( Попытка осмысления новой книги)
На черта нужно читать книги, если они не не заставляют думать о своём!? Читая “Одиссею”,. думаю о Крыме и Балаклаве, читая “Декамерона”, думаю - сами знаете о чём думаю, читая Губермана, вспоминаю и “Одиссею”, и “Декамерона”, и... думаю о жизни своей, пролетающей с каждым днём с нарастающей скоростью. И прихожу к мысли - плоха та КНИГА, которая не вызывает воспоминаний, а то и прямых ассоциаций.
Из себя родимого!
М.Л.
Рано утром я проснулся от какого-то урчания. Неясная догадка превратилась в реальность. Так и есть, моя любимая собака, названная моим именем Михаэлла - женского рода всё-таки она! - дожёвывала твёрдый переплёт пятисотстраничного тома на котором было написано “Игорь Губерман”.
Я ещё подумал, когда этот сиреневый томик попал мне в руки: достиг, достиг известности ещё один длиноносый и достаточно одного имени, чтобы представить себе поле его деятельности. Так для любого душки-военного, да и штатского тоже, нет надобности расшифровывать - кем был Александр Суворов. Поэтому и на могиле полководца нет ни званий, ни должности, а только имя-фамилия “Александр Суворов”. Так вот, лично для меня, Игорь Губерман и Александр Суворов одного поля ягоды.По известности. А, ежеле на вкус, то Игорь Губерман куда слаще!
Тут бы я хотел сослаться на одну рецензию по поводу собственной книги “Люди и звери”, где я тоже касался личности Губермана. Вот малипусенький отрывок из рецензии:
“...Несколько... даже не знаю, как назвать...очерки...эссе?..в сборнике посвящены тому благоговению, с которым автор относится к Губерману. На здоровье, конечно, у каждого свои кумиры. Но, мне кажется, любое поклонение должно иметь разумные пределы, “...остроумец всех времён и народов, нашего прошлого, настоящего и - уверен! - будущего времени, ещё живой - сто двадцать лет жизни ему и не меньше! - классик Игорь Губерман “.
Представляю, как станет стыдно Игорю Губерману ( как и любому нормальному человеку, если он о себе прочтёт о себе такие строки)! Подобный фимиам воскуривался разве что Брежневу, и то в последние годы правления, когда Генсек уже впал в маразм”.
Не знаю, не знаю, у самого Игоря Губермана я не интересовался, но остаюсь при своём мнении. Скажу даже больше, гарики Игоря Губермана я ставлю выше чем рубаи Омара Хайяма. Да и не только я так думаю, но и, мне кажется, составители этого увесистого тома!
Но вернёмся к Михаэлле, этой беспородной сучке, - сучка вовсе не оскорбление, а констатация факта! Ещё не хватало, чтобы я оскорбил собаку!
- Что ж ты делаешь!? - сказал я. - Знаешь ли ты, кого грызёшь!?
- Конечно, знаю, - ответила мне Миха. - книгу, у которой такая сладко-кислая обложка...
Да-а! Несколько слов о себе: после того, как я прожил семьдесят лет, после того, как я разучился отчасти понимать язык Человека, Б-г, наш еврейский Б-г, сжалился над моей старостью и научил языку всех тварей, живущих на земле - летающих, бегающих и ползающих на нашей грешной земле.
Я, конечно, отобрал у неё то, что осталось, а осталось главное - не только гарики, которые и прославили имя Губермана, но и прозу, которую я с улыбкой, а где и со слезами, прочитал в этом однотомнике. Прочитал и поразился - не знаю как у кого, а у меня прозаический “мемуар” ( слово для названия, как видите, я стибрил у Губермана - М.Л.) вызвал такое чувство, будто я это всё и написал и этими мыслями поделился со своей собакой..
- Экое самомнение! - прогавкала Михаэлла.
- Я не так выразился, - просто о тех героях, что пишет Губерман, у меня есть и свои воспоминания.
- Плох тот писатель, - резонно заметила мне Михаэлла, - если губермановские герои не колышат мозжечок!
