ПЕСОЧНИЦА.
Бледный постучал к Доктору.
- Чего надо?
Доктор, как всегда, был зол. Его красные глаза бегали из стороны в сторону, скользили по пробиркам и аппаратуре. В углу спала Айс. Голые ноги закинуты за спинку синего дивана. Короткое белое платье, мертвенно бледные руки, пепельница прямо у локтя. Острый подбородок и тихое дыхание.
- Чего надо, Шиз прислал, парламентёр хренов? – Доктор был без халата, в одних защитных брюках и его не понеучётному накачанный торс вызывал аут у всех девушек кокона. Кроме Айс. Возможно поэтому, Доктор общался исключительно с ней. Только ли общался? Бледному это и предстояло выяснить. Чтобы доложить Шизу и заслужить бесплатную вмазку кетоэфиром. Идея пришла вчера, когда лёжа в своём бараке, он ощутил яснее ясного всю погонь свой жизни. Он был никто в Коконе. Ноль. Пустое место. Единственный плюс – он был соседом Айс. В глубоком детстве. И та, по старой дружбе, пускала его на верхушку. И изредка давала в долг. Когда доктор не знал. Поэтому доктора он ненавидел. А вчера пронёсся слух, что Айс повздорила с Шизом. Ситуация нереальная, зная Шиза и Айс. И всё-таки, а вдруг? Спать с женой шефа не очень хорошо. Спать с женой Шиза– карается депортацией. Бледный знал это. И остальные тоже. Айс была умна, Доктор – ещё умнее. Поймать их нелегко. Но если поймать, под кетоэфиром Шиз в три секунды считает правду, а после – сутки рая на земле.
- Да ты что? – обиделся Бледный, проведя изрезанной в хлам рукой по красным волосам. – Я просто, к ней.
- Просто? У вас, крысёнышей с нижних этажей, ничего просто не бывает!
Бледный пошёл пятнами – мразь ты высокомерная. Я тебя покажу, тварине!
Айс пошевелилась, скинула ноги в сандалиях на древнегреческий манер на пол и открыла свои янтарные от медленных глаза. Улыбнулась. Она сказочно улыбалась, когда не злилась. Альбиносные волосы упали на плечи.
- Привет, - ласково сказала она, потом присмотрелась. У Бледного дрожали губы. Чуть-чуть. Но для Айс – достаточно. – Кумарит? Был на раздаче?
- У меня штраф, - нервно и с надеждой сказал Бледный.
- За что? – она закурила, изящно склонив головку.
Доктор, он ему шраф и втулил, презрительно скривил полные губы, откинул лысую голову. Лицо–то, какое у тебя мерзкое! Решил Бледный, но сам опустил глаза:
- Да так…
- Ты выписал? – Айс резко встала, подошла и встала напротив Дока, сигарета нервно заметалась. – Или Шиз?
Доктор нагло уставился на неё:
- А по тебе, так я у нас сестра милосердия?
Айс скривила большой рот.
- По мне, так ты несёшь за них ответственность, так же как я или Шиз. То, что ты – лучший химик не даёт тебе повода издеваться над людьми!
- По мне, так эту мразь надо депортировать. Проку никакого. Одни расходы.
Бледный задохнулся от обиды.
Айс сузила громадные глазища. Злиться.
- А по мне, - зазвенел её голос, - Так ты – садюга и быдлятина!
Доктор улыбнулся во весь рот:
- А по мне, так тебе это нравиться!
Вот оно! Вот! Возликовал Бледный. Айс ничего не ответила, демонстративно бросила бычок в голубую жидкость пробирки. Доктор не шолохнулся.
- За что шраф! – резко сказала она. – Я – эксперт! Я имею право знать.
- Право, конечно, имеешь, - неохотно согласился Доктор. – И всякая мразь этим пользуется.
Бледный мелко задрожал.
- За уклонение от выхода в Город.
