Лейла
Сдувает ветер прах времен;
Ушли народы, поколенья;
Другие нравы, нов закон;
Свобода совести и мненья.
Веков холодное молчанье
Хранит заветное сказанье
О диве вышних, диких гор,
Свежо в веках еще преданье,
Рассказ печален будет мой.
Как прежде было и сейчас,
Закрыв глаза, во мгле ночной,
Когда придет урочный час,
Ее я вижу пред собой.
Я всей душой ее люблю
И на страницах, здесь, в стихах,
Как вечный сон боготворю;
Покойся с миром, бедный прах.
В горах над скалами высоко
Стояла сакля одиноко,
Внизу долины открывались,
Где взоры дикие терялись,
Где зеленели мирно травы,
Пастбища, шумные дубравы,
Средь скал, где бурных, горных рек
Нетерпелив стремглавый бег,
Где овцы тихо меж камнями
Гуляют мирными стадами,
Где дух на воле отдыхает,
О смысле бога вопрошает,
Где время ход остановило,
Как прежде все, так ныне было.
---
Уж сакли бедные дымились,
Столбы под небо ровно вились…
Звон колокольчика поля
Под утро сонно огласил;
На склоны гор свои стада
Пастух с клюкою выводил.
В черкеске, бурке, налегке
Присел поодаль в стороне
И песнь печальную завел
О вышине кавказских гор…
В одной лачужке неприметной,
Простой на вид и очень бедной,
Росла Лейла, любви созданье,
Кавказских гор очарованье.
Раскаты дальние войны
Ее совсем не омрачали,
И силы все ее души
Еще в забвении дремали.
Жила без матери она,
Но с детских лет уж поняла,
Что русский был тому виной,
Ее оставив сиротой.
Суровый брат с седым отцом
В округе много промышляли
Разбоем, местью, грабежом,
Но дочь свою не обижали,
Ее любили, так она,
При них, что вешний цвет, цвела.
В заботах только лишь о том,
Чтоб дом их был согрет теплом.
Лейла, невинное дитя,
Как цвет от бурь и непогоды
На лоне матери Природы
Для глаз невидимо цвела.
Уж с детских лет, с самих пеленок,
Когда она была ребенок,
Ее ласкали нежно слух
Напевы гор, и гордый дух
Ей душу жизнью напоил,
Кавказа силой вдохновил.
Она мечтать душой любила,
Одна в горах всегда бродила,
Иль часто в доме у окна,
Всегда задумчива, грустна
Сидела тихо, одиноко
И зачарованно, глубоко
Смотрела вдаль, где чередой
Вершины длинной полосой
Из-за туманов поднимались,
И в облаках от глаз скрывались.
Любила утром, пред рассветом,
Когда еще стелится мгла,
Полюбоваться вешним цветом,
Взглянуть на горы и луга.
Иль высоко, от всех далеко,
Склонившись сонно у ручья,
Сидеть любила одиноко,
Природы дикое дитя.
Красой ее пленяли горы,
Она гуляла мирно там;
Ее блуждали дико взоры
По диким склонам и холмам,
Лаская дивные картины,
Паденье вод и скал вершины.
Иль в тишине, среди древес,
Сойдя под лиственный навес,
Будить любила отраженья вод,
Таили что небесный свод…
Иль часто сев на склоне гор,
Вдали, одна, никем не зрима,
Внимать любила разговор
Полночных звезд; неодолимо
Ее манила за собой
Бездонна пропасть над главой…
В далекой русской стороне,
В избенке ветхой и простой
Жил парень славный на селе
И наш рассказ теперь о нем.
Среди лесов, долин и рек,
На свежем воздухе, при воле,
Он цвел как маков алый цвет,
Как крепкий колос в чистом поле.
С душой простой и незлобливой,
Веселый нравом, справедливый,
Он честен был и сердцем славен,
Любил Природу и друзей,
Веселье, праздник, шум затей,
И, в общем, был отличный парень.