- Это точно! - согласился я с собакой. - Вот Игорь Губерман пишет о Марке Розовском - водку они с ним пили! - и о Вадиме Синявском, известном спортивном радиокомментаторе, которого сегодня помнят только старики да исследователи спорта. Но...слово Игорю Губерману:
“... Побежал Марк в уборную и вдруг увидел, что стоит с ним (Вадимом Синявским - М.Л.) рядом - не поверил Марк своему счастью - кумир его молодости ( и миллионов кумир) - спортивный комментатор Вадим Синявский. От восторга онемев и не дыша, косился Марк на своего случайного соседа, обнаруживая, что кумир - смертельно, в доску, глубоко и тяжко пьян. Он раскачивался, что-то бормоча тоскливо и нечленораздельно, а потом они оба одновременно друг к другу обернулись, застёгиваясь, и тут... Вадим Синявский, посмотрев пристально и смутно на незнакомого молодого человека, вдруг с отчаянным надрывом произнёс:
- Ах, (ядрёна - с губермановског перевод мой - М.Л.) же мать! - после чего мгновенно вынул свой искусственный стеклянный глаз и с силой шарахнул его о мраморный пол. Празднично звякнули осколки, и они оба вышли, не произнеся ни слова...”
- Михаэлла! - закричал я так, что собака вздрогнула. - Я знаю, об искусственном глазе Синявского всё...
- Да ну, гав-пере-гав!? - ругнулась собака, наевшись Губермана, - Рассказывай!..
Севастополь. Я поднимаюсь - сегодня мысленно! - по крутым ступеням на знаменитый во всём мире Малахов курган. Здесь, на когда-то обугленной земле, в первую оборону 1854-1855 гг. города были смертельно ранены адмиралы Владимир Корнилов и Павел Нахимов.
Тот самый Владимир Алексеевич Корнилов, который накануне своей трагической гибели произнёс речь, достойную, чтобы её переписать из специальный книги по истории города:
“Товарищи, на нас лежит честь защиты Севастополя, защиты родного нам флота! Будем драться до последнего! Отступать нам некуда, сзади нас море. Всем начальникам частей я запрещаю бить отбой, барабанщики должны забыть этот бой!.. Товарищи, если бы я приказал ударить отбой, не слушайте, и тот из вас будет подлец, кто не убьёт меня!”..
... А это, о чём я сейчас собираюсь писать, случилось во вторую - 1941-42 гг. - оборону Севастополя. Фашистские стервятники потопили эскадренный миноносец “Совершенный”, но матросы спасли корабельные орудия и на самой вершине Малахова кургана развернули действующую батарею под командованием старшего лейтенанта Алексея Матюхина, - эти орудия и сегодня можно увидеть на Малаховом кургане!
О матюхинской батарее немцы не догадывались - она вела огонь только днём, чтобы не обнаружить себя, но, когда фашисты подошли близко к Севастополю, батарея стала действовать и по ночам...
Вот как об этом вспоминает сам Вадим Синявский ( цитирую по памятной встрече, которая была уже в мирное время в самой морской Морской библиотеке Севастополя - М.Л.):
“... В сорок втором году ( в прошлом веке! - М.Л.) я вместе с оператором Натаном Розенбергом прибыл в осаждённый Севастополь. Моей задумкой было сделать прямой репортаж с Малахова кургана. В политуправлении флота мне пошли навстречу... Познакомился с Матюхиным - талантливым командиром, оговорили, что свой первый репортаж я дам 1 марта 1942 года...В этот день мы с Натаном Розенбергом поднялись на Малахов курган....Гул, грохот разрывающихся бомб и ответный залповый огонь матюхинских орудий, обдающий нас жаром и запахом пороховых газов.А в мою голову свербит одна мысль: услышат ли нас, сквозь этот остервенелый грохот!?
Показываю руками Натану, - слов не слышно! - что надо приготовиться к записи. Он приподнимаем большой палец, дескать, всё в порядке. Вещай!