Айс зашипела кошкой:
- Обалдел совсем! Ты же знаешь, это не основание. Он имеет это право!
- Да ты что! – потерял терпение Доктор, сверкая рубиновыми глазками,- а жрать и спать, и торчать он право имеет? А другие пусть за лекарствами шастают? На патрули напарываются? Ты, значит, можешь выходить и человека резать за антибиотики, а этот белоручка у нас голубых кровей, а?
- Пойду я, - нерешительно запаниковал Бледный, опасаясь, что вместо очерёдки ему ещё один штраф втулят.
- Стоять, - прорычала Айс. – Сволочь ты, Доктор! Сволочь неблагородная и неблагодарная! Ты, когда я тебя нашла, скулил от боли, так тебя крутило! Не помнишь? А я помню… Слабый, как щенок…Забыл? Пошли со мной, Бледный.
Док вскочил на мощные ноги, хотел, было схватить за руку, да еле сдержался:
- Я всё помню Айс. Я всё помню, моя дорогая! Но я всегда знал своё место. А этот слабак и трус ходит и хнычет тебе в рукав. И ни на что, кроме как хныкать, он не годен! И я этого никогда не приму. И я буду выписывать ему штрафы при первом удобном случае. Пока не вышвырну его вон, подыхать среди неучётных, которых он боится до смерти. Потому, как говорил Иешуа, по мне, так трусость самый большой грех!
Айс смерила его взглядом:
- Ты по себе всех не мерь!
Взяла Бледного за руку и потащила к выходу.
- Ну, ты, урод! Легко прятаться за женскую спину! – в бешенстве завопил Доктор и смёл рукой голубую пробирку с пеплом.
- Ну, - ласково сказала Айс, пока они поднимались по лестнице, - ты ещё не устроился на новый профиль.
Какой новый профиль! Бледный, в прошлом неплохой математик, сейчас не мог решить студенческих задач первого курса.
- Это ничего. Это у всех бывает.
- У тебя – не бывает.
- Просто везение, заходи.
Она привела его в свою комнату, не в Шизовские апартаменты. Хотя и тут висели картины и коллажи Шиза. Стояли громадные часы с фосфоресцирующим лиловым песком и прозрачный столик цвета маренго. Чёрные стены. Её низкая кровать с шахматным покрывалом.
- Выпьешь? – она подошла к бару. – Коньяк?
- Конечно! – воспрянул духом Бледный.
Пока он, пил Айс тактично налила сока и принесла таблетки. Больше очерёдки. У Бледного сжалось горло. От благодарности. Айс он не хотел плохого. Да и был уверен, её Шиз не депортирует ни за что! Он быстро закинул колёса и почувствовал, как жизнь возвращается в опустевшее, скованное тело. Он стрельнул у неё сигарету.
- Поешь со мной?
Бледный чуть не разрыдался от умиления. У Айс были натуральные продукты. Всегда. Она доставала их, ей приносили клиенты и даже неучётные. Сегодня она разогрела спагетти с мясным соусом и настоящий, крепкий чай с лимоном. Бледный ел со смешанным чувством негодования и восторга. Айс всегда была с ним такой – щедрой и открытой. Когда её поставили научёт и Бледный попросился в студию, она мягко отказала. Из жалости. Подумал он тогда. Или из-за выпендрёжки. Теперь понимал – она действительно жалела его, но по-хорошему. И даже эта хорошая жалость бесила Бледного до глубины души.
Айс курила, точечные зрачки плавали в солнечных глазах. Бледный жадно вылизал тарелку и принялся за чай, поглядывая на её ноги. До чего красивые. Все венки на щиколотках целые, без точек. Как ей удалось? Доктор лечит.
- Чего случилось у тебя?
- А что? – она вскинула тонкие брови.
- Да так слухи.
- надо же, - она досадливо поморщилась. – И всем сразу интересно.
- Да нет, мне..
- Да я не про тебя…Да ничего…Шиз просто не запустил киофирный проект Доктора. Сказал – жёсткий. Мы повздорили.
