У меня зависает пейджмейкер. Хорошая программа, но – заглюченная. Размышляю, может ли подействовать на глюки стук по монитору, когда Ира представляет нам со Светкой нового сотрудника из аналитического.
Поднимаю голову как раз для того, чтобы увидеть, как ты краснеешь. И начинаю краснеть сама – от радости, что не у одной меня такая дурацкая привычка – краснеть ни с того ни с сего.
Ты протягиваешь руку для приветствия…
…иногда мне кажется, один короткий жест может выразить то, что не передать и тысячей слов.
Твоя ладонь, горячая, жёсткая, сжимает мою ладошку, и ей передаётся огненная сила, и я отвечаю обожжёнными пальцами. Это длится менее секунды, но и три дня спустя я чувствую его – жаркое объятие пальцев, резкий спазм, ожог… ведь пока ты не тронешь моей руки, я не узнаю, что она снова заледенела…
Согретая недолгим касанием твоих пальцев кровь попадает в сердце – и я замечаю, что оно у меня всё-таки есть.
Дверь за тобой закрывается.
Ира, бесплатное бюро справок и новостей, перечисляет шёпотом твои: рост в сантиметрах, вес в килограммах, цвет волос (блондин, а то мы не видели!), цвет глаз (удивляюсь, что серый, у тебя глаза синие). Твоё имя. Твою фамилию. Год твоего рождения…
Вот так. Ты выглядишь старше своих лет.
Отныне рабочее место обрело новый смысл. Это место, где я не могу думать о тебе, потому что не хочу, чтобы кто-то случайно подсмотрел мои мысли, прочёл их по лицу, но могу чувствовать тебя. Каждый день два раза в день ты проезжаешь в лифте в полутора метрах от меня. Аналитический над нами – на противоположной стороне коридора. Иногда даже кажется, что я слышу твои шаги наверху…
А иногда я даже вижу тебя. Ты заходишь к нам посмотреть мой заглюченный пейджмейкер.
У выходных – свои особенности…
Просыпаюсь, и, ещё толком не открыв глаза, чувствую беспричинную радость… хотя, если вдуматься, у этой радости есть причина.
Сегодня выходной, и я могу целый день думать о тебе, не опасаясь того, что ты войдёшь в самый неподходящий момент и прочитаешь мои мысли по выражению лица.
И я думаю о тебе. О том, что ты сейчас на тренировке. Ты занимаешься ци-гун – говорят, и правда, классная штука. Сейчас у тебя должна быть медитация. Интересно, о чём ты думаешь? Хорошо бы ты думал о той молоденькой девушке, что встречает тебя по вечерам. Она красивая. Она моложе тебя, это заметно.
Музыкальный центр будит меня выбранной с вечера песней. Изо всех пяти колонок льётся меланхоличный голос Бутусова. Но это не "На берегу безымянной реки", которую я, вроде бы, выбрала вчера вечером.
Это "Во время дождя".
Не обращаю внимания на подмену – всё равно ведь "Наутилус"! Но – пора ехать. Завожу машину, включаю магнитолу. "Наше радио" крутит "Во время дождя". Толком не оформленная мысль иголкой втыкается в голову где-то за левым ухом.
Охранник Миша у входа в издательство гудит всё ту же песенку, и мысль-иголка ощутимо шевелится и подрагивает, оформляясь – впрочем, не настолько, чтобы я поняла её.
Поднимаюсь в нашу комнату в типографии. Светка с Ирой притащили четыре гига новой музыки и ждут меня, чтобы включить.
В режиме свободного выбора наш "винамп" выбирает первую песенку, и я чувствую, как мой взгляд проваливается сквозь монитор, стену, ещё одну стену... и с чего я взяла, что лифт в полутора метрах от меня?!
Я впервые за утро слышу слова в меланхоличной песне.
"Я придумал тебя, придумал тебя…"
Мысль-иголка за ухом взрывается миллионами ледяных осколков.
Это не кто-то кого-то. Это я – тебя.
Придумала.
Четыре гигабайта музыки – это очень много. У нас с Ирой схожие вкусы, и, скорее всего, музыка нормальная, такая, что могла бы нравиться мне, но я слышу только одну песню.
"Я же знал, что любовь – это игры с огнём…"
А у тебя не просто горячие, у тебя огненные руки.
"Но как же без огня, если дождь за окном?"
А если не дождь? Если – снег?
Тем более…
Что-то спрашивает Ира, я улыбаюсь, краснею и отвечаю. Наверное, это и есть Нирвана.
Что-то спрашивает Дашка, я улыбаюсь. Краснею и отвечаю.
Ира покидает помещение. Возвращается с начальником.
Он что-то спрашивает.
Фокусирую взгляд на его лице. Пытаюсь понять, о чём он. А! Не больна ли я… и я снова улыбаюсь, и снова краснею.
И отвечаю – нет, я не больна.
Нет, я не думаю, что мне стоит ехать домой… да нет же, ни одной, ни с кем бы то ни было в роли провожатого… ну как он не может понять, что я просто обязана придумать повод для посещения аналитического! Но, естественно, он и не поймёт этого. Я же не скажу ему. Ничего…
Небо льнёт к земле – снегом. Ветер набирает его в ладони, бросает в лицо – аккуратно, без злобы.
А я задумываюсь: интересно, как ведёт себя моя водостойкая тушь? Вот воистину своевременная мысль!
И вдруг понимаю, что, наверное, уже больше пяти минут стою в облаке снега, смотрю на смазанный контур машины и устраиваю морзянку, заставляя мигать фары. На ритм коротких вспышек легко ложатся слова: "ты ре-а-лен, ты ре-а-лен"… Нет, срочно домой!..
Вот уже третий день думаю о тебе не так, как раньше.