Мотнул в ответ головой и начал:”ГОВОРИТ ОСАЖДЁННЫЙ СЕВАСТОПОЛЬ!”...
Разбойничий свист немецкой, но “н а ш е й” мины мы не услышали - смотрю, у ног моих лежит убитый молодой красавец Натан Розенберг,. а у меня на тоненькой нервной ниточке висит глаз...
Когда я в следующий раз приехал в Севастополь, чтобы, всё-таки докончить репортаж с Малахова кургана, (присутствующие все как один посмотрели на Вадима Синявского - у него были оба глаза, стеклянный был хорошо подобран по цвету, что мы решили, что глаз спасли - М.Л.) то не было в живых ни капитан-лейтенанта Матюхина, не было и его батареи... Да Малахов курган представлял собою вспаханную нечистой силой землю...Так мне не удалось закончить репортаж ...”
Игорь Губерман своей книгой подсказал мне - глаз у спортивного радиокомментатора всё-таки спасти не удалось!
И опять из Губермана! Точнее, из его книги, так как на сей раз Игорь поведал нам о Вольфе Мессинге, записанный им от человека, который был приближён к...Сталину.
“... Кроме того, что Мессинг всё угадывал, он ещё бог знает что нам демонстрировал. Мы ведь сидели в здании, куда не только что войти, а выйти тоже было невозможно, А Вольф Григорьевич показал дежурному охраннику клочок газеты - и вышел. А потом с тем же клочком опять вошёл. Все были в восторге и в растерянности. И тогда о том, что появился человек, угадывающий мысли, доложили Тому, кого уже нет...
Тот, кого уже нет, сказал: это вредно....
Мы поняли, что надо спасать Вольфа Григорьевича...
Но тогда Сам ( и явно тоже с большой буквы) сказал Тому, кого уже нет...
- Лаврентий Павлович, если ты будешь убирать всех, кто знает и умеет больше нас, то с кем мы будем работать?..
По истечении стольких лет, ( это уже Губерман пишет о себе - М.Л.) я не стыжусь признаться, что разыскивая старика (рассказчика а не Месинга! - М.Л.) в антракте, убеждённо полагал, что слышал только что некоего странного идиота. Я потому и разговаривал с ним не слишком почтительно...
Он пригласил меня приехать завтра утром...
Я шёл к Пантелеймону Кондратьевичу Пономаренко, одному из секретарей Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза ( в недалёком прошлом), первому секретарю ЦК Белоруссии ...начальнику Штаба партизанского движения во время войны ( имеется в виду, Великая Отечественная война! - М.Л.), бывшему министру культуры всей империи...
Был он умён, многоопытен и проницателен... Передо мной сидел человек, безусловно подлежавший суду Нюрнбергского трибунала... Передо мной сидел живой и очень умный, полный обоятельной энергии собеседник, у которого была уйма друзей из круга почитаемых мной творческих людей...”
Забегая вперёд, скажу, Игорь Губерман не только нарисовал прекрасный портрет Приближённого к Сталину , но и себя и, не жалея тёмных красок, своё окружение, показал Эпоху...
Но я ещё не забыл, что Игорь Губерман пришёл к Пономарю, - так его звали партизаны, оказавшиеся после Победы за колючей проволокой! - чтобы навести справки об заинтересовавшем его Вольфе Мессинге.
Я не знаю, что Игорь “накопал” у Пономаря - звонил ему, а он то в Америке, то - в России. То отвечает за него автомат, который предупреждает, что сообщения должны быть интересными и щадящими губермановское самолюбие.. А я не знаю, как покажется Игорю человек, который не только интересовался, как и Он, Мессингом, но и видел его?!.Живьём!
А встретился я с Вольфом Мессингом в ноябре или декабре 1954 года!
Это было в далекой Карелии, - тогда ещё Карело-Финской ССР! - в Сегеже, “столице Сегежлага”.
В 1954 году я демобилизовался из рядов Советской армии, в которой прослужил без отпусков три с половиною года и вновь вернулся в Сегежу, откуда и призывался.
