- Смотри, как спешат. Бегут мимо меня, думают – опоздают. Ха, а куда поезд-то без меня денется?!
- Ага.
- Никуда! Вот ведь братия неблагодарная!
- Ага.
- Да даже ты не знал, кто я, пока я сам тебе не сказал. А они – тем более. Кто для них машинист? Просто деталь механизма, которую, как обычную гайку и замечать-то не нужно.
- Ага.
- Они проводникам – «спасибо», в кассе – «спасибо», глухонемым за журналы – «спасибо», за пирожки с рисом и мясом – «спасибо» бабкам в промасленных фартуках. А мне… Мне вот форму новую выдали. Гляди какая!
- А с фуражкой чего?
- А чего с ней? Я её менять не стал. Этой фуражке между прочим лет раза в четыре больше чем тебе. Понятно?
- Понятно. Старая значит. А чего на новую не поменял вместе с формой?
- Ну, ей очень много лет, понимаешь? Все эти годы, что я провёл на железной дороге она была со мной. Понимаешь?
- Мне кажется – пора менять.
- А ну тебя! Ничего ты не понимаешь! Ладно, друг, пора мне.
- Счастливо. Когда вернёшься?
- Вернусь? Хм…вернусь, когда-нибудь. Скоро, скоро вернусь.
Они сидели прямо на заплёванных вокзальных ступеньках. Ему – шестьдесят три и ему – одиннадцать. Он – машинист со стажем сорок лет, он – сбежавший из детдома сирота.
Они иногда встречаются на этой станции и тогда он кормит его пирожками с рисом и мясом, потому что мальчик их очень любит. А сам в это время щелкает семечки. Вокруг них обычно собираются голуби.
Он бросает целую горсть семечек.
Опустив голову, голуби-самцы заводятся в танце.
Он бросает горсть семечек.
Запрокинув голову, голуби корчатся, болея бери-бери.
Поезд шипит на прощанье и под монотонное нечленораздельное бубнение диспетчеров отправляется в путь.
Обычный скорый поезд.
Двадцать один вагон.
Один – это ресторан.
***
- СТОООЙ! ГАД!
- СТОЙ, СУУУКА! СТРЕЛЯЮ!
- ГАРИК- ТВАРЬ! СТООООЙ!!!
После криков раздаются громкие трескучие звуки выстрелов, потом уже свистящие отзвуки рикошетов.
Парень с чемоданом, в которого стреляли двое других парней это Гарик.
Максимилиан – это тот, на которого работают те двое в чёрных куртках, неудачно пытавшиеся подстрелить Гарика. Сам Гарик раньше тоже работал на Максимилиана но из-за одного аморального поступка им пришлось расстаться . Он трудился ради общего дела почти шесть лет. Все эти годы он был предан Максимилиану как никто другой. У него получалось всё, за что бы он ни брался. На все вопросы Гарик всегда умудрялся находить самые подходящие ответы. Он сам придумал и внедрил на своём участке отлично отлаженную систему сбыта наркотиков, которая ни разу не дала сбоя. Все хвалили Гарика.
Все, кроме его любимой девушки и самого босса Максимилиана. Кстати, по-настоящему их босса звали не Максимилиан, а просто Федя. Федор. Об этом знали только самые близкие люди Феди. Знал об этом и Гарик. Он узнал об этом совершенно случайно – подслушал разговор босса с матерью.
Девушка Гарика – Люда – вообще была яростной противницей наркоторговли. Но она очень любила деньги и поэтому только иногда журила Гарика за то, что он «захламляет головы наших детей всякой дрянью». Они уже давно встречались и даже собирались завести детей, переехать в собственную квартиру и пожениться, но…
Был обычный день. Такой же как вчера, такой же как, скорее всего, будет и завтра. На часах Гарика обе стрелки соединились в одну и указывали на цифру «шесть». Гарик не любил цифру «шесть» и поэтому предпочитал думать «полседьмого». Полседьмого означало, что он пришёл в офис Максимилиана на полчаса раньше. Он знал, что сегодня его ждёт очень важное ответственное задание. Босс собирался увеличивать свою территорию. К его трафику должен был примкнуть Северный район. Сегодня день первой сделки и на кону огромный куш. По приказу босса Гарик должен будет доставить все эти деньги до места встречи.
