Поэма вторая. Тома Юстюженко
Он до вагона проводил,
Но не сказал мне «До свиданья»,
Не обнимал, не наградил
Хоть поцелуем на прощанье.
Был угловатый и большой,
Высокий и круглоголовый...
Стоял холодный и чужой –
Мой милый, мой валет червовый --
В зеленой форме ССО,
Монументальный в этой форме --
(В мозгу стучало: «Вот и все») --
Стоял недвижно на платформе...
Секунда – и порвется нить,
Что нас соединяла раньше.
Не удержать, не сохранить.
Он в двух шагах всего, но дальше,
Чем полюс Южный от меня...
Смотрю в окно – и плачу, плачу...
Суровостью меня казня
И отчужденностью в придачу,
Он, тот, что стал уже родным,
Сейчас мне сердце разрывает...
Чем виновата перед ним?...
И сам ведь тоже изнывает,
Но замкнут – и молчит, молчит.
Не улыбнется, не пошутит...
Та замкнутость его – как щит...
Стоит, молчит... Еще чуть-чуть –и...
Так плавно тронулся вагон –
И он шагнул с окошком рядом,
Потом шаги ускорил он –
И побежал, стараясь взглядом
Мне что-то важное сказать...
Я бросилась стрелою в тамбур –
И он вскочил, успел обнять –
И выпрыгнул... И ладно... Там был,
В купе, какой-то человек...
Заметил:
-- Зря он не остался –
Я б вышел... –
Стыдно, что при всех...
Такой упрямый мне достался
И туповатый мальчуган...
А поругались из-за денег...
Нет, он не лез ко мне в гаман,
Не отнимал их... Добрый Сеник
Считал: их надо поберечь,
Дав папе с мамой передышку...
А мне купить хотелось вещь...
Вот Нина расколола Гришку,
А я хотела -- на свои –
Ведь отпахала же на кухне
В «стройбате», что ни говори...
Семен меня за те покупки
Журил, мол розовый костюм...
-- Такая тройка, итальянский! –
Семен лишь свистнул...
-- Эй, свистун,
Не нравится?...
-- Потом испанский,
Японский где-то продают,
А где-то даже и французский –
Все станешь покупать?
-- Салют!
Втемяшь себе в лобешник узкий:
Я девушка! И я хочу
В столице выглядеть столично...
Как старый дед ворчишь...
-- Ворчу?
И так ты выглядишь отлично,
А можно было поберечь
Родительские дивиденды... –
Ну и погыркались, сиречь,
В раздоре бедные студенты...
Но вот – в последний миг успел –
И помирились на дорожку...
Мой поезд по Руси летел...
Недолго поглядев в окошко,
На полку жесткую легла...
Укачивает точно в люльке...
Глаза закрыла... Не спала –
Подремывала... То бабульки
Внучат водили в туалет,
То кто-то рядышком гитару
Терзая, переврал куплет...
То кто-то тихо звал Тамару...
Что было, может быть, во сне...
Звучал далекий тихий голос –
И что-то глубоко во мне
Еще обиженно боролось
С другою частью естества,
Что радостью цвела ответно:
На голос, что Тамару звал,
Душа стремилась беззаветно...
Меня встречали в этот раз
Володя, Вовочка и Вова...
Володя Ярцев грустный глаз,
Прищуривал... Молчал сурово,
Надменно Вовка Большаков...
Неясно, отчего сердился –
Поди пойми их, мужиков...
Лишь Вовочка, мой брат, резвился...
Со службы ратной возвратясь,
Он шелуху той службы ратной
С души с мундиром вместе – раз! –
И скинул, на себя обратно
Роль младшенького натянув –
Пусть с относительным успехом –
И у него суровость скул
Мужская отвердела... Вьехав
В былую, вроде, колею,
Я чувствую себя неловко,
Неся московскую мою,
Что въелась в душу и головку,
С собою новую судьбу...