Меня “встретил” огромный плакат, на котором лысеющий старик и у него над черепушкой написано огромными буквами: “ ВОЛЬФ МЕССИНГ - АРИФМОМЕТР В ЧЕРЕПНОЙ КОРОБКЕ”. А это означало, что Вольф Мессинг даёт представление в “ДэКа”, то есть, в Доме культуры, который в Сегеже был единственным.И я, только сняв погоны рядового, в своём бу - бывшем в употреблении! - одеянии появился в ДэКа.
Встретили меня, признаюсь честно, лучше чем Мессинга - “ершом” угостили! Водкой перемешанной с пивом! Дёшево и сердито! И слегка пьяненький я вошёл в гудящую залу мест на тысячу.
На сцене - Мессинг и какая-то молодая девица, дающая пояснения и рассказывающая биографию этого старикана с трясущимися руками и щеками. Сам Вольф больше помалкивал, кивая иногда в знак согласия, седым пучком волос, прилепившимся к лысеющей башке как гнездо ласточки к карнизу здания.
Между прочим, сопровождающая Мессинга девица, - конферансье я бы её не назвал, знавали мы конферансов, которые своими шуточками-прибауточками доводили публику до слёз! - была серьёзна и даже улыбаться себе не позволяла. Тихим голосом она рассказала о Мессингскую биографию ( если я сейчас скажу, что запомнил её, не верьте мне - М.Л.) и из её длинного рассказа я запомнил только одно: дело было за границей, в Румынии, кажется, Вольф, тогда ещё молодой работал на каком-то нефтезаводе инженером...И внезапно этот завод, пропитанный насквозь бензином-керосином вспыхнул и мигом сгорел. Со всеми цехами, трубами и бумагами!
Хозяин, конечно, горевал, хотя и застрахован был завод! А горевал он по поводу того, что все бумаги сгорели. Ни какие-то там бумаги, а чертежи - две оромных комнаты, напичканных стеллажами, а на стеллажах тех - чертежи, чертежи, чертежи...Десятки тысяч листов!..
- Разорён я, - сказал Хозяин, - то что получу по страховке, придётся отдать за чертежи!
И тут вмешался Вольф Мессинг:
- Не надо горевать, Хозяин, чертежи хоть и сгорели, но они все сохранились в моей голове!
Вы, конечно, уже догадались, что я своими словами передаю услышанное мною много-много лет тому назад! И ручаюсь только за смысл.
Так вот, ровно через два месяца, все основные чертежи были восстановлены Вольфом Мессингом.
Хозяину бы промолчать, Хозяину бы кляпом рот собственный заткнуть, а он расхвастался: дескать, работает у меня один чудодей, который на многое способен...
И - увели чудодея! И извлекли из его умной башки многое такое, о чём Вольф и сам не догадывался! Хотя, как пелось в одной из неплохих советских песен “... и, что положено кому, пусть каждый совершит”!..
На сегежской сцене стоял уже человек, знающий себе цену!
Вольф Мессинг, для затравки, за несчастные полминуты перемножил шестизначное число на шестизначное; за минуту пересчитал несколько тысяч точек в очерченном круге и ещё что там проделал - не упомню за давностью лет! - и перешёл к основному своему номеру!
А основной его номер заключался в следующем: у одного из сидящих в зале пряталась вещь, - чаще всего, портсигар, - и Вольф Мессинг, следя за направляющей его мыслью в течении получаса отыскивал спрятанное. И ни разу, - слышите, ни разу! - не было у Вольфа Мессинга осечки - спрятанное находил всегда!
Конечно, тогда никто из нас, - кроме ссыльных политических! - не знал, что трясущийся чудак, - было ясно, какого напряжения стоит именно этот номер! - Адольфом Гитлером был приговорён к смертной казни и обласкан Иосифом Сталиным, что этот чудак, опирающийся на палку был знаком с Лаврентием Берия и Юзефом Пилсудским, Зигмундом Фрейдом и Альбертом Эйнштейном, что прежде, чем попасть в зачуханную-затруханную Сегежу - посёлок для вольняшек-зэков и членов их семей, неожиданно для всех, получивший статус города! - Мессинг побывал во многих городах мира и везде его психологические опыты встречались на “ура”!
