Лыжня замысловато петляла по лесным полянам, то круто спускаясь в длинные овраги, то выныривая в речную долину. Солнце пригревало и заставляло снег сверкать до рези в глазах. На все лады щебетали птицы. В воздухе пахло весной.
Мышцы самостоятельно настроились на ритмичный скользящий шаг, загнутые носки лыж как стрелки-указатели вели меня вперед. Легкие наполнял запах подтаявшего снега и оживающего леса. Это были редкие минуты безмятежной радости, чувства полного физического здоровья. Ощущения, трудно переводимые на человеческий язык.
Изнасилованный городской жизнью мозг, казалось бы, отдыхал, слегка мурлыча что-то попсовое. Однако полностью перейти на автопилот мешали царапающие лицо ветки, коряги и внезапные повороты хитрозаплетенной лыжни.
Подымаясь из очередного оврага, я выскочил на большую поляну. Подул легкий ветерок. Я вновь почувствовал этот непередаваемый запах весны. В голову пришла интересная мысль: такие же точно ощущения испытывают другие люди, или нет?
По лицу ударила незамеченная ветка. Я вздрогнул от боли и неожиданности. Непонятная тревога вдруг сжала сердце. Лыжный темп ускорился сам собой. Выручил мозг. Проанализировав обстановку я сообразил, что ничего экстремального не происходит, лес вокруг абсолютно не изменился, и всему виной – фактор внезапности: прозевал я очередную ветку и она сбила меня с привычного ритма. Вновь стал прокручивать в уме простой мотивчик. Странно, но какое-то напряжение по-прежнему меня сковывало. Былое настроение безмятежности исчезло.
Что ж, всему надо искать рациональное объяснение. Чрезмерная напряженка на работе в последние дни, лавина стрессов… даром такое не проходит. А потому плюнь на все и вперед по лыжне!
Раз… два...! Раз… два..!
Через несколько минут пришло успокоение. Ритм восстановился. Идти по лыжне стало легче. Повнимательнее надо быть, повнимательнее. Не напороться бы опять на дурацкую ветку.
«А снег идет… снег идет…».
Заглюкозило мозги начисто! Вот еще неразгаданная тайна ума – навязчивые мотивчики. Лыжня выскочила на какую-то малозаметную лесную дорогу. Справа сплошняком поваленный лес, слева – непроходимый подлесок. Совсем лесничество мышей не ловит. Или, скорее всего, просто средств не выделяют. Впереди меня с жутким карканьем поднялась стая ворон. Какой-то импульс пробежал по спине в виде мурашек. Почему я остановился? Что за ерунда привиделась в гуще леса? Будто тень мелькнула.… Кажется, одним отдыхом на природе мне уже не снять накопленные стрессы. К психотерапевту обратиться, что ли?
«Раз… два...! Раз… два..! А снег идет… снег идет».
Ничего страшного. Пару дней на даче, и все войдет в норму. Я оттолкнулся палками и прибавил ходу. Надо отвлечься. Послежу за дыханием:
«Раз…два…Раз…два…».
Какая странная тревога. Такое бывало со мной в детстве, когда я оставался ночью один в доме. Ощущение присутствия. Да, чудным образом может влиять на психику одиночество в лесу. Вспомнился рассказ одного приятеля о том, что испытывают кандидаты в космонавты в сурдокамере. Кажется, я сбавил темп.
«Раз…два… Раз…два…».
Левая лыжня зацепилась за корягу. Как я ее не заметил? Впереди спуск в великолепную речную долину. Разогнавшись с помощью палок, я благополучно скакнул через небольшой трамплин и выскочил на лед. По инерции, прокатившись метров двадцать, остановился.
Подкрались сомнения. Свежих следов на льду не было. Весна напирала снежным блеском и солнцепеком. Интересно, какой толщины лед подо мной? И какова глубина подо льдом? Решив не рисковать, я повернул к берегу. Однако трамплин, с которого я так славно прыгнул, представлял собой часть обрывистого берега, и выбраться через него было трудно. Метрах в пятидесяти левее я заметил среди кустов пологий спуск и направился туда.
