Хорррошее мясо!
Вкусное мясо!
В плотном полиэтилене с наклейкой «Балык говяжий» и ценой.
И ценой.
Таких денег у меня нет.
На хлеб есть, на молоко есть. На лапшу – есть?
Есть.
Чтобы есть.
Большой, красивый супермаркет.
Я взял этот вкусный полиэтилен, покрутил его в руках.
Глаза откусили кусок мяса и начали жевать.
Даже воздух наполнился этим вкусом.
Положил обратно.
- Что, братан? Хочется?
Я обернулся.
На меня смотрел отвратительный толстяк.
Отвратительный толстяк, очевидно, обожравшийся балыком говяжьим.
Отвратительный толстяк с бутылкой пива.
Кто ему разрешил зайти в супермаркет со своей бутылкой пива?
- Хочется.
- Ну так и своруй. Делов-то… - он рыгнул и поставил пустую бутылку рядом с прилавком.
- Как так – своруй? – я даже немного удивился. – Тут же камеры везде!
- Вот народец пошел! Ну и народ! – толстяк взял с прилавка новую бутылку пива и открыл зажигалкой. – Не «нельзя», не «как вы можете такое предлагать», а - «камеры везде». А если б не камеры – спер?
- Я не хочу с вами говорить об этом…
- И – главное – вежливый. Я с ним – на «ты», а он – без пяти минут ворюга – на «вы».
- Че ты ко мне пристал? Отвали… - исправился я.
- Я ж тебе помочь хочу, дурень. Вон камера, видишь? – он ткнул жирным пальцем куда-то в потолок. – А вон мужик идет. Через несколько секунд он тебя перекроет.
- Вы… Ты действительно думаешь, что…
- Три… Два…
- Я…
- Один… Давай!
Прости меня, господи…
Зато у меня за пазухой два куска «балыка говяжьего».
- И все! – толстяк залпом допил вторую бутылку и поставил рядом с первой. – И шуруй на кассу…
Я на ватных ногах подошел к кассе. Впереди меня шел толстяк, по пути прихвативший шесть бутылок пива.
- К говядинке-то, да? – подмигнул он.
Он прошел кассу, даже не посмотрев на кассира.
Странно, не посмотрел на него и кассир.
У меня все прошло на удивление гладко.
Хотя на душе было гадко.
Гладко… Гадко…
Гадко… Гладко…
Эти бессмысленные стишки я и бормотал по пути домой. В такт шагам.
Под курткой то ли жгли, то ли грели два куска «балыка говяжьего», которые я придерживал рукой…
- А че ты, братан, все уже… перекладывай в пакеты… А то идешь, как раненый… И пиво давай я к тебе сгружу… А то неудобно мне… - идущий рядом толстяк по-прежнему нес в руках шесть бутылок – три в одной и три в другой.
- Ты че привязался?
- А-а, не любите, товарищ, свидетелей грехопадения!
- Смотри, козел, куда идешь! – услышал я справа.
Да, конечно, я задел его плечом – но зачем так грубо?
- Да пошел ты… - сказал я, правда без особой злости.
- Че?
Толстяк заметно оживился.
- Ты же не будешь перед ним извиняться? – спросил он с надеждой.
- Да идет он на фиг, извиняться перед ним…
- Че ты сказал? – толкнули в плечо.
- Да швахни ты его бутылкой по башке, и делов… - сказал толстяк.
Почему-то я так и сделал.
Потом, конечно, побежал.
Через десять минут уже с пятью бутылками пива, хлебом, молоком и «балыком говяжьим» я открыл дверь.
В квартире было шумно и накурено.
Работали оба телевизора, закипал чайник и пел толстяк.
Тот самый отвратительный толстяк.
Видимо, он же и накурил.
- Ну что? Бухаем пиво, жрем мясо? – подмигнул он.
- Как ты сюда попал?
- Живу тут… Шучу, конечно… Я сюда попал через стену.
- Через какую?
- Мне по фиг, через какую. – толстяк элегантно прошел сквозь ванную и коридор на лестницу и через секунду появился обратно.