Это было очень ответственное задание – Гарик чувствовал приближающееся повышение. Он почти не спал ночью – и в этот раз уснуть ему мешал не мокрый храп простуженной Люды, не пьяная гулянка за стеной и не лающая под окном собака, всю ночь он думал о деньгах. В этот день он встал вместе с солнцем: стоило только первым жёлтым лучикам скользнуть по полосатым обоям, как волосатые ноги Гарика тут же воткнулись в войлочную внутренность стоптанных тапочек. За ночь раздумий и мечтаний Гарик вырос в своих глазах и превратился в наполненный чистым золотом пятиэтажный дом, поэтому в однокомнатной квартире с запотевшими окнами он чувствовал себя крайне неуютно. Он быстро умылся холодной водой, надел брюки, застегнул рубашку на последнюю пуговицу, потом, как всегда передумал и расстегнул две сверху, накинул плащ и выскочил на улицу. Последнее воспоминание маленькой квартиры о костлявом хозяине в войлочных тапках быстро впитывалось ванным ковриком. Вскоре маленькая жёлтая капля исчезла вовсе, и дом навсегда забыл Гарика.
До встречи времени было предостаточно, а денег с собой незадачливый Гарик взял мало, но погода располагала к прогулкам и поэтому он сказал: «Плевать!».
До тех самых «полседьмого» он с мечтательным видом шатался по городу – заходил в дорогие магазины, представлял, как он уже завтра зайдёт в них с кучей денег и сегодняшние суки за прилавком сразу оскалятся милыми улыбками, типа: «КупиСамыеДорогиеТуфлиИтогдаЯтебеОтдамся».
Он зашёл в здание, где находился офис Максимилиана ровно в половину седьмого. От многочасовой пешей прогулки Гарик слегка утомился и поэтому вид у него был умиротворённый.
Она была в офисе Максимилиана уже в пять часов. Она любила плавные движения и всегда старалась продлить удовольствие. Если удовольствия, как такового не ожидалось, то она всячески растягивала время перед «неудовольствием».
Он всегда носил туфли с мягкой подошвой, не любил цоканья каблуков – он считал это женской привилегией сообщать о своём присутствии звонким цок-цок о натёртый мрамор. Мальчишки любили чистить его обувь, поскольку если у Гарика не было мелочи чтобы расплатиться, он всегда обещал это сделать потом. А обещал Гарик очень умело: в начищенных туфлях он продолжал гордое шествие, а позади, позабыв про щетки, сидел мальчик с грязной щекой и, умилённо глядя в небо, пытался сосчитать свои миллионы, о которых так многообещающе ему поведал Гарик-Бродяга.
Она давно это задумала. В десять минут шестого она закинула ногу на ногу, сидя на шикарном письменном столе, который и вдесятером сложно будет поднять. Её короткая юбка не скрывала кружева чулок. Она водила указательным пальцем по ярко накрашенным губам и иногда добавляла для пущей страсти язык.
Он шагал по холлу, самодовольно подняв голову. Здесь все его знали – если не по имени, то в лицо – это точно. Здесь он чувствовал себя звездой. Никто никогда не видел его дырявых носков, но все знают, сколько стоит его плащ. Здесь никому ни в домёк, что туфли на замшевой подошве он снял с мёртвого босса Северного района, которого пришлось похоронить по «большой просьбе» Максимилиана, а не купил за сумасшедшие деньги в магазине мужской обуви напротив.
Она зажала губами длинный мундштук, щёлкнула зажигалкой, всосала дозу никотина и, сексуально свернув губы в трубочку, выпустила колечко серого дыма. Огромные напольные часы показывали 17:15. Её правая нога лежала на левой. Она сидела, откинувшись назад – опёршись на правую руку. Правой ножкой она слегка покачивала, как-будто в такт биения сердца. Дым заполнял её полость, и ей казалось, что вот оно счастье – уже совсем рядом.
На нём, как всегда, был надет длинный серый плащ с поясом. Он считал, что плащ подходит для его имиджа. Он бы носил и шляпу, но, к сожалению, она ему не шла. «Главное – переживал Гарик – не начать лысеть.» Он считал, что лысина и плащ – для гангстера вещи несовместимые, а если к ним ещё и брюхо добавить, то получится стопроцентный детектив.
Она, продолжая курить, развела ноги широко в стороны. Теперь стали видны её трусики. Она всегда предпочитала чёрное бельё, даже иногда шутила: «Вот как-нибудь найдут меня мёртвой, а я уже и в траурном наряде – переодевать не придётся». Она бросила взгляд на часы – 17:20. Выпрямив спину, она медленно начала расстегивать полупрозрачную блузку правой рукой. После она вытащила длинную спицу из копны шикарных густых волос, и они рассыпались по её плечам живым водопадом.