А, когда бывшие уголовники, - а в зале процентов семьдесят были освобождённые или условноосвобождённые, или самоохранники ( те же заключённые,. но малосрочники которые охраняли заключённых! - М.Л. ) узнали от “бабы на сцене”, что этот человек способен грабануть банк,. здорово его зауважали! А случай такой действительно у него был - ассистенка поведала о нём...
В каком году, - не упомню уже! - Вольф Мессинг предстал перед любопытствующими очами Иосифа Сталина и Генсек единой в СэСэСэР компартии спросил, вспомнив криминальные штучки со своим подельничком Камо!
- А банк подломить смог бы?
- А чего его ломать, если деньги можно взять и без этого? - ни при какой погоде Вольф, в отличие от генсека, феней не владел.
Сталин только хмыкнул и к Берии обратился.
- Что, Лаврентий, проверим?..
Приставили к Мессингу двух людей “в штатском” и двинулись они втроём в Центральную сберкассу. ..
Для чистоты эксперимента во главе с Розалией Землячкой была создана комиссия, которая должна была зафиксировать этот факт. Между прочим, я встречался с Розалией Землячкой на московской квартире у своей тётки Розы Лезинской, которая в молодости своей была заместителем наркома пищевой промышленности Р.С.Ф.С.Р., но об этом факте узнал значительно позднее, а то бы задал вопрос. Хотя бы, если быть честным, ни черта бы не задал - мал был годами!
А факты были такими...
К банковской стойке подошли три человека и один из них - Вольф Мессинг! - открыл толстый портфель, вытащил из него одну-единственную бумажку на которой вообще ничего не было написано, протянул её кассиру, промолвил при этом:
- Выдай мне, дорогой товарищ, сто тысяч рублей в больших купюрах, чтобы не тяжело было нести!
Кассир набил сторублёвыми ассигнациями мессинговский портфель и подал его Вольфу.
Тут-то не выдержали нервы у “двух штатских” - энкэвэдэшники мигом привели в чувство кассира, тот, придя в сознание, в прединфарктном состоянии был увезён “Скорой помощью” ...
За этот “подвиг” и за многие другие - Вольфом Мессингом был обнаружен пропавший портфель с секретными документами ! - Иосиф Сталин подарил Мессингу квартиру в Москве.
Между прочим, перед самой Великой Отечественной войной, Мессинг предсказал в одной из аудиторий, - кажется это было в Белоруссии! - “...танки на улице Берлина”, а Победу над фашистской Германией встретил с радостью и печалью. С радостью, что была побеждена “коричневая чума” и с печалью - его многочисленных родственников не пощадил Холокост.
Э-э, как мы далеко убежали от сегежской сцены!..Сейчас догоним!..
Портсигар был спрятан у бывшего вора в законе Саньки Строгалёва. Надёжно спрятан! Строгаль умел это делать хорошо. Через тысячу шмонов прошёл и ни разу ничего у него не обнаружили!
С братьями - строгалями я был знаком, как и со всей его семьёй, работал электриком - вольняшкой за колючей проволокой и все яркие личности имели со мною дело !..Так вот этот Строгаль, явно заволновался, когда молодая ассистентка, движимая словами Вольфа Мессинга, - “ ... обойди ряд...подойди к человеку в синем костюме...в правом кармане пиджака!..” - подошла к Строгалю, тот невольно дёрнулся и неуловимым движением передал “заначку” педику Трухлявому. Мессинг и тут угадал полёт мысли Строгаля и выдал девице новые данные:
- За синим костюмом...следующий ряд...
Трухлявый не долго держал “заначку” при себе. Когда ассистентша, при подсказке Вольфа Мессинга подошла к нему, “заначка” уже была у другого!..
Ну не могли вчерашние и сегодняшние зэки вот так, запросто выдать то, что велено было спрятать - их психика не выдержала бы подобного оборота.
