Пока еще горит огонь моей свечи,
Еще не дремлет воск на ледяных руках.
Сознание ворчит и старые стихи
Влачит на высший суд в заштопанных мешках:
"Покайся! Не греши! Смирись и уступи!
И на удар в одну – подставь щеку другую!..
О Боже! Разреши отречься от любви.
И дай покой тому, кто отлюбил впустую".
Сбежал былой азарт, истлела бесшабашность.
И в городе Прошло затерян Будет-град.
И вместо мая – март, на месте "Горько!" –
влажность
Слезливого "Прости!", смазливого "Прощай!"
Но все еще звучит, летит сквозь жерла хора,
Как шепот мудреца меж выкриков глупцов,
Израненный мотив в тональности мажора:
"Разбейте лжи сквозняк
об искренность ветров!"
Но тщетно: головой
гранит не протаранишь,
Тем паче, что она на все про все одна.
"И к черту!" И пошлешь,
слюну вдогон отправишь,
И выпьешь, что скрывать, веселого вина.
А утром: "Ай-я-яй! Зачем живу на свете?"
Точнее: "Ой-ё-ёй... На кой мне этот свет?!"
Но падают на ум: стихи, подруги, дети...
И пьется корвалол, и жарится омлет.
Глядишь: ан нет! горит!
И тает взгляд суровый
И греет бедняка. Владычицей дворцов
Становится в тот час его душа – и снова:
"Избавь от сквозняка! Подай скорей ветров!"
И трудится пиит всю ночь напропалую,
Из нового сукна не устает он шить:
"Нет, на удар в одну –
я дважды дам в другую,
Но все-таки смогу не красть и не убить!"
И пусть Господь хранит строптивую свечу,
Чье пламя не спешит
пред тьмою сбросить шкуру.
Тщеславию аминь! Надеясь, не ропщу.
Я мессу вам спою, но реквием не буду!
|
|