Он нажал на кнопку вызова лифта. Электронное табло показывало, что лифт спускается к нему с самого верха. Руки он держал в карманах. Он мусолил во рту зубочистку и ощущал собственное величие, поглаживая гладкий ствол револьвера в своём кармане. Он не любил кобуру – сковывала движение, а если с ней случалось пробежаться, потом всегда приходилось поправлять задравшуюся рубашку, поэтому пистолет он носил просто в кармане. Через некоторое время он немного забеспокоился о том, что каждый день оставляет свои отпечатки на кнопке вызова лифта, но потом подошла милая девушка и зачем-то ещё раз нажала на кнопку.
Она лежала на спине, оставив на себе только сапоги. Она старалась сексуально стонать и, ей казалось, что у неё это получается. Она задирала ноги вверх, раскидывала их в стороны, демонстрируя отличную растяжку. Облизывала губы, пускала слюни стекать по щекам. И стонала, стонала, стонала…17:55.
- Господин, купите у меня фломастер.
- А зачем он мне?
- Вы купите фломастер и тем самым поможете мне не сдохнуть от голода, господин.
- Что ты ел на завтрак, друг?
- Пирожки с рисом и мясом. Меня угощает ими продавщица на вокзале.
- Сколько стоит твой фломастер?
- Ваша цена, господин. Купите?
- Вот, купи себе ещё пирожков.
- Спасибо, господин. Вам сегодня обязательно пригодится «красный». Возьмите.
В правом кармане – большой чёрный пистолет, в левом – большой красный фломастер. В лифте он нажал на кнопку последнего этажа. Милая девушка обещала выйти на седьмом. Он стоял к ней спиной и чувствовал, как сильно она в него влюблена. Он отчётливо слышал, как девушка вдыхала исходящий от него запах. Гарик предпочитал не пользоваться парфюмом, считая самым сексуально-притягательным аромат чисто вымытого водой без мыла, человеческого тела. Стекающий по чистой коже первый пот заставлял ноздри трепетать, а живот сжиматься в животной потуге. Он стоял ровно, заставляя секреции работать на публику, он чувствовал, как за спиной милая девушка превращается в голодного огнедышащего дракона.
Она лежала на животе и изображала оргазм. Она притворялась почти всегда и была уверена, что этого никто не замечает. Она вцепилась руками в крышку стола, выгнула спину, привстала на носочки и прокричала о своём пике наслаждения в шестой раз. Часы пробили 18:30.
Он шёл по коридору и слышал, как кто-то кричит. Он приближался к двери с табличкой «Строительная Компания «МАКСИТРАФИК»». Он посмотрел на часы – 18:36.
Она открыла рот и вытащила язык. Обычно она этого не делала, но ощущение близости к огромным деньгам раскрепостило её похлеще любого алкоголя. Её рука двигалась с невероятной скоростью, она зачем-то продолжала стонать – видимо уже на автомате. 18:37. Она давно забыла о своём сердце, и о его страстном такте, она просто добывала деньги, забыв про скорость и ритм любви.
Он понял, что зря пришёл так рано – у Максимилиана были гости. Он встал рядом с дверью и прислушался. До боли знакомый голос вдруг прокричал из-за двери: «ДА! ВОТ ТАК! ЕЩЁ! ЕЩЁ! НА МЕНЯ!». Он представил себе вдруг то, чего никогда представить не мог. Он уверял себя, что всё не так, что ему показалось, но терпеть он больше не мог.
Гарик распахнул дверь офиса «строительной компании» и увидел именно то, о чём он подумал. Очень быстро переосмыслив всё, что с ним в жизни происходило, он решил, что расстраиваться и переживать из-за случившегося не стоит. Он немного поглумился над очень маленьким членом босса по имени Фёдор, затем вытащил свой большой револьвер и направил его на голое волосатое тело. Голая Люда пронзительно взвизгнула, видимо изобразив оргазм в седьмой раз, и громко цокая каблучками, кинулась к Гарику:
- О, ЛЮБИМЫЙ! О, МОЙ СПАСИТЕЛЬ! НАКОНЕЦ-ТО ТЫ ПРИШЁЛ! Я ИСКАЛА ТЕБЯ, А ЭТОТ ВОЛОСАТЫЙ ПОДОНОК НАБРОСИЛСЯ НА МЕНЯ! ОН СХВАТИЛ МЕНЯ И…
Но Гарик на сей раз был твёрд, как скала. Он увидел лежащий на дорогом столе чемодан, и понял, что это и есть та «посылка», которую он должен был сегодня передать. На столе лежали упакованные килограммы его ответственности и, скорее всего, самыми крупными купюрами. Гарик с самого детства отличался молниеносной сообразительностью:
- СТОЙ, ГДЕ СТОИШЬ! СУКА! Я к ней Людочка, Людочка, а она… СВАДЬБЫ НЕ БУДЕТ! ВОТ ТАК-ТО!