То были смутные года,
Кавказ вулканом волновался,
Прошла младенчества пора,
Его призвали, он собрался,
Ни разу сердцем не смутился
И в край далекий устремился,
Хотя пророчили конец
Ему бесславный на чужбине,
Но духом смелый был юнец,
Он верным сыном был России.
Мелькали дымные костры,
Столбы неровно подымались,
Дрожа в мерцающей зыби,
Между собой перекликались
Цепные, горные хребты.
Черкесы праздные сидели,
Часы невидимо летели
В беседах мирных о конях,
О дикой вольности сынах,
О красоте их юных жен
И обо многом о другом…
Один старик; все перед ним
Столпились други молодые,
Он тихим голосом своим
Слова вещал им золотые.
И кудри белые до плеч
Вились; неторопливо речь
С дрожащих уст его слетала,
Но слово каждое звучало
Живою мудростью, душой,
Храня отцов завет святой.
Давно годами убеленный,
Он безмятежно говорил,
Вдали, как будто отрешенный,
Клюкою угли шевелил...
Его речам бойцы внимали
С угрюмым видом, в тишине,
Слова сердцами принимали,
Поведал им он о войне,
О том, как он в былые годы
Скакал на резвом скакуне,
Не знал еще своей дороге,
Но верен был всегда мечте,
И жизнь прожил, храним судьбою,
Хотя готов был умереть,
Тут он поник седой главою,
Назавтра воинов ждала смерть…
Костер горел во тьме холодной,
Шипели угли, дым валил,
В горах шакал один голодный
За перевалами бродил,
И ветра злые завыванья
Качали редкую траву,
Без страха в сердце и страданья
Сыны глядели на войну.
Один черкес, как ворон, черный,
Стоял поодаль, в стороне,
Его раздался голос ровный,
Он рассказал им о себе,
Он местью пламенной дышал,
Погибель русским предвещал;
Что звезды темной ночи,
Его блестели хладны очи.
И гордость горного орла
Со скорбной раной на челе
Читалась в сумрачном лице,
Он был пророк и сатана.
На небе тучи заходили,
Повея влагою в горах,
Кругом все небо обложили,
В долины пал ненастный мрак;
Вода, что чистая слеза;
Близка уж страшная гроза,
Уж слышны были в отдаленье
Ее угрозы и волненья…
Заходят тучи над горами,
И над рекой, и над лугами
Раскаты грома, молний блеск
Из края в край раздастся треск.
В потоки мутные сливаясь
Стекает дождь с окрестных скал,
И мчится, пенясь, дикий вал,
В долину с гор, шумя спускаясь.
Черкес под буркою в скале
С тяжелой думой на челе
Сокрылся мрачной непогоды,
Сидел, глядя на темны своды;
Дождь лил в горах сплошной стеной,
Он видел капли пред собой,
Что с камня падали шумя,
О смерти мысли наводя…
Блеснула молния, удар,
Зажглося древо… наповал
Грозой в ненастье сражено,
И в миг обуглилось оно…
Настало утро. Спали горы,
Дремали мирные просторы,
Под небом, в сизой вышине
Мечеть сокрылась на скале,
Светила уж свершили ход,
Раздались клики — то мула
Молитву огласил с утра,
И пробудился весь Восток.
На горы тихо пал туман,
В горах виется караван,
И слышен говор узденей,
И топот их лихих коней.
Уже давно и стар, и млад,
Все нетерпением кипят
И боя ждут; как вдруг вдали
За перевалом казаки
Меж скал, неведомой тропой
На конях едут, меж собой
Неспешно речи говорят,
Клинки наточены блестят,
А кони чуют уж беду,
Фырча, гарцуют на ходу…
И завязался страшный бой,
Один черкес убит, ногой
Он в стремя крепкое попал,
С коня на землю вольно пал,
И вдоль дороги по степи
Конь долго мчал его в пыли…
Лейла, Лейла, то брат твой был,
Он смертью храброю почил.
Сияет месяц в облаках,
Туман ночной стоит в горах,
И, очертившись сизой мглой,
Вершины спят во тьме седой…
Вдали блуждают сонно взоры,
Пылает пламя, у костра
Казак сидит, и на просторы
Душа его устремлена.
