Снегурочка сидела на огромном сугробе у края деревни, перебирала тонкими пальчиками кристаллы снежинок и размышляла, чем бы ей сегодня заняться. День ещё только занимался, но погодка, судя по всему, будет солнечной, искристой. Со своего места Снегурочка видела почти каждый дом в деревне, в этих местах она знала всех жителей и больших, и маленьких.
Жизненный век снегурочек гораздо дольше века людского, поэтому многих Снегурочка знала ещё с пелёнок. На её памяти они взрослели, женились и выходили замуж, старели... умирали...
На тропинке у ельника заскрипел снег. Снегурочка проворно вскочила на ноги.
— Кто это интересно с утра пораньше в лес идёт? — удивилась девочка.
Не торопясь, хрустя морозным снежком, по тропинке шёл дед Николай деревенский старожил.
Как же она любит этого старого дедулю! Вся деревенская детвора его обожает, молодёжь побаивается, а взрослые с почтением советуются.
— Интересно, куда он направляется? Как хорошо сегодняшний день начался! — Снегурочка неслышно спрыгнула с сугроба и лёгкой, почти незаметной тенью пристроилась за дедом, шагая след в след.
— Куда же идёт дед Николай? — начала строить догадки девочка. — Скоро Новый год, значит, дедуля идёт в лес за ёлочкой. Нет, нет, как же она могла подумать такое! Никогда он не станет губить живое деревце ради короткого удовольствия.
Снегурочка, конечно, понимала, что иногда хорошее настроение и веселье людей стоит жизни их братьям меньшим: животным, деревьям, цветам. Хоть и грустно ей от этого бывало, но приходилось мириться. Ничего не поделаешь такова цена жизни.
Но дед Николай отродясь такой ценой не веселился. За это она его и любила. И не только за это. Ещё за наполненное нежным теплом сердце. За то, что этого тепла всем хватало и всех оно обогревало. А снегурочкам такое тепло не страшно, от такого тепла они не тают, от него у снегурочек силы прибавляются, радостная радость ключом бурлит!..
А дед Николай в это морозное зимнее утро торопился к лесному озеру. Почему-то захотелось ему, и сам не знал почему, перед Новым Годом добраться до сосны, что стояла на высоком берегу лесного озера. Для него эта сосна особая — памятная. Там впервые к чуду прикоснулся. Совсем ещё тогда мальчишкой был — Николкой звался.
Возле этой сосны он Снегурочку увидел. За всю свою долгую жизнь только раз и увидел — накануне Нового Года, ровно восемьдесят лет назад...
Заметить снегурочек мудрено. Как лёгкое облачко они среди людей, как прозрачная тень. А Николка тогда, давней-давней зимой, увидел! Как раз у этой сосны они и увиделись. Снегурочка с ребятами с горки каталась — весело было, интересно. Никто её не видел, а он усмотрел. Остановился, удивлённо моргает, варежки в снег уронил и руку к ней тянет.
Она ему тогда сказала: «Давай на перегонки! Кто быстрее вниз скатится».
Так и катались они с горки на перегонки до самого вечера.
Давно это было…
Дед Николай подошёл к сосне. Снегурочка тоже подошла, стала рядом. Старик неспешно снял шубенки, провёл морщинистой рукой по такой же морщинистой сосновой коре, устало привалился к дереву. И вдруг посмотрел в сторону Снегурочки. Замерла девочка, обрадовалась — может, увидит? Нет, не видит. Сквозь неё глядит вдаль. Но говорит-то для неё! Для Снегурочки слова его предназначены:
— Вот и всё, звёздочка моя, пришла нам пора расставаться. Стар я стал. Внуки в город зовут. Хотел я свой век здесь закончить, да видно придётся на старости лет к новой жизни привыкать. Тебя никогда не забуду. И место это, и озеро, и сосну — всё в памяти сохраню.
Снегурочке впервые стало грустно, так грустно, хоть срочно учись слёзы лить — плакать. Она поняла, куда так спешил дед Николай и зачем. Он шёл прощаться с ней.
Долго ещё стоял дед Николай на берегу, от воспоминаний то хмурился, то улыбался. Глаза его то грустными становились, а то искрились, как тогда давней зимой у маленького Николки.
Дед Николай смотрел вдаль, а Снегурочка только на него смотрела. Ведь из-за него, Николки, она каждый год потом в этой деревне зиму проводила. Всё надеялась, что ещё раз он её увидит, поговорит. Но не случилось больше чуда.
Мир людей чудесами беден. Он делами богат...
Наступили февральские метели, за ними уже и до весны недалеко. Пора, пора Снегурочке в леса возвращаться, В потаённых ледяных дворцах до следующей зимы отдыхать — лето пережидать. Заждались друзья-подружки, другие снегурочки. За ней уже специального гонца прислали — быструю февральскую позёмку.
— Только напоследочек к своему дедуленьке загляну, — пообещала девочка быстрой позёмке. — А потом и побежим вместе. Быстро добежим.
На улице темно, но свет горит у старого дедули. Может валенки чинит соседскому Сашке, а может газету читает. Тяжело на душе у Снегурочки, но не умеет она плакать. Подбежала к морозному окошку, заглянула, ручку к стеклу приложила — потеснила ледяной узор, чтобы видней было — глядит, прощается.
Вдруг старый седой человек встал из-за стола, сдвинул очки на лоб, задумался о чём-то и быстро подошёл к окну. Постоял, вглядываясь в темноту. А потом....
...Прямо на Снегурочку посмотрел, взгяд её поймал — будто в душу заглянул.
Увидел!
К её ручке через стекло свою ладонь прижал. Глаза щурит, улыбается. Две слезинки по щекам, но всё равно улыбается. Смотрит и улыбается.
Обмерла Снегурочка от радости — опять судьба ей чудо подарила. Улыбка доброго старика только ей предназначена и две слезинки — это тоже для неё.
Снегурочка ласково кивнула старику, расстегнула шубейку. И вдруг вытащила откуда-то старую детскую рукавицу. Рукавицу эту тогда, памятной зимой, маленький Николка на берегу потерял. Он потерял, а Снегурочка нашла. Ахнул старик, руки к щекам прижал, счастьем глаза наполнились — узнал свою потерю.
Снегурочка опять бережно спрятала Николкину рукавичку, завязала покрепче платок, зимний ледяной узор на стекле приукрасила, помахала дедуле рукой и, не оглядываясь, побежала в сторону леса.
Она знала, что больше никогда уже не увидит старого доброго друга...
|
|