И тут вдруг ожил Фёдор. Возможно, он сумел перехватить чётко направленные мысли Гарика и от этого член его стал ещё меньше. Он задрал брови и:
- Гарик! Гарик! Ты что?! Успокойся. Это ведь пустяк. Я ж помог тебе, пойми. От стервы этой уберёг. А вдруг ты бы на ней всё-таки женился? А она потом бы вот так отплатила. Гарик, мы ж с тобой старые друзья – не будем же мы из-за бабы какой-то ссориться?! У нас с тобой сегодня важный день, ты же помнишь? Давай, Гарик, успокойся. Пошли её на хер и займёмся делом. Ну! Гарик! Это же я – твой Максимилиан!
Голый гном распростёр объятия и был готов принять Гарика обратно, в семью. Но Гарик – кремень. Гарик держал револьвер в вытянутой руке и весил тысячу тонн. Гарик – недвижимая скала. Гарик с нахмуренными бровями – танк. Казалось, что вот-вот под ним треснет и обрушится пол. Гарик устремил взгляд в самое сердце босса – он сжал бешено стучащий куриный механизм и проревел:
- ЗАТКНИСЬ – ФЁДОР!
От удивления глава «строительной» компании пошатнулся, и, запутавшись в спущенных штанах, упал на пол.
- Откуда? Откуда ты знаешь?! А? Кто тебе сказал?
- Твоя мама.
Громадные напольные часы из тёмного красного дерева звучно подтвердили, что до официальной встречи оставалось десять минут. Действовать нужно было быстро. По воле гариковых мыслей кабинет превратился в гигантскую воронку. Всё вокруг завертелось в бешенном вихре. Из распахнутого окна дунул ветер – одним плевком он взметнул к потолку все лежавшие на столе бумаги. На небе заходили тучи, грянул гром и блеснула белая вспышка молнии – в мире зарождалась новая свободная жизнь.
Прежде всего, Гарик решил, что компенсацией за столь тяжкий, долгий и преданный труд будет недошедшая до настоящего адресата посылка. Он последний раз посмотрел в глаза Людмиле и окончательно уяснил для себя, что вовсе он не Руслан. Взглянув на гнома-босса, Гарик немного постыдился, что целых шесть лет им начальствовал человек с членом-мизинцем. Гарик оборвал все телефонные провода и забрал мобильники – он всегда был очень предусмотрителен. Он запер тяжёлую входную дверь и, перечеркнув имя Максимилиан на табличке, красным фломастером надписал – Фёдор. Затем Гарик выбросил ключи в шахту лифта и убежал прочь с большим чемоданом.
***
Ну вот. Всё как обычно. Две параллели впереди. Вокруг сплошные степи. Пройдёт ночь и степи сменят горы. Вверх – вниз, вверх – вниз. Эти две параллельные прямые никогда не перекрещиваются, никогда не встречаются. Иногда чувствуешь, что устаешь от этого. Видеть дорогу в лобовое стекло, это совсем по-другому, нежели просто смотреть в боковое окно, как проносятся мимо деревья, дома, столбы. Здесь ты сидишь перед всеми этими кнопками: зелёные, красные, жёлтые, десяток рычажков, и чувствуешь ответственность за весь этот плетущийся за тобой хвост. Пассажиры смотрят в окна, пьют чай из стаканов в железных подставках, благодарят проводников. Читают книги, играют в карты. Они и не думают, что где-то впереди сижу я и думаю о них. Я думаю о них, когда не разрешаю себе заснуть, хотя и очень хочется, я думаю о них, когда проверяю приборы перед началом движения, я думаю о них, когда сбавляю скорость перед прохождением опасного участка, а они вместо благодарности недоумевают, ругаются: «Ну почему мы так медленно едем?!»
Неблагодарные! Ложатся спать! Посмотрите на них! Набили животы курицей из фольги! Помидорчики нате вам! Вот огурчики мои попробуйте! СПАСИБО вам за чай!
***
Ей недавно стукнуло тридцать девять, а она до сих пор страдает от проблемной кожи.