Оставив Вову и Володю
Друг с другом продолжать борьбу,
(Притом, что при любом исходе
Победу одержал Семен,
А двух Владимиров мне жалко) --
Покинув с Вовочкой перрон,
Садимся в пыльную «волжанку» --
И – на Жемчужную, где нас
Ждет с нетерпеньем тетя Тася...
Трясемся с братом битый час...
Пришлось подробно отчитаться
О стройотряде, обо всем –
И о смешном и о скандальном...
Без удержу клонило в сон,
А в нем звучало зовом дальним:
-- Тамара,... Томочка моя,...
Ну, Муха,... Козочка,... Карасик... --
Знакомый голос умилял,
Рождал в душе негромкий праздник...
Потом в Усть-Ламенке отчет
Держала перед папой-мамой –
И думала о парне: ждет
Со мною встречи?... Мало-мало
Спадал с души московский стресс,
Подпитывалась сельской силой,
Тысячетонный жуткий пресс
Развинчивался... Подкормила
Меня Усть-Ламенка... Спала...
Читала... Вспоминала... Даже
Не прогулялась вдоль села...
Душа моя не здесь... Когда же
Обратно? Вот и пролетел,
Как сон, короткий миг каникул...
Телеграфирую... Хотел
Семен встречать... Мой сельский выгул
Закончился... В аэропорт
Для лальних рейсов – Толмачево
Такси все тех же трех берет:
Володя, Вовочка и Вова...
Смеется братец и острит...
Те двое будто бы горчицы
Наелись... Большаков сердит,
Печален Ярцев... Не годится
Друзей-соперников дразнить...
Но мне уже не интересно.
Звенит натянутая нить
Струной высокою – и песня,
Сама рождается в душе –
И в ней звучит другое имя,
Оно главнее всех уже...
-- Студенточка? Филологиня? –
Меня разглядывал в упор
Военный в золотых лампасах...
Прическа на прямой пробор,
Колодки орденские...
-- В кассах
Билетов не достать... В Москву
Командированные скопом
Помчались...
-- Да...
-- А я могу
Вам доставать...
-- Так, филантропам
Давно не верю, генерал...
-- Я не какой-то сухопутный,
А вовсе даже адмирал...
Коньяк хотите...
-- Нет... --
Могутный
Глоток соседа возбудил.
Стал приставуч и беспардонен...
-- Я здесь в командировке был..
-- Прекрасно... Только с плеч ладони
Моих вы уберите, сэр...
-- Какой я сэр тебе? Товариш!
-- Не джентльмен?...
-- Я офицер!...
Ну ладно. Я убрал... Не сваришь
С тобою каши... Он-то ждет?
-- Наверно ждет уже... Встречает...
-- Счастливый... Ах, как сердце жжет...
Чужая радость так печалит,
Когда своей недостает... –
И замолчал, дав передышку...
Коньяк свой из бутылки пьет. --
Лицо краснеет... Мрачен... Вспышку
Общительности прекратив,
Стал отчужден и замкнут горько...
Мужик по-своему красив,
Успешен, видно, в службе, только
Несчастлив... С этим – не ко мне...
Летит над облаками «тушка».
По тайной радиоволне
Моя вбирает черепушка
Сигналы нежности его.
Осколочки воспоминаний:
Уже накоплено всего
Немало в общей нашей ранней
Истории поднакопить
Успели памятных мгновений.
... Вот вздумал дождик окропить –
И мы стремглав помчались с Сеней
В «Весну»... На Ленинском как раз
Настиг внезапно душ природный...
Смеемся виз-а-ви анфас,
Укрывшись от воды холодной
В том магазине, что открыт
Напротив института стали...
Хороший зонтик – дефицит...
Мы у стекла сплошного встали
Витринного. Здесь переждем.
Не хочется напрасно мокнуть,
Разгуливая под дождем...
Стоим, болтаем... Но замолкнуть
На миг заставил диалог
Двух сильно крашеных москвичек,
В упор мне взглядами висок
Исковырявших – двух сестричек,
Подружек, может – обо мне:
-- Нещак, -- сказала, -- Нефертити!, --
Одна другой – и в тишине
Все оглянулись... Что ж, глядите –
Не жалко... Приобнял Семен,
Всем показав: моя принцесса!