- А ты считаешь…нормальный?
- Я – считаю – гениальный, – у неё вспыхнули глаза. – Просто суперский. Древнеримский интерфейс. Реэлти персоналии. Очень всё реалистично. Ни грамма вычурности. Так как и должно быть. Просто и со вкусом. Но Шиз…
Айс махнула рукой. Бледный жадно слушал. Он умел слушать. И, в принципе, он ни разу ни о чём, сказоном Айс в привате не проговорился. Но это было давно. Пока для него не закрыли сердце кокона – студию. Нереальный китоэфирный мир грёз. Сказали, что его мозг слишком перегружен. Доктор сказал. Айс молчала в тот день. Шиз пожал плечами за ним было последнее слово, он обещал подумать. До сих пор думал. Бледный просто решил его подтолкнуть.
- А насколько человек?
- Там на квартет, плюс массовка. Ты же знаешь, как Шиз не любит массовки! - Горько сказала она и потушила сигарету в пепельнице чёрного стекла.
В это время разгорелся коммутатор. Появилось лицо Акселя. Он жалостливо смотрел своими бездумными синими глазами, из которых стёрли всю память. Он больше не был человеком. Он был животным. Студия сожрала его целиком. И Айс просто из нездоровой жалости оставила его жить в коконе.
- Извини, мне нужно отвести его к Доку. Я совсем забыла. Он вчера упал с лестницы. Ты не унывай. Поищи профиль и приходи, я тебе всегда помогу. А на Дока зла не держи. Он просто…он такой. И всё тут.
Но Бледный всё уже решил. Он направился к Мастеру, к Шизу. Ему повезло. Главный интердизайнер принял его почти сразу. Шиз спокойно оглядел его своими прозрачными, жёлтыми глазами. Бледный неловко потоптался и присел. Шиз сидел в своём инвалидном вороненой стали кресле. Простая черная рубашка и штаны. Босые, усохшие ступни. Бледное, невероятной тонкости и красоты лицо, неуловимо похожее на Айс и руки гениального художника. На пальце – платиновое кольцо с латинской надписью Venue, Vide, Vice. Обручальное кольцо, такое же, как на привиденчатом пальце Айс. Черная вена на трогательной шее. Непроницаемое выражение и блуждающая улыбка. За его спиной готической графикой мерцал огромный экран.
- Привет, Бледный! Что случилось? Пришел на Дока жаловаться?
- Ну, в общем-то, нет. Я пришёл…Я хочу вернуться в Студию! – выпалил Бледный.
Шиз сплёл красивые пальцы, слегка склонил голову с крашенными в белый волосами. Глаза его не изменили своего ироничного выражения.
- Я не вижу причин возражать Доктору в твоём случае. Тем более, ты ведь штрафник, верно?
Бледный нагло заглянул ему в лицо и кивнул.
- Тогда и речи нет. Это всё?
- Я куплю у тебя один трип!
- Ты? – презрительно скривил губы Шиз. – Не смеши меня, Бледный. Ты себе приличное полотенце купить не можешь. Разве что Айс тебе подарит.
- Думаю, если и подарит, то не мне!
Шиз не изменился в лице, только руки чуть больше сжались.
- Ты думаешь, что говоришь?
- А ты думаешь, нет?
- Ну, и что ты мне продашь?
- Информацию. И твоё самоуважение в глазах кокона.
- Я крайне заинтригован, - хмыкнул Шиз, упёрся локтями в колени и положил точёный подбородок на лилейную колыбель сплетённых пальцев.
- Погоди смеяться, Мастер! – горячо сказал Бледный. – Просканируй меня на китофире, и ты поймёшь, что я не вру!
Шиз помрачнел. Невозможно врать под китофиром. Это знали все.
- Говори.
- Сначала пообещай мне! Пообещай мне трип, Мастер.
Шиз тихо проговорил:
- Я обещаю.