Виется дым незримо в выси,
Тревожа ночи тишину,
Печалят душу тайной мысли,
Но забываясь, уж ко сну
Клонится буйна голова;
Сияют звезды; ночь тиха.
Казак с земли едва привстал
Коня лихого оседлал.
И веря призрачной мечте,
Подъехал к сакле на скале.
Улыбку мило затая,
Лейла на путника взглянула,
В сердцах его уже любя,
В ней искра страсти промелькнула:
«Прости, не в праве я тебя,
Удерживать, останься,
Приляг у мирного огня,
Забвенью сладкому предайся.
Уж ночь настала на дворе,
Куда, казак, тебе спешить,
Куда поедешь на коне?..
Останься кров со мной делить!
Отец сегодня не придет,
У друга он ночлег найдет…»
Туманы дымной пеленой
Носились сонно над рекой,
Лилась прохлада ночи,
Затихло все; и на покой
Манили сладостные очи…
Казак остался до утра,
Делить ночлег и мирный кров,
Всю страсть и нежность, и любовь
Ему отдала в ночь Лейла:
Объятья с лаской распахнула,
Устами в война воздохнула
Любви могучий, вольный дух,
Он с ней прилег, огонь потух.
Теперь они и дни и ночи
Гуляли вместе под Луной,
На миг не сомкнув свои очи,
Весенней, теплою порой
В шумящих травах забывались,
Любви без меры предавались,
Как звери дикие в лесах,
Иль высоко вдали, в горах.
---
Вечер тихий, неприметный,
Звезд мутящих караван,
Дым костра прозрачно-бледный
Горы кутает в туман.
У костра, вокруг гурьбой
Старцы дружною толпой
Собрались, сидят, гутарят,
Ужин бедный мирно варят.
Час полночный, день протек,
Седой старец наклоненный,
Уж спешит под теплый кров,
Под вязанкою согбенный.
Запах дыма, в сакле сухо,
Веет пряный запах лука;
Дочка бедная в углу
Варит ужин старику.
«Добрый вечер, мой отец,
Долго не было тебя,
Воротился наконец,
Волновалась тут уж я».
Седой старец помолчав,
Пододвинулся к огню,
Самосад свернул, помяв,
Закурил; речь такову
Дочки сказывал своей
Про удалых узденей,
И, запнувшись, вдруг сказал,
Голос старца задрожал:
«Видно, дочка, не к добру
Стал казак к нам заходить,
Кто таков и почему
Смеет твой покой будить? —
Не волнуйся, мой отец,
Он по нраву мне, он люб,
Добрый это молодец,
Я больна, и мой недуг
Может он лишь излечить,
В чем его мне обвинить? —
Издалека я видал,
Но мой острый глаз приметил,
Знай, он мне напоминал
Казака, что в брата метил.
Он повинен в его смерти,
Ты должна свершить знак мести,
Отомсти за брата кровь,
Он любил тебя, любовь
Крови требует его,
Отомсти же за него!»
Страшно ей, не по себе,
Странны речи диве те,
Очи вспыхнули; огонь
Пламя мести засветило,
И ее печальный взор
Сталь клинка остановила.
«Будет брат мой отомщен,
Кровь за кровь, таков закон!»
И месть ее затмила взоры,
Ее мутятся чувства вдруг,
Кипение восточной крови,
Ей так мучителен недуг,
Чело объемлет ада пламя,
Кровавой дымной пеленой,
Пред глазами, словно знамя,
Ведет все чувства за собой.
Она любовь бы не предала,
Но ей безумья покрывало
Смутила чувства все в груди,
Она решила, что любви
Достигнет вечной, бесконечной…
Ведь он неверен будет ей,
Мгновенья жизни скоротечны,
Так лучше смерть пускай теперь
Сердца навеки их скрепит,
На свете том соединит.
На небе звезды чередой
Неторопливо выплывают,
Своей полночной красотой
Дрожа, в смятении мерцают;
Средь них красавец молодой,
Пастух печальный томно бродит,
Задумчив в неге неземной,
Сиянье тусклое наводит;
Печально горные напевы
Звучат сегодня при Луне,
И взоры любящие девы
Глядят слезами в полутьме…
Сияют звезды, ночь тиха.
