В День Смеха, 1 апреля, Илья Ведерников вышел из дома рано. Его внимание привлек тот факт, что у всех прохожих одежда сзади, со спины, была окрашена белым . У солидных джентельменов в длинных черных пальто спина была аккуратно испачкана мелом, особым, водостойким мелом высочайшего качества, у граждан попроще спина была грубо измазюкана дешевой строительной известкой, на которой оставались серые разводы, у детей из богатых семей спина была осыпана сахарной пудрой, у детей из небогатых семей – мукой, у детей из семей авторитетных паханов – кокаином. А кое-кто не позабыл и о пиджаках. Некоторые особенно неравнодушные к празднику граждане испачкали мелом со стороны спины даже рубахи и нательные майки. Лица темнокожей национальности, во избежание кривотолков, выбелили собственные спины. В больницах и поликлинниках в этот день было предписано белых халатов не надевать, персоналу были централизовано выделены синие халаты, на манер производственных, со спиной, выбеленной хлорным раствором и с надписью на груди: «LIM». Даже вонючие и драные ватники бомжей сзади бледнели грязно-сероватыми разводами неизвестного происхождения.
В то время как весь народ провел бессонную ночь в поисках белил и в покраске, Илья нагло шел по улице в девственно-неприлично чистой вельветовой куртке, и что самое страшное, не испытывал при том ни малейших признаков угрызения совести. Илью сторонились, прохожие испуганно оглядывались на него, покручивали пальцем у виска, мимо, притормаживая, дважды проехал один и тот же полицейский автомобиль. Из окошка автомобиля на Илью осуждающе и хищно пялился сержант, которому страсть как не хотелось задаром исполнять свою работу. А что можно было взять с Ильи, кроме мелочи на проезд, выданной с утра заботливой супругой? Сержант боролся с собой и следы этой душевной борьбы отражались в его недобрых и косых взглядах на нарушителя порядка. Наконец чувство долга одержало над ленью верх и он, прижав машину к обочине, затормозил, одновременно распахнув дверцу и выскочив Илье наперерез. Илья испуганно отпрянул в сторону, но полицейский ловко уловил своей мощной рукой и удержал его запястье, снимая свободной рукой наручники с широкого поясного ремня, и заученно перечисляя права Ильи. Прав было негусто. Илья имел право хранить молчание.
Усадив Илью на заднее сиденье, сержант изредка бросал на него осуждающие взгляды через зеркало в салоне. Мощная спина сержанта не умещалась в спинке сиденья и на ней были видны аккуратные разводы известки.
- У вас вся спина белая, -
робко попытался пошутить Илья и тут же пожалел о своих словах. Правая ручища сержанта влепила ему увесистую затрещину, отчего во рту возник солоноватый привкус. Шутить Илье расхотелось.
В клетке, огороженной стальными вертикальными прутьями от остального пространства помещения, куда втолкнули Илью, предварительно попросив дунуть в трубку и, под общий хохот коллег-полицейских, записав в журнале напротив имени и фамилии задержанного цифру 5,76 промилле, уже находились двое. В самом углу, в луже собственных испражнений мирно спал бомж, его фуфайка имела вид верхней одежды маляра, взяли его явно не «за спину», второй пел, ругался и кричал, он был пьян, но спина у него при всем его внешнем непотребстве преданно и подобострастно белела отличным мелом. Буйного не трогали и не били, как он ни старался в выражениях, буйный был свой, он был лоялен. Несколько часов прошли в томительном ожидании. Вдруг полусонную тишину участка нарушил выкрик дежурного:
- Ведерников, на допрос!
Илья встрепенулся, одернул куртку и вышел вслед за конвоиром. Илью привели в один из кабинетов и допрос начался.
- Вы знаете, за что вас задержали?, -
вежливо осведомился старший лейтенант, приятной наружности молодой человек.
- Догадываюсь, -
вяло ответил Илья.