Пришло время очередного отпуска и она едет отдыхать. Лия работает помощником бухгалтера в одном из многочисленных отделов крупной торговой компании. Работа у неё не сложная – «бухгалтер» на её бэйдже это всего лишь слово, главное, что от неё требуется – умение быстро считать на калькуляторе.
В свободное от работы время она со скоростью пылесоса поглощает шоколадные батончики и читает от корки до корки глянцевые женские журналы. Причём, она никогда не пропускает страницы с картинками, на которых изображены неимоверно стройные женщины с неисчезаемой всезубой улыбкой, наглядно показывающие, какие упражнения надо делать, чтобы быть похожей на них. Зачем она их читает, никто не знает.
В течении года она исправно ходит и сидит за своим столом каждый день, с утра до вечера. Никогда не опаздывает, никогда не убегает пораньше. Она не курит на рабочем месте. Начальство даже не подозревает о её существовании. Просто раз в месяц кто-то ставит галочку напротив её имени. По этой галочке она получает зарплату. Проходит год и она получает месяц отпуска. Каждый раз, в одно и то же время она ездит в одно и то же место. Однажды она съездила к морю и её понравилось. Теперь она повторяет своё путешествие каждый год. Может это происходит уже неосознанно: отпуск – значит море.
Она любит ездить поездом. Покупает штук пятнадцать толстых журналов о красивых женщинах и целиком проваливается в их мир под ритмичное покачивание вагона и тоненькое позвякивание алюминиевых ложек в стаканах. Она закрывает своё купе и попадает на церемонию вручения Оскар: вот подъезжает её роскошный белый лимузин, чёрный раб открывает дверку, и все гости смиренно опускают головы – она здесь королева. Тысячи фотовспышек, но она готова – носить тёмные очки это уже привычка. Журналисты по-детально расписывают её новый вечерний наряд – все в восторге! У неё идеальный вкус. Брэд Питт бросает жену и бежит к ней – только бы прикоснуться, может даже удастся поцеловать руку. Она – богемная святыня. Подлый Бен Аффлек ставит подножку и Брэд Питт падает – пресса даже не обращает на это внимания. Главное событие – ОНА здесь. Каждое её появление – взрыв атомной бомбы. Вот Бен подходит к ней, опускает глаза, снова поднимает, протягивает руку, но Лия просто идёт мимо – не сказав ни слова. На следующее утро в газетах появятся заголовки типа «Великая Лия не простила Бену тощей задницы Дженифер Лопез».
Но её жизнь – это не только развлечения. Именно так напишет Cosmopolitan во вступлении к интервью с Лией. Она никогда не даёт интервью. Только если в дверь стучатся сами главные редакторы. Это всем известный факт. Но если она всё-таки согласится говорить о себе, то расскажет только правду. Это тоже общеизвестный факт. Недавно она выпустила свою новую книгу – и опять это стопроцентный бестселлер. Пару дней назад прошёл показ её новой коллекции модной одежды весна-лето – теперь уже можно говорить точно – он произвел настоящий фурор. Что касается ночных тусовок – Лия здесь просто неудержима – об этом говорят все её подруги.
Камерон Диаз: «О, вы что, да за ней просто не угонишься! Она готова танцевать всю ночь напролёт!»
Бритни Спирс: «Вы знаете, она такая…такая…Ммм…эээ…ну с ней никогда не бывает скучно. Вы понимаете? Если ты идёшь тусоваться с Лией – ты просто забываешь о времени!»
Мадонна: «Лия – это единственный человек, с которым я действительно могу поговорить по душам. Если мне плохо, я никогда не иду к какому-то там психологу – единственное моё лекарство – это Лия.»
Гвен Стефани: «Вы знаете, она, конечно, тусуется обычно с Бритни или какой-нибудь Джулией Робертс – это ведь всё попса…Но к ней это не относится. Она самый удивительный, нестандартный человек, которого я знаю. Вам нравится, как я одеваюсь? Это всё её идеи!»
Лия во главе экспедиции Всемирной Гуманитарной Организации на Ближний Восток остановила кровопролитные восстания в Ираке против нового правительства.
Лия записала новый рождественский хит.
Лия получила по праву заслуженную золотую статуэтку Оскара за главную роль в фильме «Пианистка».
Лия…Лия…Лия… Лия…Лия…Лия… Лия…Лия…Лия… Лия…Лия…Лия… Лия…Лия…
- Так. Билетики показываем. До куда едем?