Горит костер в горах высоко,
Восходят искры в небеса,
Душе влюбленной одиноко.
Туманом все заволокло,
Воздушно, призрачно, легко;
Престолы дивные Природы,
В туман укутанные горы,
Стоят незримо, величаво;
Уж утро в горы тихо пало…
Лейла глядит, и горы тонут
В прозрачной дымке голубой,
Вершины снежные выходят
На небе длинной чередой…
И Солнца луч уж за горами
Блеснул в синеющей дали;
Растаяв, бледные туманы
Явили дивный край земли.
Природы тайные картины,
Никто не зрит сиянья гор,
Под Солнцем спящие вершины,
Немой натуры разговор;
О как прекрасны си картины,
Паденье рек, кремни, стремнины,
Долины устланы в туман,
Где дух восходит к небесам...
«Прекрасней гор, лишь только горы»
И необъятные просторы,
Что взором в раз не охватить,
Здесь сердце пуще хочет жить.
О чудо! кругом голова,
Восторг и жизнь! Сверканье льда.
Звенит весенняя капель,
В горах смеется тихо Лель,
Шумя, потоки мчатся с гор,
Повсюду слышен говор волн,
В ущелье падает река,
И в пене бурной, что дуга,
Что шаль узорная, цветная,
Царица света рождена,
Из капель радуга златая…
Люблю я шум младой весны,
Когда душа на воле дышит,
Волненье бурное в крови,
Когда рука свободно пишет,
Забыв все чаянья зимы,
Когда кровь пенится и бродит,
Сердца открыты для любви,
И счастье в душу к нам нисходит
С приходом ветреной весны;
Когда капель звенит ручьями,
Когда Природа чуть дыша
Подует вешними ветрами
И пробудится ото сна;
Когда все силы пробуждая
С приходом солнечного мая
Оттает мерзлая земля,
И с Солнца первыми лучами
Между холодными камнями
Бежит и пенится река;
Люблю весенние порывы,
Когда на небе голубом
Заходят тучи грозовые,
Повея влагой и дождем,
Когда за домом сад шумит,
Главой склоняются дубравы,
Над лесом тучи, гром гремит,
И ветер вольно клонит травы…
Молчат вершины снежных гор;
Мелькнет испуганный сайгак,
То в вышине парит орел,
Окрест бросая гордый взгляд…
Раздастся выстрел — дрогнут горы,
Заговорят ущелья, своды,
Как пробужденные от сна;
Мгновенье лишь… и тишина…
На горы пала мирно ночь,
Плывет на холмы сонно мгла;
Себя не в силах превозмочь,
Ступает бедная Лейла,
Подходит к пропасти крутой;
Сияют звезды в темноте,
Кругом царит немой покой,
Лишь месяц томный в вышине
По небу одиноко бродит,
Себе приюта не находит,
Сияет ясно над горами
В воздушном, призрачном тумане…
Казак, закутанный в рубище,
Открыл глаза, проснувшись рано;
Еще дымилось пепелище,
В окно повеяла прохлада…
Воспоминаньем вдохновлен,
Лежал в тиши на ложе он,
Над ним красавица склонилась,
И сердце бедное стремилось
Его обнять, его ласкать,
Но сталь зловеще обнажилась,
Он должен смерть из рук принять.
«Умри, казак!..» Удар, и кровь
На красный, бархатный покров
Фонтаном брызнула; в миг он
Был очарован смертным сном.
Лейла слезами залилась,
Душа ее вовне рвалась,
И взор потупленный блуждал,
О, что же он тогда искал?..
В ней смерть любовь превозмогла,
Вновь поднялась ее рука…
Блеснула молния в глазах,
Клинок дрожал в ее руках,
Удар клинка! И в миг она
Без чувств лежала холодна...
Их демон ночи Азраил
Своим крылом приосенил;
Покойся с миром бедный прах,
Восток силен, велик Аллах!
|
|