Лед треснул и провалился подо мной мгновенно. Я даже не успел закричать. Холодная вода поразила тело электрошоком. Почти все мышцы свело судорогами. Не то, что кричать, я не мог нормально вдохнуть или выдохнуть.
Течение потянуло под лед. Несмотря на то, что мышцы все еще сводило, голова прояснилась. Я понял, что надо сбросить лыжи. На мое счастье ботинки были на липучках. Побарахтавшись в полынье некоторое время, я справился с паникой и попытался овладеть своим телом. Посучив в воде ногами понял, что до дна далеко.
Попытался грудью лечь на кромку льда, совершив нечто вроде маленького прыжка из воды, но в тот же момент лед раскрошился, и я целиком ушел под воду. Так повторялось несколько раз. Одежда пузырилась и тащила меня под лед. Сбросить ее было невозможно: она словно прилипла к телу.
Силы очень быстро иссякли. Вытянув руки вперед, я положил их на лед, слегка на него надавливая, и висел так, в то время как мое туловище подняло течением и припечатало к тому же льду с нижней стороны. Шансов на спасение не было, я был обречен.
Внезапный рывок за правое плечо вывел из оцепенения. Кто-то очень сильный тащил меня из полыньи. Я чувствовал, как кромка льда процарапала спину до поясницы. Я замер, стараясь не делать резких движений – иначе лед вновь мог рассыпаться подо мною. Чудесный спаситель с прежним упорством, мелкими рывками, сантиметр за сантиметром извлекал меня из водяного плена.
Вытянув левую руку назад, я почувствовал мокрый, жесткий мех. Наверное, мой благодетель был в овечьем тулупе. Он тяжело дышал и продолжал тащить. Наконец и пятками я почувствовал твердый лед. Уже спокойно, без рывков, протащив еще метра три, мой спаситель отпустил куртку. Не переставая произносить слова благодарности, я полуобернулся и буквально застыл в ужасе. В двух метрах, широко расставив передние лапы, тяжело дышала и смотрела на меня огромная волчица! То, что это волчица, было видно по свисавшим с брюха набухшим остроконечным сосцам.
Когда наши взгляды встретились, я уже не замечал вокруг ничего, кроме ее глаз. Это как гипноз. Мы смотрели друг на друга совсем не долго: две или три секунды. Затем она повернулась и тихой рысцой направилась в сторону леса.
«Спасибо…» - Это все, что я смог прохрипеть.
Волчица услышала, замерла, на мгновение повернувшись ко мне мордой. Я снова увидел ее глаза. Потом она исчезла в хвойном молодняке.
Прошло несколько лет. Я уже с трудом помнил, как босиком добирался до поселка, оставляя кровавые следы на осколках обледенелого наста. Как сводило от холода челюсти и мышцы живота. Память отбросила все несущественное, сохранив с фотографической точностью желтые, очень умные глаза волчицы, моей спасительницы.
Чувствуя смятение моего духа, друзья пытались рационально объяснить происшедшее. Мол, хотела хищница сделать запас продовольствия, но моя тушка оказалась слишком тяжелая. А вступить со мной в единоборство, дабы перетащить в логово частями, она не решилась вследствие весеннего истощения.
Что ж, когда-то и я мыслил рационально. В том смысле, что любое непонятное явление пытался объяснить с помощью понятных мне вещей. Наукообразие рождало правдоподобие, душевный комфорт и безмятежность. Но, слава богу, что во все времена были люди, не боявшиеся заглянуть за горизонт. Мятежные люди, презиравшие комфорт. Не будь их, мы и сейчас сидели бы в пещерах, в ужасе содрогаясь от раскатов грома, и рационально объясняли грозу тем, что духи на нас сердятся.
Мои друзья никогда не поймут меня. Потому-что они не смотрели в ее глаза. А я смотрел. В тот день я заглянул за горизонт.