На следующей странице психологически тест. Обычно она оставляет все тесты «на потом». Это как десерт – Лия очень любит тесты. Она всегда правдиво отвечает на все вопросы. Иногда результаты даже заставляют её расплакаться. Иногда конечная сумма очков поднимает ей настроение на целую неделю. Лия сидит на скамейке в парке и с самодовольным видом жуёт шоколадный батончик максимального размера, на лице улыбка, она наблюдает за голубями и любит жизнь – это значит, что вчера вечером результаты теста были сверхположительны.
Сегодняшний называется «Сексуальна ли я?». Она уже знает, что отлично сходится с людьми, что могла бы быть хорошей бабушкой, что у неё будут добрые отношения с матерью будущего мужа, что соседи в ней души не чают, что она ни капли не боится ответственности и всегда готова к глобальным жизненным переменам. Но вот о своей сексуальности Лия ещё не думала.
Поэтому она с энтузиазмом срывает с ручки колпачок и приступает: 1-а, 2-в, 3-а, 4-б, 5-а…
В конце теста требуется подсчитать сумму набранных очков и, исходя из полученного числа, выбрать подходящий ключ – ответ. Все ответы делятся на три группы. Лия попадает в серединку. Серединка её в принципе устраивает, но ответ под номером три – «вы – настоящая жрица секса» - воодушевил бы её намного сильнее. Кто знает, может, узнав о себе такое, Лия бы на радостях не только съела шоколадный батончик, но и попыталась бы перепутать своё купе.
Когда тронулся поезда, Лия заметила, как в вагон заскочил мужчина. Сразу было видно – очень отчаянный парень – во-первых, запрыгнул в поезд прямо на ходу, а во-вторых, этот его длинный серый плащ. Для завершения образа «мачо» ему не хватало только надвинутой на глаза шляпы. Лия представила себе, как он теряет её в очередной перестрелке.
Ну что ж, середина, так середина. Ниже – советы, что нужно делать, чтобы из середины переместиться в секс-элиту.
В таких журналах авторы обращаются к читательницам исключительно на «ты». Лие это нравилось. Она уже давно знала большинство авторов поимённо и искренне считала их своими лучшими подругами.
Больше мастурбируй – главный совет рубрики. Психолог Анна с сорок третьей страницы утверждала, что для повышения сексуальности «тебе» необходимо, прежде всего, изучить своё тело, полюбить каждую свою клеточку, нужно научиться чувствовать своё тело – и лучшим способом, по её мнению, была именно мастурбация, причём желательно перед зеркалом.
Лия взгромоздилась на откидной обеденный столик и раздвинула ноги, чтобы видеть всю суть процесса в зеркале на двери напротив. Она сжала грудь одной рукой, положила другую себе между ног и почувствовала, как раздулись её лёгкие. Она вдруг ощутила, что умеет дышать по-настоящему, полной грудью, вдыхать столько воздуха, что голова начинала кружиться. Она мастурбировала и дышала – громко, быстро, выдыхая с криком, она смотрела на своё отражение и не могла оторвать от него взгляд, она даже старалась не моргать, она мастурбировала и у неё слезились глаза. Капли стекали по запотевшему окну. Слёзы текли по её лицу. Она лизала свою грудь и правая рука готова была отвалиться от усталости. У неё онемело плечо, но она продолжала двигаться. Под её избыточным весом поскрипывал столик, дети в соседнем купе прижались к стенке ушами. Она даже не считала количество оргазмов, настигших её под ровный стук железных колёс, если бы она рассказала об этом Анне, та бы всё равно не поверила. Она любила себя, смотрела в себя, не могла от себя оторваться, она глотала слюни, прищуривала глаза, она впервые в жизни сошла с глянцевых страниц. Она смотрела на себя в зеркало и это было её новое рождение. Лия наслаждалась собой много часов подряд, она не заметила, как наступила ночь, она не обратила внимание на алый рассвет, подкравшийся сзади, она сорвала голос, она натёрла мозоль, она впервые была по-настоящему счастлива.
- Доброе утро. Тётенька, купите у меня фломастер.
- Здравствуй, малыш. Мне вообще-то не нужен фломастер.
- Я очень хочу есть, а если вы купите у меня фломастер, я смогу купить себе еду.
- Садись, я накормлю тебя без всяких фломастеров.
- Нет, тётенька, я самостоятельный. Вы лучше купите у меня фломастер, я обещаю, он вам пригодится.
- Ну что ж, считай убедил. Давай мне два.
- Нет. Я могу дать вам только один - красный.