Ему приятно... Мы снуем,
Ничуть не торопя процесса
Судьбы... По Герцена идем...
Уже мы – не разлей водою --
Повсюду лишь вдвоем... Вдвоем
Идем по Герцена, толпою
Не разделимые... Толпа
Нас, точно остров, обтекает...
Мы с ним уже одно... Судьба
Тесней день ото дня сближает...
Но останавливает нас
Внезапно на противоходе
Мужчина незнакомый:
-- В «Айс-
Ревю» желаете?
-- Да, вроде...
-- Не нужно денег... Просто так
Возьмите лишние билеты
В подарок... Счастья вам!... –
Пустяк,
Но чудом маленьким согреты,
Мы, вправду, счастливы... Летим
В дворец ледовый... Чудо-шоу
Дают австрийцы... Мы глядим –
И радуемся: не дешевку --
Искусство Терпсихоры зрим:
Коньки, костюмы, шоу света,
Спортивный танец, темпоритм --
Искусство лазерного века...
Наш рейс в столицу не прямой.
Дают посадку на Урале...
Гуляю... Поодаль за мной --
«Лампасник»... Мне об адмирале
Неинтересно говорить...
Ну, тащится за мной... Напился –
Пускай проветрится... Дурить
Он не пытается... Томился
Без собутыльника, поди,
А мне он, я ему – не пара...
Предощущение в груди –
И тот же тихий зов:
-- Тамара...
Как если б кто предостеречь
Меня от глупостей старался...
Дает нам ожиданье встреч
Дар яснослышанья...
Поднялся,
Прорезав тучи, быстрый «Ту
132» -- над облаками
Лечу в Москву, лечу – в мечту...
Встречай – и сильными руками
Меня покрепче обними...
-- Хотите, я в Москву подброшу? –
Мне – адмирал...
Вот: меж людьми
Немало все-таки хороших...
Семен... Высокий и худой...
Знакомлю парня с адмиралом...
У адмирала за спиной
За руки держимся... Болтала
Нас «волга» -- и несла стрелой
До ломоносовской общаги...
Ну, вот и дома... С плеч долой
Все переделки-передряги...
Семен пока прилета ждал, --
(Признался_ -- не имел покоя, --
Стихотворенье написал,
Что сильно тронуло, -- такое:
* * *
Этой длинной дорогой, высокой, и синей и белой
Ты признайся: ко мне ль ты так долго и трудно летела?
Ты летела ко мне?
-Да!-
И я замолчу суховато,
Словно ты предо мною любовью твоей виновата.
Ты летла ко мне?
- Нет! -
Я стану ручным и покорным,
Повинуясь уму неподвластным , сердечным законам.
Дорогая земля, в ранней дымке совсем голубая,
Не гляди с высоты, голубой глубине улыбаясь,
Потому что внизу мне на голову, плечи и руки
Листья желтые падают - это к раздуке, к разлуке!
Голубая земля. И звезда в вышине голубая...
Ты не чувствуешь - твой самолет в полосе колебаний?
Это в счастье м горе бросаясь отважно и смертно
Раскачало весь мир мое слабое доброе сердце.
Ты летишь над землей голубым-голубым коридором,
Ни одной нидругой ты стены не комнешься в котором.
Ты летишь в поднебесье... Я жду тебя, слышишь, Тамара?!...
Твой большой самолет показался вдали из тумана...
...Я – дома... Рядышком – Семен --
(На третьем этаже, в соседстве...
Мужик нешуточно влюблен –
И все плотней заполнил сердце...)
А в нашей комнате взамен
Семеновой теперь другая...
Брюнетка-тумбочка... Кримплен...
Знакомлюсь:
-- Дорохова Галя...
Я в Ленинграде, в ЛГУ
Училась...
-- Почему поперли...
-- За негра...
-- А не лжешь?
-- Не лгу...
