Время и пространство
– Далеко ли до ночлега?
– Да недалече, барин. Минут семь–десять… чтой-то меня трясёт с холоду, щас бы водки выпить чуток, а чай – не наше казацкое питьё.
* * *
Хохол с трудом верит, да даже и не верит почти, что кому-то может не нравиться сало.
Воскресение Христоово
Слишком неправдоподобно, чтобы быть неправдой.
Богоненавистники
– Эк, дожди поливают. Каждый день по нескольку раз, без всякой артподготовки и не спрячешься от них подобру-поздорову. Голову прикроешь – так ноги зальёт, ноги закроешь – так тыловой выступ намокнет. На Киевской вон выход закрыли, обходи-объезжай теперь с сумкой, тележкой и наплечным грузом за тридцать вёрст киселя хлебать. Сколько ж можно над нами куражиться?..
А теперь – жара несусветная, мокрый в поту и воду лакаешь канистрами, а газ выходит – становится безвкусною через час. Да добро бы безвкусною А то как водка, которую полтора часа кипятили…
Выходит мы Его и так распинаем, без всякого там Пилата, никак Он нам угодить не может, а мы ершимся и харахоримся. И если б явился Он снова в образе человеческом, то нашлись бы герои почище Иуды Искариотского иль того Каиафы,
* * *
Настоящее, казалось бы, самое реальное из времён, а оно – или ещё не наступило или уже прошло.
* * *
Когда я иду по улице и не уверен, куда мне дальше надо поворачивать, направо или налево, – первый голос подсказывает: направо, – и тут же, почти сливаясь, второй говорит: налево, – я слушаюсь второго и попадаю не туда. Я почему-то внушаю себе, что второй голос – на самом деле, первый, а первый только показался, –и когда на пятом километре пути убеждаюсь в своей оплошности, поворачиваю назад, утешаясь, что горе – от ума.
Перифраз
Если ты совершенно здоров, значит, ты уже умер.
Необходимость или свобода?
–Не могу!..
На самом деле не можем мы только в одном случае. Ну, в двух. В остальных же мы не неможем, а не хочем.
* * *
Обостренье классовой борьбы по мере приближения к концу человеческой истории, то есть построению социализма, плавно переходящего в коммунизм, – мёртвое хватается за живое…
Это бывший семинарист Джугашвили апокалипсис вспомнил, может быть, подсознательно.
* * *
…И напророчил. Задумался я как-то, а что для меня было самым счастливым событием в моей жизни, и ничего не вспомнил, равного следующему случаю.
В Нагатине было дело. Работал я в том самом РЭУ, в которое ушёл из редакторов. И как-то мы с напарником зашли пива попить в сосисочную. Было двенадцать часов, обеденное время, а для нас окончание рабочего дня. По восемь часов никто работать не заставлял. Сделали, что сказано, и – по домам. Распространились тогда так называемые автопоилки. Опустишь в автомат монетку-другую, а тебе портвейну нальётся или пивка толика.
Опустил я двадцать копеек и полилось… Но что такое? Пиво уже под завязку! уже всклень!! через край!!! – а струя не утихает!!!! Быстрым боксёрским хладнокровным движением подставляю другую кружку, друг мой уже на подхвате с четырьмя кружками несётся, а пиво всё льётся и льётся. Те немногие мужички, которые находились в сосисочной в разгаре рабочего дня потянулись на выручку и продолжалась вакханалия целых десять минут. Я засёк! Потом, как по команде чьей-то, струя остановилась как вкопанная…
Стояли мы и пили халявное пиво, и слаще его никогда ничего пить не приходилось, всматривались друг в дружку влюблёнными глазами, а в меня больше всех, – в кои-то веки, государство облапошилось, а невольным виновником этого торжества оказался ваш покорный слуга …
Ну и напились мы тогда всем коллективом единомышленников на славу, уже не пивом, а солидным напитком…прибыток у нас, как правило, кончается убытком. Телефоны позаписывали. Правда никто никому никогда так и не позвонил. Но на улице встречались братьями-однополчанами...
И как ни шарю в мозгах – ничего более приятного из прожитой жизни на ум не приходит.
Какое убожество…
Единственное, что успокаивает: может, это и есть нищета духа?
Карамазовы
Иван завидует Митеньке, как старший порядочный брат блудному расточителю в той притче. Он такой умный и возвышенный, а любят Митеньку. Даже Катерина Ивановна не сама ушла, а тот её бросил. Таких, как Митенька, буянящих и кающихся по трактирам и телевизорам, всегда любят больше, чем серьёзных, скучных людей.
Гамбургский счёт 3
Подражание Бердяеву
Нужно было быть Богом, а не кагебешником, чтобы не помешать Еве съесть запретный плод.
Богоборчество
Иван честный человек. Ну, не совсем, но всё-таки.
Я не Бога не принимаю, я мира, созданного Им, не принимаю.
Нормальный ответ. А то: Бога, говорят, нет, – а сами при имени Его мрачнеют и перекашиваются. Чего ж перекашиваться, милый ты мой человек, от того, чего нет.
|
|