На днях мне случай рассказали.
С тех пор в глубокой я печали.
В моей душе теперь осадок.
Он неприятен, мерзок, гадок.
В чём дело – спросите? Ну что же,
Я расскажу, а Бог поможет
Мне изложить всё по порядку
И рифмы выписать в тетрадку.
Случилось это в воскресенье,
В день замечательный, весенний,
Когда сияло солнце ярко
И в зимних шубах было жарко.
Так вот, один дебильный гоблин,
Под пиво съев десяток воблин,
Шагал, табачный дым пуская
И бритой лысиной сверкая.
Он думал: «Я пацан, что надо!
Могу пришить любого гада.
С ментами я играю в жмурки.
Меня боятся даже урки.
С утра до вечера бабищи
Со мной знакомства только ищут.
Волыны, тёлки и парчухи
Окрест меня кружат, как мухи!»
Вот так, в уме своём несложном
Хвалился гоблин всевозможно.
И был собой доволен очень,
Идя по улице Рабочей.
Он позолочен был местами,
Сверкал цепями и крестами.
Смотрел на всех с большим презреньем
И был в хорошем настроеньи.
А в это время два ребёнка
Смеялись на балконе звонко.
Они в людей кидали яйца.
Ну что поделать? Два засранца!
Увидев под собой бандита,
Чьё имя было знаменито,
Они мозгами не смекнули
И свой снаряд в него метнули.
И надо ж было так случиться,
Яйцу об лысину разбиться,
Которой гоблин злой гордился.
Представьте, как он рассердился!
Вначале, правда, растерялся,
За жизнь свою перепугался.
Решил, что это покушенье
И стал рыдать без утешенья.
Но после, выяснив в чём дело,
Он материться начал смело,
Глазами шарить по балконам
И щеголять блатным жаргоном.
Заметив, где враги таятся,
Решил он с ними разобраться.
Да так, чтоб много не базарить,
А изловить и закошмарить.
Позвал братву лихую свистом.
К нему она явилась быстро,
Поскольку был он именитым
И уважаемым бандитом.
Две тачки мигом подкатили.
Из них не вышли, повалили
Толпой базарные придурки
В турецких кожаных тужурках.
Все были бриты под арбузы,
Носили кепки и рейтузы.
На чьей-то свадьбе выпив даром,
Благоухали перегаром.
Как бабуины громко ржали
И пальцы веером держали.
Своими мерзкими ноздрями
Пускали сопли пузырями.
Узнав в чём дело. Эти звери
В квартиру выломали двери.
Детей жестоко застращали
И отомстить пообещали.
Погром злодейский учинили
И безнаказанно свалили.
Ни в чём не встретили преграды,
Чему и были страшно рады.
И хоть бы кто сказал им слово!
Героя не нашлось такого.
Закон не наказал сердито
За преступление бандитов.
Вот то, что я узнал намедни.
И это не пустые бредни.
В моей душе теперь осадок.
Он неприятен, мерзок, гадок…
|
|