- А знаете что за это вам может быть?, -
с ноткой участия спросил офицер.
- Ничего хорошего, -
предположил Илья.
- Вы правы, -
сочувственно вздохнул старший лейтенант и, как бы невзначай, бросил взгляд во внутренний двор участка. Илья проследил за его взглядом и увидел через зарешеченное окно кабинета, как двое мастеровых споро сооружали во дворе помост с перекладинами. С перекладин зловеще свешивались веревки с петлями. Там же стояли грубо сколоченные табуретки. По спине Ильи пробежал холодок.
- Так почему вы это сделали? –
прервал переживания Ильи следователь. Илья бухнулся на колени и, пытаясь обхватить руками блестящие сапоги жандарма, раскаянно возопил:
- Батюшка! Бес попутал! Не вели казнить, вели миловать! Век не забуду доброты твоей! Батюшка-аааа!!!
Офицер брезгливо оттолкнул сапогом Илью и строго заметил:
- Раньше надо было думать, когда спину не мазали! Или скажете что мелу не достали? До сих пор возле каждого подъезда мешки с известкой стоят. Нет у вас аргументов в ваше оправдание!, -
и, окинув Илью взглядом, как бы оценивая, искренне ли его раскаяние в содеянном, вдруг, милостиво улыбнувшись Илье, заметил:
- Хотя впрочем...
- Все что угодно, батюшка!!! Век Бога молить за тебя буду!!!, -
еще громче заблажил Илья, почуяв спасение.
Между тем со двора донеслась барабанная дробь, выкрики, команды. Илья со страхом приподнял голову к окну и увидел уже бьющиеся в судорогах, болтающиеся в петлях, тела несчастных, упрятанные в длинные балахоны с капюшонами и прорезями для глаз. Казненных было пятеро. Вдруг одно из бьющихся в агонии тел упало на помост. Оборвалась веревка и тело в балахоне продолжало извиваться на помосте. Один из распорядителей казни резво вскочил на помост и дважды выстрелил в голову несчастного. Илья побледнел и отвел взгляд. Мерзко заныло внизу живота.
- Вы можете нам помочь, -
задумчиво проговорил офицер и, сделав паузу, продолжил:
- У нас есть информация, что вы в свое время имели дело с математикой..., -
офицер бросил быстрый взгляд на Илью и, отметив для себя с удовлетворением как лицо допрашиваемого недоуменно вытянулось, продолжил мысль:
- Вы должны нам представить натуральные логарифмы чисел 10, 358, 1014 и 10302 с точностью до пятого знака. За это мы вам, в свою очередь, постараемся максимально облегчить вашу участь...
- Батюшка, да для тебя все что ни пожелает душа твоя, хоть до седьмого знака!!!, -
вновь заблажил Илья кинувшись в ноги своему спасителю...
- Ну-ну, будет..., -
уже мягче запротестовал офицер, отстраняя подобострастного арестанта.
- В таком случае вы свободны.
Он выписал пропуск и, широко улыбаясь, вручил его Илье. Илья, дрожащей и непослушной рукой несмело взял заветную бумажку. Он ошарашенно глядел на полицейского, все еще не веря в свое счастье.
- Да, и не вздумайте нам представить десятичные логарифмы, -
и офицер, уже не сдерживая смеха, судорожно, сквозь смех, с трудом выговорил:
- С первым... апрелем... вас... господин... Ве... дер...ников!!!
Смену выражений лица Ильи передать было невозможно. На лице его отразилась вся гамма чувств, от раболепного подобострастия до восторженного осознания свершившегося чуда. Илья пошатываясь вышел, с трудом открыв тяжелую металлическую дверь участкового отделения. Громко лязгнув металлом, дверь захлопнулась, оборвав за спиной Ильи гомерический хохот.
- Я свободен... Я свободен!... Я свободен!!!, -
стучало в висках.
В душе Ильи постепенно вызревало ощущение настоящего праздника.
2006.03.29.
|
|