-- Раиса, точно нож на горле --
Твои вопросы...
-- Мы берем.
Считай, в свою семью сестренку...
Случись что – вместе пропадем,
В ЧП – не отойдешь в сторонку...
-- Ты, мать, сверхбдительна... Тебе
Быть детективом в уголовке...
-- Эх, вы, безмозглые»... ЧП
Уже, считай, на изготовке...
Мудра Раиса... У нее
Чудесный, редкий дар прозренья...
И намекает на свое –
Бывают у нее виденья.
Как говорится, поживем –
Увидим... И пошла учеба...
Марксизм без устали жуем
По всем, считай, предметам, чтобы
Идейно вырасти в бойцов
Парт-полит-супер-авангарда...
Учу, терплю... В конце концов,
Нас до инфаркта миокарда
Наука та не доведет...
Зато научимся учиться.
Любая в голову войдет
Наука, если приключится
Нужда китайский изучить,
То мы и к этому готовы...
Привыкли – и умеем жить,
До требовательной учебы
Мозги успешно доросли –
И мне справляться легче стало
С немецким даже – в корень зри:
Семен-то рядом... Мало-мало
Он помогает с языком:
Все разъяснит, попереводит...
И Миловидова тишком
Отстала... Новое заботит:
По вторникам теперь у нас
Военка, сиречь – медицина...
Предмет кровавый... Тут я пас:
Увижу кровь и – брык! Картина
Кровавой раны – не по мне.
Я тут же в обмороке долгом...
Меня пытать не надо, мне
Лишь покажи – и я иголкам,
Зажимам, скальпелям сама
Воображаю примененье –
И – в голове сплошная тьма –
Такое у меня строенье
Мозгов и в целом – естества...
Раиса рядом на военке.
Страхует, чтобы голова
Не отключилась – и коленки
Не подогнулись... А у нас –
Дежурства няньками в больнице --
Халаты, утки... Нет, я пас...
Подруга школьная учиться
Настропалилась в Томский мед,
А их там обучают в морге...
Морг – тест на профпригодность... Бред:
Я в морге? Бр-р... Поди в восторге
Со мною был бы институт,
Но в нем меня бы не держали,
Уж коли в обмороке тут,
А там-то... Ей, подруге Вале,
Лишь посочувствовать могу...
Я с горем пополам уколом
Муляж дырявлю, йодом жгу...
Нет, лучше буду «жечь глаголом»
Моих талантливых статей
Сердца... Но я учу и это.
Ума хватает, чтоб затей
Не замышлять – и факультета
Учебный план критиковать...
А с остальным со всем справляюсь
Практически всегда – на «пять»...
-- Семен, вот странно... Удивляюсь:
Я помню точно, в кошельке
Вчера лежали две десятки –
Видать провалы в черепке --
Сегодня лишь одна в остатке...
-- Бывают, знаешь, миражи:
Почудится – миллионерша...
-- А тут, хоть как ни ворожи –
Десятка лишь одна...
-- Поддержка,
Конечно, будет от меня...
-- А все-таки необъяснимо...
Досада мучала три дня,
Догадка подступала зримо –
Да только я ее гнала –
Мне верить в это не хотелось...
Неужто до того дошла?
Уже и имечко вертелось
На языке... Но тут беда
У Люськи: заболела мама...
-- Ведь не болела никогда,
А пишут – вот же телеграмма, --
Что мама при смерти... –
Лежит
В отдельном боксе... –
Все забыла,
Учеба побоку -- спешит
В Кирсанов, бросив все, Людмила...
В неделю дважды нам вставать
Приходится особо рано...
Физвоспитание сдавать
Для многих – труд... Мне это странно:
Мне нравятся прыжки и бег,
И гимнастические трюки...
Двадцатый век – спортивный век,
А я – сельчанка: ноги, руки
Неслабые, легко дышу,
Не то что эти городские...
