жить так, как мне хочется.
- И ты живешь так?!
- Не всегда… Мне не нравится убивать людей, хотя и нравится управлять ими. Корабль накладывает определенные обязательства, команде нужны богатства, чтобы я оставался капитаном. Власть – это всегда несвобода ради свободы. Я вынужден делать нечто неприятное во имя того, чтобы свободно делать то, что мне нравится.
- Чем это отличается от королевской службы?
- Почти ничем, только относительно большей свободой. Здесь я волен делать то, что хочу. Надо мной только команда и то лишь в случае, если я дам ей взбунтоваться. Во флоте больше степеней несвободы.
- Согласен. Но ведь максимальная свобода приходит с одиночеством.
- И да, и нет! Не так много власти в случае, если ты один. Ты можешь выбирать, куда идти, но ты не способен прокормить и одеть себя без того, чтобы потерять свою свободу перед другим человеком, случаем или природой. Мы стремимся к свободе, но не способны в ней выжить. Для меня пиратство кажется наилучшим выбором между свободой и несвободой. Ты согласен со мной?!
- Может быть! – ответил я, а в душе у меня носились вихри сомнения и понимания, между тем, правоты этого человека. Мне нужна была передышка. – А что значило твое появление здесь тогда и сейчас. Каков был твой план?!
- Этот план можно назвать «Золотая корова»! Я много путешествовал на различных кораблях, оставив свою команду. Так я расслаблялся за те несколько лет напряженного разбоя, который отравлял мне кровь, но и доставлял удовольствие управления. Во время этих путешествий я готовил новые проекты. Тогда я случайно попал на ваш остров и думал поскорее смыться с него, пока не увидел у вас на лугу корову.
- Золотую?!
- Ее прообраз! – усмехнулся он, а потом обратился к своему помощнику. – Боцман, забирай рабов, и грузите галеоны.
- Могу ли я просить отпустить моих родственников и друзей?! – осведомился я.
- Конечно! – он отдал приказ и вернулся к рассказу. – Я разбросал по гротам острова драгоценности, которые привез в своем сундуке, а потом совершенно случайно, но кстати, обнаружил здесь месторождения изумрудов и рубинов. Это был корм для моей «золотой коровки». Осталось протрубить в горн. Я и моя команда раструбила придуманную мной легенду по всем кабакам и курильням. Искатели приключений и торговцы прибыли сюда, сделав из вашего захолустья процветающий остров, – это «золотое молоко» стекалось сюда из разных краев. Осталось лишь собрать его в вымя, пустив слух о готовящемся нападении пиратов. Естественно, «молоко», нагулянное за годы добычи и, главное, торговли, захотело убраться с острова. Мы проследили за галеонами и пришли, чтобы подоить свою корову. Думаю, с такого сочного луга три галеона мы должны надоить.
- Гениально! Играть на человеческой жадности - это так просто и выгодно!
- Ты же знаешь, кого сгубила жадность. Они только что пошли переливать «золотое молоко».
- Они и есть «золотая корова»!
- Их жадность – это и есть «золотое молоко», которое никогда не кончится. Это неиссякаемая жила для работников нашей профессии.
- Правда, и пираты иногда бывают «золотыми коровами»!
- Не иногда, а постоянно, иначе бы мы не были такими нищими. Мы отбираем его друг у друга, меняем «молоко» на веселье и забытье – золото на огонь. Это вечный круговорот. Может быть, так и должно быть. Мы должны забрать у торговцев «молоко», а потом постепенно слить им обратно. Если хочешь, мы сами коровы, которые превращаются в траву.
- Да, интересные аналогии…
- Зато яркие и запоминающиеся. Держи их в голове и сможешь вырваться из этого круговорота веществ в природе… Приятно с тобой говорить, но мне нужно выяснить… Ты хочешь стать пиратом?!
- Не знаю. Мне хочется свободы, власти, действия и хорошей жизни, но я не хочу нести смерть и боль.
- Все мы не любим этого, изнанка войны ужасна, но я научился жить с этим. Скажи мне свою главную мечту детства!
- Стать капитаном фрегата! Вот она! – не задумываясь ответил я.
- Я дарю тебе фрегат, на котором ты приплыл сюда, и половину команды. Я обещал тебе сделать что-нибудь равноценное, когда мы вновь встретимся. Я это выполнил. Ты отдал мне почти все, что было у тебя – я делаю то же!
- А если я не захочу стать пиратом?!
- Это твое дело, что делать с фрегатом, а команду я заберу с собой. Глупо отказываться от исполнения мечты… Что ты будешь делать, когда мы уйдем?! А так у тебя будет множество возможностей. Ты будешь свободен в том, куда податься, что делать, кем быть и когда закончить все это!
- Я согласен, я принимаю твое предложение! Надеюсь, хотя бы первое время ты будешь мне помогать?! – спросил я. Он кивнул. А я подумал о том, что, может быть, через год мне удастся избавиться от него и управлять уже двумя большими пиратскими фрегатами. Это будет самая непобедимая связка в мире. Это и будет настоящая свобода действий. Задумавшись, я спросил его. – А что, если бы ты был волен вернуться на королевскую службу или же к мирной жизни, не убив еще ни одного человека, то что бы сделал?!
- Не знаю…
- Тогда ты слаб…
- Может быть… Я стар… Но умен…
Так сбылись все три мечты Даниэля. Он стал офицером, овладел Элли, стал капитаном собственного фрегата и обрел свою пиратскую свободу. Через два года он заменил Брэма, который почувствовал, что пришло время уходить. У команды появился новый лидер, и старого капитана отпустили с миром и даже почестями, хотя могли и пустить по рее после кровавого бунта. Даниэль стал самым легендарным пиратом тех лет: он держал в страхе два континента и безумное множество островов, доя торгашей, которым он раньше завидовал. Он был силен, но нашлись люди сильнее его… Нет, он погиб не в схватке с королевским флотом – его, спящего, заколола собственная команда, когда ноша «золотого молока» стала невыносимой. Даниэль был силен, но ему не хватало ума Брэма, который поселился в захолустном городке, женился и народил еще несколько детей, прежде чем отправился на покой, и оставил им огромное наследство...
|
|