***
Ещё три дня пути, и назад – домой. Опять зайду к соседке и выпью с ней чаю из нормальной посуды. Она расскажет, как вели себя мои растения за время отлучки. Может ещё расскажет пару сплетен о других соседях, кто к кому ходил, кто с кем поругался, у кого умер кот, и у кого родила собака. Ещё может рассадой поделится – мы ведь не только по дому соседи, ещё и по даче.
А чай у неё отменный. Всегда свежий, крепко-заваренный – так что в кружку смотришь, как в колодец бездонный. Как-будто постоянно гостей ждёт, а ведь к ней никто кроме меня и не заходит, уж я то знаю. Пряником угостит – это у неё обязательно.
Премиленькая старушка такая. Всегда в платочке, и очки ещё иногда на нос надевает, но это обычно, когда вяжет она. Вот зимой-то прошлой она мне свитер связала. Тёплый – зараза! Собаку свою старую остригла и свитер мне связала.
Я уж тут подумывал – может жениться мне. Я – один, как стог в поле, и она – одна одинёшенька, сынок у ней погиб, уж лет десять как минуло, а больше никого и нет. Но отогнал я эти мыслишки от себя подальше. Жениться! Ну, дед, и надумал! Лучше уж будем как всегда. Я к ней в гости, она ко мне.
Эх, а бабка-то она хозяйственная, я домой приеду – у меня порядок такой прямо знаете, на плите кастрюля с борщом. Цветочки мои – поют прямо – рука у неё видать лёгкая, вот они и радуются…
Ну, нечего. Нечего! Нюни распустил, старый совсем стал.
***
Гарик забежал в первое попавшееся купе, сел, немного подумал и убежал в самое дальнее от входа купе. Ему повезло – купе оказалось полностью свободным. Гарик закинул чемодан на верхнюю полку и вышел в коридор. Он встал сбоку у окна и чуть-чуть сдвинул шторку в сторону. Он долго глядел на убегающие стволы берёз и ждал, когда кто-нибудь выскочит и набросится на него. Прошёл примерно час, когда Гарик, наконец, решился закрыться в своём купе и отдаться во власть большого чемодана.
Да. В чемодане действительно были деньги.
ДЕНЬГИ!
То есть ОЧЕНЬ МНОГО ДЕНЕГ!
Свои эмоции Гарик сглатывал и тушил в себе примерно часа полтора. Никто, даже сам Гарик-Бродяга не знал, что он такой эмоциональный человек. Следующий час он посвятил обниманию своего сокровища. Он лежал на боку и прижимал к себе чемодан, называя его своим будущим и своей новой жизнью. Потом Гарик, незаметно для самого себя, заснул.
Спал он на удивление крепко. Просто его организм вдруг всё-таки решил напомнить об усталости. А ещё ему снился сон. Сон, который хотелось смотреть, не отрываясь ни на минуту.
Ему снилась женщина. Женщина о которой ему рассказывала ещё его мама. Женщина, которую ещё его бабушка называла «та самая». Сначала она шла ему навстречу. Деревянный пол под её полными ногами уважительно поскрипывал. Дети смотрели на неё и улыбались – они чувствовали, исходящее от женщины тепло и заливались весёлым счастливым смехом. Женщина всё шла и шла и пол продолжал скрипеть. Когда она приблизилась к нему на такое расстояние, чтобы можно было, наконец, заключить друг друга в объятия, из неё вырвался стон, стон такого невыносимого блаженства и в то же время такого долгожданного облегчения, что он не мог быть просто звуком – она открыла рот и стон вылетел из неё белым голубем. Голубь устремился ввысь, в бесконечное ясное небо, а женщина вдруг упала на пол широкой шёлковой лентой. Гарик проводил глазами голубя, поднял ленту и прикоснулся к ней губами...
- Ха, я думал это купе свободно, а у нас тут пассажир. Гражданин, ваш билетик пожалуйста. Гражданин, проснитесь! Покажите ваш билет!
- А…ааа…я это…
- Покажите билет.
- Да. Да. Щас. Я только это…
- У вас вообще он есть?
- А?...кто он?
- БИЛЕТ!
- Проводник, не беспокойтесь, это же мой муж.
- А что он тогда делает в этом купе? Что вы делаете в этом купе?
- Да я, как бы раз и сюда…
- Мы вчера с ним поругались. Ну, поссорились немного…понимаете?
- И что?
- Ну, он забрал вон чемодан свой…
- Да. Чемодан – мой!