Освобожденья не прошу:
Сушу над книгами мозги я –
Гармонизирую себя
Физвоспитанием усердно,
Порою, правда, полуспя
На тех уроках ранних... Скверно,
Что, если после сходишь в душ,
Определенно опоздаешь
На политэк... Привыкла уж
Румянцева, что к ней влетаешь
В разгаре лекции – а как
Иначе, коль от стадиона
На Ленинских горах журфак
Так расположен отдаленно...
У нас огромный стадион,
В спортивном корпусе трехзальном.....
Недавно главный обновлен:
Огромный, с игрищем овальным,
Что беговой окаймлено
Дорожкой, -- новое покрытье.
Твердят – рекордное оно...
Для нас – приятное событье:
Нам до рекордов далеко,
Но красное покрытье служит
И нам. Ведь нам бежать легко,
Круги наматывая... Дружит
Теперь со спортом и Семен...
Заметку в «Журналисте» Мадыр
О Сене втиснул: чемпион
По классике... Поздравить надо...
-- Победу посвятил тебе...
Торжественно ответил парень,
За то, что ты в моей судьбе,
Моей судьбе я благодарен...
Небесная прорвалась хлябь,
Столица залита дождями,
Уже идет к концу октябрь,
А Люськи нет... Похоже, маме
Не лучше, раз подруга – там...
Но вот встречаю Автандила.
Увидев, волю дал слезам:
-- В чем дело: Люська позвонила?
-- Есть телеграмма... Умерла...
-- Когда? –
-- Сегодня... мама Люси...
-- Поедешь? Нет... А ты б могла?...
-- Семен, мы едем!
-- Едем! –
Льются
Дожди... Забит народом зал...
Такие очереди к кассам...
-- Не мой, не Киевский вокзал...
Толпа такая, точно массам
Восточной внешности людей
Вот именно сейчас приспело
Собраться со столицы всей –
И двинуться на юг... Кипело
От смуглых азиатских мурз...
Вокзал -- суровая реальность –
Не скажешь: здесь обитель муз,
Зато воочью эпохальность
Прозришь... Потоки всех и вся
Здесь личных человечьих судеб,
Сливаются в один, неся
Народ, страну... Куда? До сути,
До цели общего пути
Нам, несмышленым, не добраться...
Уж нам бы как-нибуть пройти
Свою судьбу – не замараться,
Ее, не исказив, блюсти.
И в ложь трусливую с корыстью
С высот духовных не сойти,
В итоге обретя в корыте
Со свинским пойлом смысл всего...
Нас до окошка дотолкали...
-- Купейный только!
-- Ничего,
Давайте!...
-- Время – побежали!...
В купейный -- мы, а вся толпа
Мурз смуглолицых рвется в общий...
Вошли в купе – и пот со лба...
Ну, проводник, нас чаем потчуй!
Вагонный чай – он всех вкусней –
И славно утоляет жажду...
-- А каково там Люське? С ней
И я душою тоже стражду.
А вот Семену – хоть бы хны:
Он обнимает все азартней.
Представьте: мы в купе одни
И пуст почти вагон -- внезапной
Интриги поездной сюжет...
Семен давно в ажиотаже...
Бьет кровь вулканом в нем – и нет
К сопротивленью сил и даже
Во мне ответное растет
Незнаемое раньше нечто –
И вдруг взрывается – поет
Все естество Семену встречно...
Восторг, извергнутый во мне,
Стал важною победой парня...
Еще он вне меня... Да, вне,
Но озарило светозарно
Его объятье – я теперь
Уже его мне не отвадить...
Купейная забилась дверь...
-- Откройте! –
Стало лихорадить
Проводника – и прибежал
С воображеньем воспаленным...
Разочарован...
-- Что? –
Молчал...
Хотелось досадить влюбленным –
И досадил – и рассмешил...
Он тоже человек восточный,
Немолодой... Поди грешил
Не раз в купе...
-- Чего вам? –
Сочный
Прочитывался на лице –
Восточном матерок с акцентом...
-- Ну, так ответьте же в конце
Концов, чего вы нам, студентам
Сказать желаете, зачем
Нас оторвали от занятий?
