Поэма шетая. Таня Коростикова
Евгений Павлович... В очках,
Стремительный и элегантный...
Кому-то он внушает страх...
Другие же его в гиганты
Определили... В их числе –
И я... Он заразил предметом...
Социология... Во зле,
Невежестве и он запретом
Властей душился наряду
С генетикой... Тупые власти
Во мракобесном злом чаду
Перемололи в зверской пасти
Своих мыслителей, пока
Там, «за бугром» не проявилась
Всесильем мощная река
Социологии... Но билась
Мысль и у наших... Под «марлен»
Закамуфлировав чужачку,
Профессор Прохоров болел
За суть науки важной... Жвачку
Необходимую привнес
Цитатами из неизбежных
Партийных классиков – и воз
Тяжелый вытащил из прежних
Запретов и белиберды...
Наш курс для Прохорова – первый...
Идеологии пуды
В предмете действуют на нервы.
Но суть доходит все равно...
Легко профессор вдохновлялся,
Все высветлял нам, что темно –
И интерес наш углублялся....
Итак, причиною -- «марлен».
Точней – блистательный профессор,
Чьей волей поднят был с колен
Предмет, в котором ни бельмеса
Не понимала власть... ЦК
За год до этого Леваду
Изгнал с предметом – на века...
Профессор доказал, что надо
Нам забугорный инструмент
Взять – это в наших интересах...
И, кстати, не любой студент
Способен был понять, что пресса
Глуха, безрука и слепа
Без обращения к народу...
«Социология – судьба!» --
Решила – и судьбе в угоду
Все время стала проводить
У Прохорова в новой лабе...
Профессор строг. При нем чудить
Нельзя... И вот, на переправе
На третий трудовой семестр,
Журфак сколачивал команды...
-- Дойдя до отдаленных мест
России, всех опросим... К нам ты,
Татьяна, хочешь, на маршрут –
По селам заполнять анкеты?
-- Со мной Феклюнину возьмут
С Суворовой? Подружки эти
С социологией дружны...
-- А все ли прочитали Кона?
Что делать – понимать должны...
-- Конечно!
-- Ну, тогда законно
В Команду мы включаем их...
Команду лично Сам возглавил,
Дал нам в наставники своих
Любимых аспирантов... Ставил
Задачи, долго разъяснял –
И добивался пониманья...
Над нами с Галей шефство взял
Григорий Кунцман... С нами Таня
Суворова... «Зеленых» нас
В отряде много, но и дело
Большое... В общем – супер-класс --
Мероприятие... С душою
К нему готовились в Москве...
Велели подкупить сапожки
Резиновые... Монтескье
Писал о глупости? Немножко
Ему добавила б и я:
Уже пора б лететь на поезд,
Я, вещи в чемодан суя,
Решила – и резон напорист,
Что для сапог должна купить
Особую, не медля, сумку...
А надо б на вокзале быть...
Нет, вы видали недоумку?
В расстройстве Галя, но меня
Подруге не переупрямить –
И поспешила, семеня...
Купила – и назад... Шаманить,
Чтоб задержали наш состав
Пытаемся вдвоем с Галиной...
В такси вдавились, растолкав
Стоявших в очсереди длинной
Под их лихие матерки...
-- Быстрей, опаздываем, дядя...
Заплатим...
-- Сколько? – Здесь торги
Едва ль уместны:
-- Ну, внакладе
Не будете, прошу – быстрей:
В командировку опоздали...
-- Раз опоздали, то...
-- Без прей!
Вдруг поезд опоздал?
-- Едва ли...
Ну, надо ж! В этот день состав
Отправился без опозданья,
А мы остались, опоздав...
-- Что делать, Галя?
-- Ладно, Таня,
Ведь кассы нам не миновать?
Пойдем просить билет до Шацка,
Что бесполезно горевать?
-- Постой, хочу хоть отдышаться...
-- И вправду дышишь, точно мы
С тобой сюда бегом бежали...
Пойдем поплачамся... Пимы
Твои!
-- Сапожки!
-- Похромали!
С задержкой в несколько часов
Отправились вослед за всеми...
До Шацка нету поездов...
Чтоб мне сильней вдолбился в темя
Упрямой глупости урок,
Меня воспитывал автобус.
Наверно на заду ожог:
Сидела на капоте, горбясь,
А сверху на меня мешок
Возложен с хрюкавшей хавроньей –
Такой вот пережили шок...
-- Приедем, а они прогонят...
-- Прогонят? Нас с тобой? Сейчас!
К утру мы вышли к интернату...
-- Ну вот. Встречай нас город Шацк...
-- Привет из Шацка деканату!
О Шацке что вам рассказать?
Одноэтажный, невеликий...
В соседстве города назвать?
Ну, Сасово, Моршанск... Но книги
Твердят, что городок возник
Годков четыре сотни с гаком
Назад – и ведомо из книг:
Что был он блок-постом, биваком
Бойцов на подступах к Москве,
Включенным в Шацкую засеку,
А городом, таким, как все –
(Возьмите это на заметку) --
Стал только двести лет спустя –
И герб, пожалованный Шацку,
Включает улей не шутя –
И не считайте герб за цацку:
С него история глядит.
Рожь в двух снопах на старом гербе --
Она о чем-то говорит...
Здесь начинать нам наше «дерби»...