Теперь я разговариваю с животными. Многие, видя это, многозначительно переглядываются и крутят пальцем у виска. Но ведь что может быть проще: попробуй сам – и убедишься, что тебя понимают. И сам многое поймешь! Не важно, на каком языке ты говоришь – животные поймут твои мысли, а не язык. Чем чаще я это делаю, тем больше убеждаюсь, что меня действительно понимают. И животные, и растения и даже предметы, которые мы традиционно считаем неодушевленными. Жизнь есть во всем. И все есть жизнь!
Ах, человек! Из всех идей, порожденных твоим умом, самая живучая – идея о превосходстве. Раньше ты воздвигал себе идолов, и их наделял могуществом. Ты приносил им жертвы в надежде на частичку этого могущества. Со временем твой ум изощрялся. Ты обнаружил, что мир подчиняется законам, стал открывать эти законы и использовать их для утверждения теперь уже своего превосходства.
Ты стал разрушать природу, думая, что покоряешь ее. Живое ты посчитал неживым и убиваешь не задумываясь.
Откуда это стремление подчинить себе все? От страха. Страх преследует человека постоянно, отравляя всю его жизнь. Страх потерять то, что имеешь. И чем больше ты имеешь, тем больше страх. Страх не получить то, что хочешь. И чем больше ты хочешь, тем больше страх. А если ничего не имеешь – боишься потерять жизнь.
Но можно ли потерять жизнь? Что мы знаем об этом? Присмотритесь к маленьким детям. Они не приемлют такое явление, как смерть. Они просто не понимают, что это такое. Жизнь они полагают вечной. Не потому ли, что только недавно пришли к нам из-за горизонта, и еще что-то помнят?
Мы боимся, что другие люди будут властвовать над нами, и стремимся подчинить их себе – силой ли, деньгами – не имеет значения. Кто-то боится, что не выживет собственным трудом. И он пытается занять такое положение в обществе, чтобы другие кормили его. Такой человек способен на любую подлость – украсть, убить, оболгать. Страх не дает покоя таким людям, заставляет их искать себе подобных, сбивает в стаи. Помыслами и делами таких людей создаются законы – так называемые правила игры – при которых другие люди не по собственной воле, но силою обстоятельств, вынуждены подчиняться.
Но сам страх ни что иное, как невежество. Неведомые образы за горизонтом будят во многих неуверенность и заставляют чертить вокруг себя магический круг защиты – узкий горизонт собственного мировоззрения на расстоянии вытянутой руки. Там, внутри этого круга, все объяснено и разложено по полочкам. Там нет места непознанному, а, следовательно – смятению ума. Вот символ невежества!
Когда-нибудь откровение посещает каждого из нас. Ко мне оно пришло в образе дикого зверя, волчицы – поступок которой перевернул всю мою жизнь. Но, думаю, не то важно, какой образ пробудит вас от спячки. Главное, чтобы вы были готовы к этому. Как-то один православный священник на вопрос – бывают ли в наше время чудеса? – сказал, что жизнь истинно верующего буквально наполнена чудесами. Тогда я воспринял это как красивую аллегорию, как попытку передать особенное, экзальтированное состояние души верующего человека. Теперь я понимаю, что в словах священника не было никакого иносказания. Мы сами таким образом организовали свое мышление, что оно автоматически отсекает все малозаметные явления, которым не находится места на полочках нашего мировоззрения.
И мы говорим: - Это случайность.… Это стечение обстоятельств.… Это совпадение.
На самом же деле это наше невежество.
Жизнь вокруг наполнена жизнью! Будьте аккуратны. Даже непросвещенные дикари, убивая животное, просят у него прощения. Не думайте, что вы знаете о жизни больше этих дикарей. У вас нет для этого серьезных оснований. В своем глупом осознании величия не трогайте беззащитного перед вами существа. Кто знает – может ему назначено спасти вас.
|
|