До того, как мне показалось, что я придумала тебя, я не… нет, ну вот как подобрать слова, чтобы получилось правильно передать тебе моё понимание? Ведь я же понимаю всё без слов!
Я думала о тебе, о себе, о нас – как о… об игре. Не компьютерной, где в запасе десять сохранений. Не спортивной, где главное всё-таки не участие, а победа. И вовсе не как об игре, а – легко! Говорят, когда кому-то что-то даётся легко, - "у него всё играючи". Так и я думала. С такой непреодолимой лёгкостью, что… что просто отмечала про себя какие-то моменты, но не замечала их.
Вот знаю, что старше тебя на пять лет. Знаю, что тебя по вечерам встречает молоденькая девушка. Знаю, что темой твоей дипломной были издательские системы и оптимизация их работы – в том числе и пейджмейкера.
Но… ведь можно всю жизнь прожить, так и не заметив собственного дыхания, зная при этом, что – дышишь…
А когда мне показалось, что тебя нет, а есть только мои мысли о тебе, я…
…испугалась. Если не считать того, что в детстве боялась темноты и до сих пор боюсь пауков, получится, что это первый в моей жизни страх.
И я прожила в этом страхе четыре часа и почти двадцать минут. Пока ты не пришёл к нам, спросить, пойдём ли мы в магазин сами – или дадим задание тебе.
Да, за эти четыре, чуть ли не с половиной часа мою голову посетили тысяча и один повод к посещению аналитического, но я уже начинала думать о тебе так, как сейчас.
У меня больше не получается думать о тебе, о себе, о нас – играючи.
Я уже перечисляла, что знаю и чего не замечаю, вернее, не замечала… есть ещё один момент.
Я знаю, что ты нравишься мне. Замечаю твой интерес к моему пейджмейкеру. Но – не замечаю и не знаю, нравлюсь ли тебе – я.
Новое утро. Рабочее.
Монотонно гудит лампа над головой.
Нервно мерцает монитор.
Зависает, зависает, зависает пейджмейкер…
Дашка с Ирой обсуждают вопросы глобального потепления и прошедших позавчера выборов на Украине – и сводят новые сплетни, разумеется, как же без этого!
А они правы. Тебе абсолютно не за чем каждое утро заходить здороваться с нами, приходить к нам на обеденный перерыв и просто так забегать по десять раз на дню справиться о здоровье моего пейджмейкера! Но… ведь это ещё ничего не значит…
С равным успехом тебе могу нравиться я – либо нравится применять на практике теоретические "дипломные" знания.
Каждое новое утро неизбежно становится новым днём. Каждый день дарит нам новый вечер.
Новый вечер – новая дорога домой.
Вниз по лестнице – не люблю лифты! – вниз по ступенькам. На парковку. Ритуальный взгляд на небо…
Оно никогда не бывает одинаковым, таким, как вчера. Как час назад… Сегодня – серое, в неповоротливых тучах последнего снега. А по горизонту – жёлтая полоса раннего заката.
Всё-таки весна.
Асфальт мокрый. Он будет особенно звучать под шинами.
Еду небыстро. Не включаю радио. Слушаю мокрый шелест шин по мостовой, весеннее, влажное дыхание города.
Мне не нужна музыка – я и так слышу где-то внутри головы тихий голос Бутусова: "А над нами – километры воды, а над нами – бьют хвостами киты, и кислорода не хватит на двоих…" И чувствую над собой эти километры – не воды, воздуха, влажного и тяжёлого, и мокрого снега…
Думаю.
Не о тебе, не о себе.
О нас.
И это очень сложно. Как бы ни думала, а получается одно и то же.
Нас нет. Есть ты – отдельно. И я. Отдельно. И будет верно, если и думать буду о каждом из нас по отдельности…
А завтра – выходной. "И я слушаю наше дыхание, слушаю наше дыхание. Я раньше и не думал что у нас…"
Э, так дальше не пойдёт! Это не та песня.
Нас нет.
Ночь. На балконе гораздо холоднее, чем мне того хотелось бы, но не ухожу.
Мне так хочется увидеть падающую звезду!
Зачем?
Как это зачем? Желание загадать. Не придумала другого способа повлиять на ход событий. Если б не весна – ждала бы Нового года, а так… Ждать чуть ли не год, чтобы загадать всего одно желание… одно, зато какое… проще дождаться падающей звезды. И попросить её. Вот только о чём…
Может… может, попросить, чтобы я тебе нравилась? Это же просто… или… нет.
Просто – чтобы ты думал обо мне так же, как я о тебе.
Мне много не надо. Хотя…
Это же так много!..
Может… Нет, тоже нет… Всё не то!
Ночное небо, холодное и чистое, смотрит мне в душу. Читает в ней. Интересно, хочу ли я на самом деле того, о чём собираюсь просить?..
Утро.
Знобит.
Раздражает всё. Что играет музыка – Бутусов, "Километры…" Что сижу одна – ни Иры, ни Дашки, на даже Светы… Что мигает лампочка. Что снова завис пейджмейкер... Но особенно – что я чувствую свои руки. Свои ле-дя-ны-е пальцы! А ведь огненного касания не было.
Бьёт озноб. Плохо! Похоже, не прошла даром ночь на балконе… хотя бы так – не даром, потому что звезды всё равно не было, желание не загадано, надеяться не на что…
Ты заходишь в нашу комнатку. Ты улыбаешься и краснеешь.
И говоришь…
Я улыбаюсь и краснею. Чувствую, как отступает озноб и утихает раздражение. Мысли такие безумные…
Теперь я точно знаю, что всему виной – моя близорукость.
Звезда ночью – падала, да только я не заметила…
31.05.06
|
|