Этого было достаточно.
- Я любил твою жену Шиз. Её невозможно не любить. Ещё в детстве, когда я дарил ей цветы, она с восхищением смотрела за дракой мальчишек в саду, в песочнице. На жаре, под палящим солнцем, среди жужжащего от насекомых зноя. И зрачки её были как шары от возбуждения. И когда она вышла за тебя, я ненавидел тебя. Но ты, несмотря на весь твой ум, мальчик с цветочком. Возможно, твой цветочек куда как красивее моего.
Глаза Мастера остекленели.
- Возможно, поэтому ты и мастер, но твоей сути это не изменило. И вот, три года назад она притащила Доктора. Тогда он был ещё жальче, чем я сейчас. Но когда вы выхаживали его и наживо шили раны, он смеялся. И позже, когда ты загремел в это кресло, уверен, он так же смеялся. Он выдаёт штрафы за малейшую провинность. Он депортирует умирающих. Ты знаешь это. Он – мальчик из песочницы. И будь уверен, Айс это нутром чует. Как сучка во время течки.
Глаза Шиза нехорошо разгорелись, но Бледному было всё равно.
- Ты сидишь и думаешь, почему она так защищает его проект. А ответ прост – он создал мир песочницы! Её мир. И думаю, ты знаешь где я сегодня её встретил. И я видел их вместе. И можешь проверить меня на чём угодно, твоя жена – больше тебе не принадлежит, Мастер! А без неё тебе не принадлежит кокон.
- Довольно! Ты заслужил свой трип, - мягко улыбнулся Шиз. – Завтра, в 10.
Радость затопила Бледного, и он даже не успел подумать, почему его не тестируют сейчас.
- А теперь уходи. – Шиз закурил. – Я отменю твой штраф. Можешь быть на утренней раздаче. Но учти, если ты повторишь кому-нибудь хоть слово, будешь умолять меня о депортации!
Бледный вышел в коридор. Он почти бегом побежал в столовку, сигналили к обеду.
Утро началось с привычного сигнала. Бледный слез со своего второго яруса и прошёл к умывальнику. Его сосёд, Еж, уже оделся, умылся, и что-то чертил на мониторе. Бледный Ежу завидовал. Тот спокойно шпарил по своему профилю – черчению. И мог позволить покупать себе не только продукты на чёрном рынке, но и трипы в компании с Айс и Мастером. Ёж поднял взъерошенную голову, улыбнулся детской улыбкой.
- Хай!
- Привет, можно мыло позаимствовать?- осмелел Бледный.
Ёж даже не задумался:
- Конечно, о чём речь!
Хорошее у него мыло, земляничное, радужное. Не синтетическое фуфло со складского пайка. Бледный натянул тельняшку, серые широки джинсы и ботинки. Просигналили второй раз – к раздаче. Еж сохранился, погасил комп. И пошёл к двери. Бледный с ним.
Ёж хмыкнул и посмотрел на него, опасаясь, что тот опять у него половину очерёдки вымораживать будет.
- Да уймись ты, - разозлился Бледный. – Штраф сняли.
- Айс постаралась?
- Не твоё дело.
- Как знаешь! – фыркнул Ёж и подошёл к быстрому окошечку. Набрал код и сунул в рот 2 зеленые капсулы. Мескалинщик хренов. Пионер.
У медленного окошка – очередь. Перед ним стояла Ржавчина, в своей уродской мини-юбке и оранжевом свитере. Зелёные глаза только начинают желтеть. Он с ней спал когда-то. А теперь эта кобыла не здоровается. Поднялась. Работает в Городе. Тоже мне, смелая. Она набрала код, забрала ампулу со шприцом и ушла. Вот же ж мразь, видать до хрена зарабатывает, раз ещё выбирает. Бледный набрал свой код и мрачно улыбнулся – Шиз не врал. Он нажал кнопку. Три капсулы упали в пластиковый подносчик.
- Не задерживай, красноголовый!