- …и ушёл куда-то! Я уж думала – совсем с поезда сошёл! Испереживалась! Всю ночь прорыдала, ей богу!
- Да. Да. Мы слышали – ночью всё плакал кто-то.
- Ну, слава богу! Нашёлся! Иди ко мне, любимый! Ну же! Давай! Это же пустяки всё, зачем нам по мелочам ссориться?! Правда?!
- Да…да. Да, любимая. Я вернулся.
На радость всем пассажирам и разволновавшемуся проводнику Лия прижала к груди Гарика и «семья» снова была в сборе.
Они закрылись в купе Лии и сели напротив друг друга. Гарик прижимал к груди чемодан и смотрел на Лию, а Лия ничего к себе не прижимала, она просто сложила руки на колени и тоже смотрела на Гарика. Они долго так сидели и смотрели друг на друга. Потом вдруг оба разом начали говорить и, как-будто испугавшись своих голосов, опять замолчали.
- Лия.
- Гарик.
- Очень приятно.
- Спасибо вам. У меня ведь и, правда, билета нет.
- Я знаю.
- Откуда это вы знаете?
- А я видела, как вы в вагон запрыгивали.
- Ааа…это. Понятно тогда.
- Страшно, наверное?
- Да нет. То есть я вообще-то не помню. За мной ведь гнались…
Гарик почувствовал, что сболтнул лишнего, а Лия поняла, что он – мужчина её мечты. Гарик, немного помолчал, а потом извинился и вышел. Он вдруг забыл о своих деньгах и своём счастье, он оставил чемодан в купе у Лии и даже не беспокоился о его содержимом. Когда Гарик увидел Лию его сон, как будто продолжился. Женщина никуда не исчезла, она не превратилась в шёлковую ленту – она просто вышла из сна. Вышла к нему и назвала его своим мужем. Спасла его.
Лия смотрела на себя в зеркало и не могла остановить слёзы. Вот так вот случайно, абсолютно этого не ожидая, она встретила мужчину своей мечты и теперь он сидит в её купе и разговаривает с ней. Он сказал ей «спасибо». В порыве чувств Лия достала новенький красный фломастер, написала на зеркале «ГАРИК» и обвела в сердечко.
Гарик, наконец, пришёл в себя и решил, что это неприлично вот так вот бросать женщину одну, ничего ей не объяснив, да ещё с этим огромным чемоданом наедине – а вдруг она решит, что там труп?!
Да ещё ТАКУЮ женщину! Не теряя ни минуты, Гарик решил действовать – вершить свою судьбу.
Он громко постучался и вошёл в купе к Лие.
- Лия, я должен вам всё рассказать. Прошу вас, выслушайте меня.
Лия – женщина великодушная и конечно же она позволила Гарику «всё» рассказать. Гарик действительно рассказал ей всё, и про Люду и про Фёдора-Максимилиана и о своей маленькой квартире и о тапочках из войлока, которые ему оказывается подарила любимая бабушка и о чемодане и даже о сне. Это заняло полдня, а потом Гарик говорил о любви и это заняло ещё полдня. Лия слушала, смеялась и плакала, а когда Гарик замолчал, она указала ему на дверь. Гарик взглянул на висевшее на двери зеркало и ощутил, как широкая шёлковая лента обвила его шею, как она скользнула по его щеке, плечам, как она охватила его крепким поясом…
Гарик любил и его любили.
Лия любила и её любили.
Они сошли на ближайшей станции, крепко держась за руки.
Из всего багажа они взяли лишь один чемодан.
Перед ними лежал весь мир. Им рукоплескали звёзды и дарило улыбки солнце.
***
Зоя Борисовна заварила чай. Она, конечно, знала, что поезд его ждать ещё рано, но кто знает, вдруг чего.
Рано утром она сходила в его квартиру, полила все цветы, кое-где подкопала землю, чтобы корни дышали, зачем-то подмела пол. Потом села на аккуратно застланную скрипучую кровать и немного поплакала: «Ох, Сергеич, тяжко мне без тебя. Приезжай хоть скорей».
Налила в кружку кипяток и по кухне клочковатым паром разнёсся душистый мятный аромат. Зоя Борисовна села на большой деревянный табурет и развернула перед собой газету. Она успела прочитать только заголовок, но слабому её сердцу этого было достаточно. Старушка завалилась набок и больше уже не встала.
Чай в кружке вскоре совсем остыл.
Но на подоконнике, как всегда, стояла свежая заварка – на всякий случай, так, если вдруг чего.
«У Поезда Отказал Главный Механизм».
|
|