Жила – была девочка. Маленькая, премаленькая, такая маленькая, что ее даже никто не замечал. Девочка очень любила кататься на качелях: туда – сюда, туда – сюда. Качелей тоже не было видно, потому что они были из ветра, но качали по-настоящему, приближая и отдаляя все, что окружало девочку. Порою, они поднимали ее так высоко, что самые большие деревья казались мелкой травой, а иногда опускали так низко, что девочка могла покататься на спинке жука. Если бы она знала, что она – девочка, то очень удивилась. Себе она казалась маленькой летающей рыбкой в великом, воздушном океане. Там все было такое разное и такое равное между собой: разноцветные травы, цветы, холмы, просеки, дожди, снега и даже радуга. Все это казалось девочке сбегающимися со всех сторон частями одной хрустальной капельки. Этой капелькой была она сама.
Так и жила бы себе девочка, весело, пре весело, наполненной до краев тугой капелькой, если бы однажды не качнуло ее в маленького, премаленького, такого же, как она, мальчика. Глаза у мальчика были голубые-голубые и чистые, совсем как небо. И все было так прекрасно, если бы не качели девочки. Они почему-то сломались. Теперь она качалась на них совсем по-другому, ни вверх-вниз, а только плавно и сладко в одном направлении - к мальчику. В небесное, голубое озеро, в котором мерцали и цветы, и деревья, но только совсем по-другому. Отраженные его глазами. Эти удивительные глаза как-то постепенно заменили собою все. И теперь уже девочке казалось, что она целую вечность ждала только их, поэтому и летала так высоко, и спускалась так низко к каждой травинке. Она ведь еще не знала, что искала его, и видимо очень боялась пропустить.
Прошло несколько лет. Наша девочка уже успела привыкнуть к новой жизни. Все ароматы и краски, которые раньше так восхищали ее, теперь стали просто скользить по глазам, не доставая до самого главного – до ее серединки. Она уже не казалась себе ни хрустальной капелькой, ни рыбкой, а простой, уютной, мягкой шалью. Нежно прижимаясь к плечам мальчика, каждой своей клеточкой она тихо купалась в его дыхании. И такие волшебные минуты делали ее самой счастливой на земле.
Но иногда, дождливыми вечерами, повторяя пальчиком движения сбегающих по стеклу капель, она все же немного грустила. Ее маленькое, беззащитное существо трепетало и рвалось куда-то ввысь. Как же хотелось снова и снова ощущать себя царицей, владеющей красками мира и послушной, томной рабыней того, что стоит - За этим миром. Ее любимый мальчик был слишком осторожен и рассудителен, чтобы разделить с нею заветное желание полетать, к тому же они говорили на разных языках, несмотря на годы, прожитые вместе, с трудом понимали друг друга. Из всего сказанного мальчиком, маленькая девочка понимала лишь одно, что он боится ее потерять и потому не приветствует эти сладкие полеты в неизвестность. Но… иногда, по секрету, ей все же удавалось вырваться из дома...
К большому удивлению девочки, полеты ее стали совсем другими. Если раньше ее любимым занятием было покататься на свисающих ветках ивы или познакомиться с маленьким жучком, расцвечивая радугой его крылышки, то теперь куда интереснее было поскользить вдоль чужих окон, вдыхая запах котлет и вечерних разговоров… А может даже попрыгать в волосах другого мальчика такого незнакомого для нее и такого же родного для другой девочки. Огромной разлившейся рекой, которая, не видит своих краев, она жадно вдыхала незнакомую жизнь. Постепенно странное чувство новизны наполняла ее существо тоскливыми и холодными мурашками. Все чаще и чаще возникало ощущение, что ее потеряли. Она так привыкла жить, преломляя все через мальчика, что кажется, лишилась своей серединки. Теперь она ощущала себя широко распахнутой дверью в пустоту, в которую врывается только завывающий холодный ветер.
И вот такой, она возвращалась к своему мальчику, с глазами полными благодарности и горячих тайн. Все эти тайны принадлежали ему. Как жаль, что они говорили на разных языках. Как жаль, что он не мог ее понять. И снова и снова прибавлялись узоры на тапочках, стенах и просто в ладошках. Но пересказывать мир руками было приятно, потому что это дарило надежду душе на то, что каждая плетеная веточка делает их понятней и ближе друг другу... Ах, если бы мальчик не был таким рассудительным и даже скучным. Ах, если бы девочке не надоело улетать и возвращаться...
И ни маленькая девочка, ни упрямый мальчик не знали, что это самый великий труд на земле - плести любовь в браке. Ведь девочку звали Любовь, а мальчика Брак...
|
|