Я шел неведомой тропой
Светилом яростным палим.
Страны растоптанной изгой.
Певец великих белых схим.
Мне стала черная тоска,
Подруга жертвенных ночей,
Желанней жизни. И близка,
Я отдавался только ей...
Как вдруг крылатый серафим
Мой взгляд привлек к себе. Неброский,
Смахнул с лица я пыли грим,
Застыл столбом у перекрестка.
У перепутья в землю врос
И ждал заветного знаменья.
В глазах застыл немой вопрос.
Стоял бы уж который день я...
Но был мне явлен Божий глас.
Разбужен сердца жар, и пыл
Моей души, что часто гас,
И – думал я – уже остыл,
Во мне опять гореть свечой
Неугасимой стал святой.
И путь указан свыше был.
|
|