В конце концов и на Мессинга было больно смотреть , - жалкий и беспомощный старик! - в беспамятстве опустил руки, и, когда он полез в карман пиджака за платком, чтобы вытереть вспотевший лоб, злополучная “заначка” - дешёвенький портсигар с дешёвыми сигаретами! - оказалась в его собственном кармане.
Кто его туда положил - неизвестно! Кроме девицы-ассистентки на сцену никто не подымался...
И ещё, назло литературным недругам из трижды любимого мною Игоря Губермана:
“... А вот писать ли мне, что водку пил я с Юрием Гагариным? ( И сукой быть и век свободы не видать, если вру.) До сих пор мне памятен этот несчастный, спившийся так быстро человек, обречённый, как и подопытные кролики, но уцелевший в космосе и полностью сломавшийся от славы...”
Ну не может быть столько совпадений! И я с Гагариным если водку не пил, - “пил” - это много! - но рюмочку вылакал!..А за его деньги, но без Гагарина, несколько раз! (Падлой буду, если брешу!)
А дело было так. Моя двоюродная сестра Софа вкалывала в ресторане “Севастополь” что в Севастополе старшей официанткой на “доверии”. То есть, той старшей официанткой, которая и обслуживала бомонд. Через её тарелки и чашки, фужеры и подстаканники, - а иногда некоторые особозаслуженные и через постель! - прошли многие высокопартийные горкомовские и обкомовские работнички, руководители страной Брежнев и Хрущёв, армией и космосом маршал Гречка и космонавт Гречка, Гагарин и вся космическая камарилья...Короче, все те,. которых не высоконепереплюнешь!
София Исааковна Мкртычан ( в девичестве Крицер) живёт сейчас в Израиле в Тират-Кармеле и мы, сойдясь за родственным столом, приложившись к стаканчику, перемываем косточки бывшим сильным мира сего. За ней, за Софочкой, всегда остаётся последнее слово, после которого, хоть стой, хоть - падай! А всё исторически верно!
Однажды Юрий Гагарин вместе с Андрианом Николаевым появились в Севастополе. Наверное для того, чтобы на Малаховом кургане посадить деревце дружбы?
Деревце они посадили и, вернувшись в гостиницу “Севастополь”, опростав пару фужеров с горячительным напитком,. выбрав минуту, оглядываясь вокруг, чтобы не заметили, Юрий Гагарин сунул Софе в передник скомканную кучу сторублёвок и прошептал при этом: “Купишь что надо - сегодня ночью приду к тебе. А Андриану подбери подружку, такую же красивую как и ты! Вместе придём!”
Не знает Софа, приходили ли к ним, Гагарин с Николаевым - дома она не ночевала. Несколько незнакомых типов, на самом выходе из пьяной залы, изловили их и предупредили “толстым” голосом: если они сегодня примут космонавтов, то не жить им в Севастополе! Контора, в которой работали эти молодчики, шутить с собою не позволяла.
Ну, а деньги, мы пропили! Втроём. Софина подружка по этому поводу даже пошутила:” Ничего, появится случай, я Николаеву бесплатно дам, а Мишке - сейчас за гагаринские гроши!”
Хорошие у моей сестрёнки были подружки, чуйствительные.
А вот и второй случай, я о нём написал в одной из своих книг, которая малым тиражом вышла ещё в стране Советов! Перестройкой тогда ещё не пахло! Поэтому не буду вас отсылать к той книге, её и у меня нет. Вспоминаю по тем заметкам, которые оказались в моём блокноте. Дата в нём - год 1961-1962.
Из блокнота:
... Встретил меня начальник Сарычского маяка Михаил Петрович Макух - в кителе и форменной фуражке, похожий на морского волка из старых романов. На цепочке он вёл собаку. Рыжую. Собака грузно положила лапы мне на грудь.
- Балуется пёс, - сказал Макух, - тоже скучает без людей. сюда Сюда редко кого занесёт... Вход-въезд запрещён.
Мыс Сарыч - самая Южная точка Крымского полуострова. На ровной площадке, со всех сторон подпираемой валунами, - чугунная тумба маяка и рядом на брусе тридцатишестипудовый колокол, отлитый ещё в 1864 году.