Ступайте... Здесь все ясно всем:
Кина не будет, все, приятель...
Разочарован проводник
С душонкою неандертальца...
Ну что поделаешь? Язык
Бедняге показать: попялься,
Коль зрелищ требует нутро!
А все ж испортил настроенье...
Еще объемно и остро
Меня пронзает упоенье –
И затихает в естестве –
Мне хочется самой Семена
Обнять... В чудесном колдовстве
Я словно напилась озона –
И обновилась... Я сейчас
Другая, я познала радость.
Не в полной мере первый раз,
Но есть о чем мечтать – и сладость
Любви понятна стала мне...
И только стыдно перед Люськой:
Он в беде, а я-то вне
Ее страданий... Точно люлька –
Вагон... Подремлем... Впереди
Бессонье тяжкое у гроба...
-- Поспи немного...
-- Посиди
Здесь рядышком... –
Затихли оба,
Расслабились – и на тебе –
В испуге дернулась головка:
Противно резкий стук в купе...
-- Готовьтесь – ваша остановка...
Кирсанов – старый городок,
Малоэтаж периферийный.
Не вижу, чтобы хоть чуток
Был привлекательней с бытийной,
Информативной стороны,
Чем Венгерово, если честно.
Непривлекательны, темны
Все перспективы... Душно, тесно
Душе... В Кирсанов приезжать
Для релаксации уместно...
Аборигеном обижать
Не собираюсь – повсеместно
У нас провинция скучна...
И город на реке Пурсовке –
Не исключенье... Старина
Не столько в зданьях, сколько в ковке
Мышления на старый лад –
И это неискоренимо...
Два века жил Кирсанов-град
Пообочь жизни... Мимо, мимо
Неслась история стремглав...
А город бортничал, рыбачил...
Неспешной древности анклав
Стиль жизни не переиначил,
Не замечая кутерьмы,
Не поощряя конъюнктуры,
Не исключая из тюрьмы
Духовной – партноменклатуры...
Крепка в глубинке старина –
И отпускает неохотно
На волю юных, чтоб страна,
О плечи их опёршись плотно,
Себя вздымала и росла...
Дтсюда выбралась Людмила
Но вот – печальные дела...
Открыта дверь... Свеча коптила...
Гроб в центре комнаты в цветах...
Людмила – сгорбленно у гроба...
Кивает нам... Что скажешь? Ах! –
Присели рядом с нею оба –
И бодрствуем с Людмилой ночь...
Глаза ее красны – рыдала...
И рады б чем нибудь помочь –
Да чем поможешь? Трепетало
Над свечкой пламя... Ночь прошла –
И вынесли хозяйку дома –
Потоком грустным потекла
Венки вздымая от райкома,
От профсоюза и родни,
Райздрава и от райбольнички,
Процессия... А вот, взгляни –
Несут награды фронтовички –
Поры военной медсестры...
Острее Люськина утрата...
Деревьев кроны, как костры
Салюта... Люську аккуратно,
Поддерживаем с двух сторон...
Она идет, себя не помня...
Мы с нею рядом, я, Семен...
Как водится, в могилу комья
Руками бросили сперва...
Потом осыпали могилу
Цветами... Люська чуть жива...
Домой доставили Людмилу...
Ведь полагалось помянуть –
Ну, поседели, помянули –
И тронулись в обратный путь
В вагоне общем... Не сомкнули
На всем пути обратном глаз...
Людей в вагоне – словно в бочке
Сельдей протухших снулых – раз
На раз ведь не придется... К ночке
В обшагу только добрались...
Людмила позже возвратилась...
Мы от учебы отвлеклись –
Теперь горою навалилась,
Но нам уже не привыкать...
Нагрузки выдюжим, осилим...
Теперь и в Ленинку пускать
Нас стали... Мнится добрым стилем
Библиотечным козырять
На входе пропуском, внедряться,
И каталоги ковырять,
И в холлах шепотком трепаться,
Ступени, холлы... Длинный зал,
Зеленые рядами лампы,
Очки у многих на глазах –
Всему бы пела дифирамбы:
Здесь угнездиться за столом –
И конспектировать трактаты...