Бледный схватил их и сунул в рот, не запивая. Ржавчина, сидевшая с сигаретой на скамейке, наградила его презрительной улыбкой. И тут он почувствовал странный, пронзительно горький, незнакомый вкус. Бледный не успел даже сплюнуть – у него свело челюсти и комната поплыла, закачалась.
- Эй, ловите его, - сказал чей-то знакомый, неприятный голос и Бледный провалился во тьму.
Он очнулся от резкого, бьющего в лицо света. Попробовал пошевелиться. Бесполезно. Руки – ноги привязаны к чему-то холодному, голова – зафиксирована. Раздался звук шагов и над ним наклонилось женское лицо. Большеротое, злое и довольное.
- Привет, Бледный! – сказала Айс. – С возвращением в студию!
И в запястье впилась игла, а ко лбу стали прикреплять датчики. Незнакомый трип! Они просто меня сотрут, как Акселя, заметалась его сознание. Льдистый привкус кетоэфира ударил в горло. Бледный не видел, с кем его соединили, и мог предполагать самое худшее.
Амфитеатр заполняла толпа. Бледный с трудом вынес гул, ощутил жар от палящего солнца. Он стоял посреди арены. Рука сжимала короткий меч. В первом ряду, на ложе пурпурного цвета, увитом сладко пахнущими розами, лежала женщина в ослепительно-белоё тоге. Её льняные волосы были убраны тонкой, сверкающей тысячами огней, тиарой. Обнажённые руки бледны. А солнечные глаза и большой вишнёвый рот улыбались. Рядом с ней – лысый мужчина, мощные плечи бугрятся мускулами. Красные глаза – смеются. Бледный хотел крикнуть, но его голос потонул в толпе. Презрительно рассмеялась зеленоглазая девушка в оранжевом. Белокурая подняла призрачно-тонкую руку. Толпа смолкла. Она достала алый платок и бросила его на арену. Амфитеатр замер. Платок каплей свежей крови глянцево упал на песок арены. И Бледный увидел, как слева от него раскрылись кованные ворота. Из них вышел высокий, стройный мужчина. Его неземной красоты лицо застыло жесткой ухмылкой, а в руке сверкнул меч. Он повернулся к зрителям. Белокурая послала ему воздушный поцелуй, улыбаясь огромными, янтарными глазами.
- Мастер! Мастер! – скандировал амфитеатр.
Бледный с ужасом смотрел на приближающего лёгкой, танцующей походкой Шиза.
- Здравствуй, Бледный! Как тебе е творение Доктора? Я всё-таки решился на массовку в студии. Иногда это может стать полезным уроком!
- Я… я не хотел- простонал Бледный. – Айс, умоляю!
Белокурая презрительно плюнула в его сторону, поведя мраморным плечом. Тиара сверкнула радугой в серебре волос. Бледный в ужасе уставился на меч в изящных руках мастера, тот взмахнул им над головой, и застыл в этой позе. Амфитеатр жадно ждал.
- Это моя женщина, крысёныш! – прошипел Шиз. – И если твои мозги осмелились думать, что я могу хоть что-то не знать, ты не достоин пощады. Она жалела тебя, она спасала тебя. Чем ты ей отплатил? Завистью. Наговором!
- О боже! – застонал Бледный.
- Я здесь БОГ! – прогремел отовсюду голос мастера. Меч описал дугу, Бледный в отчаянном жесте вскинул свой меч и с ужасом увидел как-то деформировался в жалкий, уродливый цветок и в следующую секунду горячая боль пронзила его рёбра и сердце. Что-то алое глянцево полилось на песок.
- Научись видеть мальчиков из песочницы там, куда отправиться твоя жалкая душонка, мразь! – раздался над ареной голос женщины в тиаре. Но Бледный не слышал его, как и не видел, как Айс спустилась на арену и отдалась своему мужу на глазах всего кокона, прямо на пропитанном кровью песке.
|
|