Сейчас, конечно, колокол просто реликвия - память о прошедших годах. Но когда-то и он “работал”. Михаил Михайлович дёрнул язык колокола - и над Чёрным морем повис раскатистый звук, сигнал предупреждения.
С ударов именно этого колокола молодожёны Михаил и Вера Макух в 1929 году начали свою жизнь на маяке Сарыч. Кроме них - никого, и они попеременно несли вахту - дёргали за колокольный язык, сверяля удары по хронометру - тяжкий изнурительный труд.
Маяку Сарыч скоро сто лет ( писалось в 1961 году - М.Л.). Он был частной собственностью Натальи Карловны Прикот....В 1912 году маяк перешёл в военное ведомство - у Михаила Макуха хранился этот документ и я переписал его дослолвно: “План земельного участка, отчуждаемого из владений госпожи Прикот под Сарычский маяк”.
В углу плана - приписка:” Работы производил штурманский офицер транспорта “ИНГУЛ” подпоручик Морозов. От 3..1912 года”.
- Скажу тебе, - говорит Макух, - рыбка в этих местах клюёт как ненормальная.
- Чувствует, запрет на её ловлю, - пошутил я.
И, как накаркал! Напротив самого маяка показалась лодка. Вгляделся - неужели сам Гагарин?!
А Макух его поначалу и не узнал, - лодка уже причалила к мысу, - бросился к берегу, стал требовать документы.А Гагарин, - я утвердился в своём сознании, что это он, - улыбается и лезет в карман за документами. Лезет в карман и улыбается...Хорошо так улыбается...Тут и Макух его признал:
- Юрий Алексеевич?!
Каюсь, тогда, да и сейчас, я тепло, даже с любовью, думаю об этом человеке, ставшем, по выражению Губермана, “подопытным кроликом”, человеке. И не считаю его “кроликом”, а “подопытными” было всё наше поколение!
Конечно, мы распили бутылку. Одну на троих - в тенетах Михаила Макуха пряталась не одна!
Мы поинтересовались - такой человек и без охраны!? Но Юрий Гагарин на наши слова только рукой махнул.
А через час, “группа в штатском” высадилась на Сарычский маяк и, дожно быть, старший, поинтересовался:
- Кто из вас начальник маяка?
- Я, - ответил Макух.
- Почему тут же не оповестили, что Гагарин находится у вас?..
- Так я, я...
И - к Гагарину:
- Пройдёмте, Юрий Алексеевич!..Да не в лодку - катер за вами прислан...Четыре часа и никаких известий от вас, Юрий Алексеевич... Мало ли что с вами случится могло...Весь Крымский полуостров поднят на ноги...Москве доложено...
На другой день старого Михаила Макуха сняли с работы. И не помогли ему ни Юрий Гагарин, ни Герман Титов, который с подачи Гагарина тоже интересовался участью Макуха, ни Георгий Гречко, ни Николай Николаев...Но совладать с партийно-кэгебистской структурой так и не смогли..Умер старый Макух, так и не восстановленный в своих правах!
Я б ещё много-чего такого мог “накопать”, отталкиваясь от талантливого пера, - рука не поднимается написать, компьютера! - моего земляка по планете Земля Игоря Губермана. Но слышу его язвительный голос: отталкивайся, милый, лучше от себя.
- Обижаешь, Игорь! От себя и отталкиваюсь!..Для своей новой книги “ВСЯ ПИСАТЕЛЬСКАЯ РАТЬ”, которую я заканчиваю и ищу спонсора, я ещё не то из тебя и себя извлеку.
- Как ты думаешь, Михаэлла?
- Ты способный, - гавкнула Миха, - ты на всё способен!
Р.S. Мой любимая сучка по имени Микаэлла, от роду ей было чуть более года, - умнейшее творение природы! - не приходя в сознание после наркоза, - делали операцию на сердце, - умерла, и я до сих пор плачу, вспоминая о ней.
|
|