Несколько слов о цикле русскихславянских мифов
Вдруг захотелось переиначить русские/славянские мифы.
Нас, воспитанных на христанском ханжестве, поражает вполне естественный сексуальный подтекст этих верований. Яра (пеласгическая - по гречески - Эвринома) соблазняет ветер, чтобы родить мир. Ярило - Бог весны - обладает колоссальной сексуальной притягательностью (неотразимо красив, воин на белом коне, огромный фаллос, как символ вечно возобновляемого плодородия, весенние атрибуты - венок из полевых цветов).
С другой стороны - младенец-солнце, Коляда, рождающаяся зимой (в образе ряженой девушки), и которого надо привечать и призывать. И Лихо - символ жерновов вечности. Проводы Ярилы в ночь Ивана-Купалы - прощание с весной, противовес празднованию Коляды.
(Слово "ки": Ки - бог более древний, еще дославянский. По мнению некоторых авторов, слово "ки" звучит в "кий", "куй".)
1. Яра
Море – падай, небо – вверх!
Шире, шире, дайте волю!
По волнам – по пены полю
в танце жизни – без помех!
Я взмахну руками,
груди высоки,
соски возбуждены;
поведу плечами,
волны-бугорки,
тучи-бегунки
танцем взбурлены.
Бёдрами возведу
на тёплый юг –
ступнёй – брызги – плюх! –
подальше от вьюг –
по воде высокую
глубокую
борозду.
Яра!
Я хитра:
не оглядываясь, выгну руки,
ладошками вверх, –
смех! –
крыльями заведу за спину,
чую, чую, дуновенья муки,
зуд желания нестерпимый!
Хлоп!
Пойман в жменьку северный ветер,
не вырвешься, хоть в озноб! –
ты приметен.
Осторожно мизинец отогну –
в кулаке – переливы северного сияния,
возбудить его, холодного смогу
до семяизлияния.
Расти, ветер, змей Борей,
переливами по чешуе медной,
обвивай меня, мной овладей,
люби меня страстно, как смертный!
Изгиб тел,
слияние тел,
ветер мокр – вспотел,
отлюбила,
отпустила, –
обессиленный улетел.
Ха!
А я лебедем белым
на море спокойное сяду,
неумело
отдам себя обряду.
Рождение – начало конца концов,
Моё и ветра дитя – мир-яйцо…
2. Ярило
Несут меня в темноту темноты,
костры горят, костры,
носилки мягки,
дни быстры.
Ночь на Ивана – последняя ночь,
беспокойная ночь,
ночь моей смерти
ночью зачертим.
Слаб я, слаб, только могуч мой ки,
несгибаем торчит,
а у реки – не старики,
парни и девки, бабы и мужики –
не бирючи,
игры, смех, бои на кулачки,
и мой огромный стоит ки…
В сон клóнит,
дрёма застáвит, вспóмнит…
Солнце смотрит нá лето.
В белой епанче,
удаль силой нáлита
саженью в плече.
Белый конь волнуется,
удилá жуёт,
всплётну – повинуется,
силу познаёт.
Ветром - кудри русые,
колдовской венок,
лико рыжеусое,
ржавый колосок.
Девушку встречаю я -
ждёт меня успех
до любви венчания,
до любви утех.
Жаром лета веемом
будет муж буян,
и без хмеля хмелен он,
и без пива пьян.
И от возбуждения
стонет мать-земля,
оплодотворения
стиснута петля…
Чую, то жар,
то факелы, то факелы, огоньки,
сгорает шестиглазие Стожар,
опускается, сгорая, мой могучий ки…
Год ополовинен, виднá
зимы белизна,
кончилась весна.
Умираю – знаю! – не увижу,
птичьим криком судьбу возненавижу:
скатится в реку, изойдет в рассвет
лето свастикой горящего колеса,
поплывут венки-огоньки –
сýдьбы вечной реки,
кончатся и начнутся чудеса,
возгорится папоротника цветь…
Смерть…
3. Коляда
Девушки-подруженьки
меня обрядили,
да на сани красные
меня посадили.
Как невеста спелая -
кто на свадьбу зван? -
убрана я в белое
платье-сарафан.
«Вижу, девочка, дрожишь,
своё сердце бередишь…»
Ах, как сани медленно
по селу катились,
и смеялись девушки,
парни веселились.
Песни зазывальные,
хоть горяч мороз!
знаки повивальные, -
нарядились в коз.
«Родилась я, дотерпи!
я пришла на званый пир!»
Ну а тот, кто люб ко мне,
рядится медведем,
охраняет от чужих,
пока в праздник едем.
Солнцу наши игрища,
детке-Коляде,
день прибытком ширящей,
год, не оскудей!
«Хоть мала я - подрасту,
скоро летом зацвету!
Будет парень удалой
с осени с тобой-женой!»
4. Лихо одноглазое
Спуск много времени не занял,
колодец кончился, вот грот,
за мной спускался, балаганя,
в пещеры влюбчивый народ.
Притихли: грубый, плоско-блинен
рисунок, пугало глупцов,
на сером - страшно, черно-сине
спит одноглазое лицо.
И под лучами, в перекрестье,
так, как задумал богомаз,
пахнуло сказочным предвестьем,
открылся красно-жёлтым глаз.
И вскрикнул кто-то слишком дико,
смеясь над верой в силы зла,
что это – давешнее Лихо,
и вдруг реальность поплыла.
Пусть миг, но тело онемело,
пещера – свода колдовство,
на троне ждёт пришедших смело
причудливое божество.
Мороз по коже: кости, кости
тех, кого Лихо невзлюбил,
кого убил без всякой злости
и чьи он души жадно пил.
Я знаю, что мне Лихо скажет,
я знаю, что скажу в ответ,
я не поддамся Лиха блажи,
я выберусь на белый свет!
И миг прошёл фонарным бликом,
судьбой – изгиб пещерных трасс,
там небо - чёрно-синим ликом,
луна и солнце смотрят в нас…
апрель-май 2005
|
|