«Имманентные вирши»
Не брезжи ты, закат худосочный
В безмятежности небесах.
Не скрывай солнца облик порочный
В пихто-пальмовыих лесах.
Не буди ты Харибды и Скиллы
Огнедышащих пастей вонь.
Пусть поднимет копыта-вилы
Вдаль несущий, свободный конь.
Имманентные вирши пусть топчет
На цветочно-пыльцовых лугах.
И жвачку найдет как захочет,
В декадентских увядших стогах.
«В дубовой роще двадцать первый»
Дуб двадцатый! От корня до макушки
Древо твое ядом напоенное.
В середину веток я кукушкой
Подброшена из племя обделенного.
Инстинкту повинуясь правил строгих
Поклевываю слабых и убогих.
И птичий взгляд
И перья как у многих,
Так что же в птичьей голове,
Роятся мухи-мысли.
И жажда знаний-червячков
На веточках повисли?
Сомнения пчелками жужжат,
И жалят осы подозрения.
И часто я прихлопну невпопад
Назойливо комарика-терпение.
Из пестрого ковра раздумий
Я вдохновение-бабочку ловлю.
С размахом крыльев разным
Жука-навозника давлю
Идей отмщений безобразных.
По веткам, скрытая листвой,
Нечасто я порхала.
Средь насекомых
Перемен вблизи не замечала.
А между тем в какой-то миг
Исчез наш дуб двадцатый.
И призраком в лесу небытия возник
Облагороженный и статный.
А нас, пищащих и дрожащих,
Ползущих, скачущих, летящих
На новое таинственное древо
Переместил садовник вдохновенно.
Дуб новый не такой здоровый.
Дуб новый не такой зеленый.
Оголивший до скелета ветки-нервы
В дубовой роще двадцать первый.
|
|