– Понял? – спросил он. – Кстати, у тебя там на лестничной площадке какие-то чуваки настойку боярышника халкают. Мощная вещица…
- Ты… кто? – спросил я, пытаясь пощупать толстяка.
- Руки убери…
- Что?
- Руки, говорю, убери…
Я все равно попытался до него дотронуться, но рука только хватала воздух. Он был… как сказать-то? Прозрачный…
- Твою мать, говорил же – руки убери. Ощущение неприятное. – выругался толстяк. – Ну а теперь, когда все понятно и недоразумения разрешены, предлагаю выпить по бутылочке пива!
- Нет, погоди! Как так – все понятно? Ничего не понятно! Кто ты?
- Да что ж тут непонятного то, а? Я – твоя совесть. Материализованная. А теперь – давай, давай… - толстяк начал доставать из пакета бутылки.
- Кто ты?! Кто?! Совесть?
- Да, совесть… Твоя личная совесть…
- Которая советует украсть?...
- Сука, ты на самом деле, что ли, этому типу по башке бутылкой съездил? Че их пять-то?
- И совесть, которая советует ударить по балде практически первого встречного прохожего?
- А че ты хотел? Какой ты – такая и совесть! Я ж не буду тебя по рукам бить в магазинах! Не я тебя воспитываю, а ты меня.
Толстяк, совесть моя названная, открыл одну бутылку об другую и залпом выпил.
- Оххххааааа… Мало взяли…
- И че ты приперся только сегодня? Раньше-то что тебя не было?
- Да к тебе часто ходить – только настроение портить. На самом деле, совесть к человеку приходит регулярно. Раз в год.
- Что-то я тебя не помню.
- Конечно. Твоя прошлая совесть к тебе больше отказалась приходить. Помнишь, ровно год назад, ты в баре познакомился с девушкой? Такая брюнеточка?
- Брюнеточка… блондиночка… не морочь мне голову!
- Конечно, куда тебе помнить! Ты ж бухой был в стельку! У тебя была тогда такая ранимая и доверчивая совесть… А ты ее каким-то образом уговорил, и в койку заволок!
- А, такая брюнеточка… Стоп! Так я… в смысле…
- Да, дорогой мой. Ты, чувак, трахнул свою совесть… Натуральным образом… Она потом неделю плакала. Говорила, мол, я думала, он хороший…
- Подожди, так она вполне натуральная была. Осязаемая… А ты…
- Да мы к тебе хоть птицей можем прийти, хоть свиньей морскою. Я вот, от греха подальше, невидимым для других и неосязаемым для тебя пришел. Помня, так сказать, прошлый случай.
Я открыл бутылку пива.
- И что теперь мы с тобой делать будем?
- Ну уж не как в прошлый раз.
- Нет, я серьезно.
- О, ты можешь говорить серьезно? Ничего не будем делать. Попьем пива и разойдемся. Еще на год.
- И что?
- Да ничего. Приеду обратно, напишу отчет – так мол и так, ворует, дерется, человек-говно. У меня сто пятьдесят клиентов в год, отдыхать особенно не приходится. И вообще, у меня рабочий день до шести вечера, я мог тебе всего этого не говорить… И так с тобой все ясно.
- Да я первый раз в жизни украл!
- Все бывает в первый раз в жизни. И совесть свою дрючить тоже не с пятнадцати лет начинают. Хотя я знал одного пацана из Кирова…
- Да причем тут пацан из Кирова! Мне-то что делать?
- Да че ты напрягся-то? Что хочешь – то и делай. Только ты можешь что-то… А, хотя нет… С тобой надо попроще. – толстяк наклонился ко мне ближе. – Я тебе нравлюсь? Только честно?
- Ну… Да!
- Еще и врун! Вот отчет так отчет получится!…
- Нет!
- Ну вот. Сознался. Стало быть, я тебе не нравлюсь?
- Нет!! Нет!!!
- А я – это ты. На том и закончим.
И толстяк вышел через стену.
А я остался с двумя бутылками пива и двумя кусками «балыка говяжьего»…
…Это было пять лет назад. Больше я свою совесть так и не видел. Хотя, вполне возможно, что она больше и не придет. Потому что у водителей ПАЗиков – нет совести!!!…
|
|