-- К чему пижонство? Мы ж берем
На факультете книги... Там ты
Лишь время понапрасну жжешь...
-- Но там такая атмосфера!
-- Ну, приобщилась – и хорош!
Нам время дорого... Химера
Престижа вряд ли стоит свеч...
Поехали в общагу, Тома...
-- Ну, раскомандовался! Речь
Не мальчугана, но главкома!
-- Не мальчика, но мужа... Так
Звучит по правде идиома...
Вот кстати... Не пора ли брак
Нам заключить с тобою, Тома?
-- Мне показалось или здесь
Нашелся кто-то слишком смелый?
-- Проверка слуха, ваша честь!
-- Ты не серди меня, а делай
Мне предложение свое
Не как-нибудь, а по всей форме...
-- Ну, Тома...
-- Прекрати нытье...
-- Хоть шпору дай...
-- Не надо шпор мне.
Ты от себя произнеси,
Да так, чтоб в радости зардеться...
Последний шанс даю...
-- Мерси...
Прошу твоей руки и сердца...
-- Вот так-то! Но не торопи
Меня, пожалуйста с ответом,
А подожди и потерпи...
Мне надо обо всем об этом
Подумать... Словом, подожди.
-- Я подожду... Куда я денусь?
Жду пять минуток...
-- Не шути,
Ведь я боюсь всего...
-- Надеюсь,
Что ты боишься не меня...
-- Того, что делают в постели,
Боюсь, по правде, как огня...
-- Вот малышня на самом деле...
-- Не торопи меня, прошу.
Ведь нам и так с тобою славно.
Но я, наверно, соглашусь...
Лишь подожди...
-- Ну ладно... –
Плавно
Доигрывается семестр...
А в нашей комнате пропажи...
Что день – то в кошельках секвестр,
Колготки пропадают... Даже
И с книжки Люськиной была
Солидная изъята сумма...
В сберкассу Люсенька пришла –
И поразилась: пусто в трюмах:
Иной по книжке получал --
(Иная ли?) – уже догадка
Близка – ведь каждый факт кричал
О той, что поступала гадко
С подругами... Нам стыдно ей
О мерзостях творимых баять...
Общага... Большинство людей
Нормальных – всех не стану хаять...
Но есть уроды, кто возьмет
На кухне чью-то сковородку
С котлетами – и вмиг смахнет,
Не подавившись ими в глотку...
Привычка Люську подвела:
На автомате на газетке
Писала «Журавлева», зла
Не предвкушая... Та заметки
Скопировала без проблем
Подруга – (понимай – воровка) –
Сберкнижку умыкнув затем,
В сберкассе расписалась ловко...
Такие грустные дела...
Что делать с этой вороватой?
Всю жизнь нам отравить могла...
А если не она? Проклятый
Вопрос вопросов ограждал
Воровку от атветных акций –
Никто ведь за руку не брал...
Вот расписанье консультаций --
Въезжаем в сессию опять...
Вновь испытание для нервов:
Зубрить, дрожать, ночей не спать...
Я на экзамен самой первой
Стремлюсь ворваться, взять билет –
И отыграть скорей свой номер...
Экзамен оставляет след
Зарубками на сердце... Кроме
Военки, дойча – диамат
Тревожит... Проверяет знанья
Профессор Селезнев... Виват!
Его «материя-сознанье»
Дихотомию я взяла,
Как крепость, штурмом. Знала четко.
Из Маркса что-то наплела,
Из Ленина... Берет зачетку...
На старый снимок бросил взгляд
Наш лысый мэтр...
-- Здесь вы ли, детка?
-- Я – только года три назад...
-- Вы дробненькая здесь... –
Отметка
Поставлена... Ну, все. Вздохну.
Отдам зачетку Рыбаковой...
-- Пока, Семен! Рукой взмахну...
Каникулы... Потом – по новой...
|
|