Интриги кто плетет порой, - становится их частью неделимой, - притом, что связан по рукам и по ногам своей же сетью намертво бывает. Когда же рвется нить, под чьей-то жесткою пятой, рассчитанного с умыслом коварства, - врагом становится зачинщик враз, для всех сторон раздутого конфликта. Он изначально обречен, его процент удачи минимален, - но не кончается цепь преступлений, что исподволь рождаются, из мести, Иудами всех наций в мирный век…
Где звон мечей и скрежет лат, -
Там происходит битвы ад,
Глаза врага всем злом близки
На расстоянии руки.
И запах пота толп людей,
И ржанье раненных коней,
Свободен дьявол от цепей:
И кровь рекой, и хруст костей.
Сошлась для схватки в сече рать
Свою удачу испытать,
В победу веру, меру сил
И кто-то в это их втравил, -
Быть может, тряс мошной богатой,
Маня волшебным звоном злата,
Или за честь страны к ответу
Звал дать противнику обеты?
Кто затуманил лбов их твердь,
Чтоб добровольно шли на смерть,
И в этой ярости святой
Нашел для гордости покой?
Честнейший Император тьмы,
Кому душа нужна взаймы,
На этот раз для черной цели
Избрал день Первого апреля, -
За праздник шутки роковой
Платить заставил головой.
Когда царям полей и сел
Для торжества накрыли стол –
Все были рады и дружны,
Неважно, из какой страны
Прибывший был, вожди народов
Не прятались от хороводов.
Сосед соседу песнь любви
С улыбкой пел, лишь позови,
Вино лилось рекою пенной
С закуской необыкновенной.
Хозяин праздника, шутов,
Паяцев, просто чудаков –
Всех тех, кто юмору не чужд, -
Собрал в тот день для смеха нужд.
Поэты басни представляли,
Певцы частушки распевали,
А, уж кривляньям клоунад,
Мрачнейший скептик был бы рад.
Раз в год, рожденный во грехе,
Мог выразит свое: «Хе-хе», -
Неважно, что простого рода, -
Разрядки требует природа.
И, потому, всеобщим был
Насмешек и веселья пыл.
Острот известная обида
Не подавала сутки вида,
А к каждой перегнутой палке
Не шли вдогонку драки свалки.
И всякий славил сонм царей
За самый радостный из дней.
Так нашумел чудесный пир
На весь обжитый людом мир,
Что услыхал из дальних стран
О нем искусный интриган.
Ведомый завистью и злобой,
Направился в тот край он, чтобы
Разрушить дружбы добрый дом
Своим острейшим языком.
И, даже издали, урод, -
Ну, а вблизи – так анекдот:
Носатый, лопоухий гном,
Хромающий смешно при том,
С лицом обиженной совы,
Считал, что все тут неправы,
Он знает истину, лишь сам:
Мир упадет к кривым ногам!
Улыбкой с детства обделен
За маской губы прятал он,
Чтоб из толпы не выделяться,
Когда всем хочется смеяться.
Колпак шута, трико паяца
И перестанет сомневаться
В тебе весь радостный бардак:
Ты – сразу свой, ты – друг, не враг.
«Распущен в неге сей народ,
И вседозволенность растет
От слова к слову, вздор трубя», -
Так думал карлик про себя.
Обиженность свою сдержать
На тех, кто вздумал пировать
С веселой шуткою над ним, -
Не смог, - и был долой гоним.
«Так, значит праздник только Вам, -
А мне терпеть сатиры срам, -
Ну нет, воздам теперь я месть
За Вашего вниманья честь!»
И слухи, ушлый интриган,
Письмом подсовывал в карман
Царям, расслабленным от литра,
Без подписи, но очень хитро.
Доброжелатель – аноним
Там сообщал, что он гоним
За честность юмора, невинно,
А мироед – сосед Ваш чинный,
Что прячет гнусные поступки
За маской дружбы, слишком чуткой,
Лишь приглядеться к нему внятно, -
И, сразу, станет все понятно!
Не все внимают откровеньям,
Но семя смутного сомненья
Посеяло исчадье лжи, -
Косятся гордые мужи/.
Не зная, кто здесь виноват, -
Подозревают всех подряд,
Смесь гнева и аперитива
Готова для большого взрыва.
Нужна искра – поджечь фитиль, -
Тут склочник проявил свой стиль:
Созвал гостей на представление
Своей интриги сочинения.
Бродячих трупп – известна бедность, -
Немного денег, эль за вредность, -
И фарс готова представлять,
Голодная артистов рать.
Спектакль с тонким был подвохом:
Об оскорблениях со вздохом,
С слезой о гордых правдолюбцах,
Об отношениях, что рвутся,
Когда устал уже дружить
Друг бывший, чтоб в покое жить.
И, как предатель, в тишине,
С ножом идет к чужой спине.
Погибнут первыми, по пьесе,
Те, кто поддался подлой лести,
Кто добротою размягчен, -
Жестоко будет огорчен.
Но больше потрясла царей
Похожесть преданных людей
Пророчески на них родных,
Как будущее их самих.
И праздник перестал шуметь, -
Народ, собравшись поглазеть
Комедию, весь замер в миг,
Когда раздался жуткий крик:
«Убили нашего вождя!»
И стон, немного погодя,
И кровь на сцене, как в бою, -
Артист закончил жизнь свою.
Похоже, свой, в театр входящий,
Нож-бутафорию на настоящий
Сменил, так ловко сделав это,
Что было все для всех секретом.
Воочию узрев судьбу
Царь, чей портрет почил в гробу,
Воскликнул: «Заговор средь нас!»
И обнажил свой меч тотчас.
И засверкала сталь клинков,
Всяк, к нападению готов,
Нашел поблизости врага,
Чья жизнь уже недорога.
Толпа, единая недавно,
В отряды перешла исправно, -
Ведь каждый защищал без страха
Лицо страны своей – монарха.
Кто был убит, а кто бежал, -
Потом никто не разбирал, -
Закон кровавой мести свят
Для всех, кто прав и виноват.
Создавший же проклятый бой, -
Был, походя задет судьбой:
Табунщик к воинам коней
Гнал для поддержки, поскорей,
И не заметил из-за пыли,
Что в скорости копыта взбили,
Он гнома с ножичком в руках
И был затоптан подлый в прах.
Такой конец для мерзкой силы,
Без места собственной могилы,
Закономерно должен быть, -
Чтобы в безвестности почить.
Война же длиться до сих пор,
Над смехом смертный приговор, -
Улыбка стала лишь холодной
Во времена с убийством модным.
Обиды долгие века
Пытается решить рука
С оружием наперевес, -
Ни разу повод не исчез,
Что пламенно зовет на битву,
Хоть и зачинщики забыты.
Насколько хрупок дружный мир,
Который маленький сатир,
Ничтожный, в сущности своей,
Разрушить может без затей?!
Его охране в помощь - бдительность, -
Чтоб ложных фактов убедительность,
Не разжигала гнев святой
И не звала ввязаться в бой:
Узнайте автора нотаций,
Что пышут духом провокаций:
И станет цель лжеца понятна,
Как повод к шутке неприятной.
Для смеха лучше нет страны,
Чем та, где не было войны…
|
|