И нужно все узнать о нем:
Что он стоит на речке Шаче,
Притоке Цны... Мы узнаем,
От станции, куда, две клячи,
Приперлись с Галкой, в Шацк -- км –
(От Нижне-Мальцева – подскажем) –
Чуть больше тридцати, но мне
Казалось, что пятьсот... На вашем
Пути в Самару из Москвы,
Коль едете на «волге» к Волге,
Никак не проминете Вы
Тот городок, где мы в тревоге
Приспособлялись изучать,
Какая здесь в фаворе пресса –
ЦК о том желает знать
Не из пустого интереса –
Чтоб содержание газет
И телепередач улучшить...
В авоську – стопочку анкет –
И марш по селам... Чтоб прищучить
Реципиентов, в пять утра
В автобус надобно вломиться...
-- Анкета? Экая мура!
Над ней же надо час трудиться!
Кто ж мне позволит целый час
С чужой бумагою возжаться?
Нет, не везде встречали нас
С восторгом и теплом, признаться.
Пришлось просить и убеждать,
Порою – просто унижаться.
Нередко – час и больше ждать,
Пока с делами расквитаться
Сумеет наш реципиент...
-- Ну, ладно... Прямо из столицы?
А не шпионка? Я в момент
Шпионов узнаю по лицам –
Зачем-то к нам, как мухи льнут.
Политика – такое дело...
-- Я думал, здесь на пять минут,
А тут – на добрый час... Сидела –
Живот от голода свело...
Реципиент:
-- Постой-ка, дочка...
Не сразу до меня дошло, --
Он из большой, почти как бочка,
Кастрюли черным черпаком
В эмалированную миску
Окрошку бух!
-- Чего мы ждем?
За стол – и слопать все без писку.
Не то твою брошюру – в печь! --
Я села и давилась, ела...
-- Теперь давай – о чем тут речь? –
Я не рассказывала – пела...
Еда для нас – больной вопрос.
Мы уезжаем – все закрыто...
В совхоз примчимся и колхоз –
В сельпо пустые полки... Сыто
Нам не было давным давно...
-- Вот так худеют наши люди!
-- Да... Здесь толстеть нам не дано! --
И мы мечтаем, как о чуде,
Что кто-нибудь покормит нас.
Случалось это, но нечасто...
Во мне ж – родительский заказ
Есть у чужих сидит... Ведь в нас то,
Что было дома внушено,
Сидит, как жесткая программа...
-- Пусть угощают, все равно –
Ешь дома! – так внушала мама –
И не могу переступить
Внушенного в дому запрета...
Иной и рад бы покормить...
-- Спасибо, нет! – звучало это
Помимо воли... В первый раз
Мужик окрошкой оскоромил –
Потом уже перемоглась
И ела, коль давали... В доме
Селян не шибко-то поешь:
Россию задавила бедность...
-- Вот – чаем душу распотешь –
Чаек последний... Нам за «вредность»
Такую пензию дают:
Двенадцать рубликов на месяц –
Ни жить ни умереть, -- Живут
Здесь без надежды, разуверясь
Во всем, что возглашает власть.
-- Считай, что каждая – лишенка, --
Старушка горестно тряслась...
Раз над Сережкой Садошенко
Мне захотелось подшутить:
Ходил важнючий – с красной папкой...
Старушке:
-- Может он решить
Вопрос о пенсиях...
С охапкой
Носился, как и все анкет
Сергей... А тут к нему сбежались
Пенсионерки все:
-- Скорей
Дай пенсию! – Пообижались
И на него и на меня...
-- Татьяна, что ты наплела им?
За это знаешь ли... В два дня...
Не стыдно? Тем уж обижаем,
Что мы – такие – из Москвы...
Нет, правда – совесть есть, Татьяна?...
-- Прости, Сережка!...
-- Хохма... Сгинь! --
И тут неумного обмана
Так стыдно стало мне – до слез...
Над самым важным подшутила.
А если б кто-нибудь донес
Тому же Прохорову? Было
Наверно б не до смеху мне...
Что за ребячество, ей-Богу?...
Мы перед сном о прошлом дне
Еще трепались понемногу,
Договорившись: о еде –
Ни слова, даже ни полслова...
Но постепенно в темноте,
Как и вчера, вздыхали снова:
-- Картошечки бы с огурцом!
-- С селедкой... – О деликатессах
Не появлялось грез ни в ком –
А о простом, привычном... Трескать
Картошку – вот о чем мечта,
А не о трюфелях... Мы с Галей
Терпели гордо...
-- Суета...
В войну не то претерпевали...
Грачева Милка стала врать:
-- В селе так славно покормили...
-- Ты завралась некстати, мать!
-- Ах, так! – Чуть Милку не убили...
В колхозах, где пришлось бывать,
Везде на вереях – прибиты
Из жести звездочки... Где пять,
Где больше... На войне убиты
Все поголовно мужики...
Их вдовы, что сейчас старухи,
Не сняли черные платки.
У них натруженные руки
И «пензия» -- двенадцать рэ,
За что невыносимо стыдно.
Мне – стыдно. Вряд ли при царе
Так было горько и обидно
За Родину, ее судьбу...
В России сирых призревали.
Сейчас – глядят «через губу»...
Воспрянет ли страна? Едва ли...
Бедна рязанская земля...
В деревне молока не купишь.
Просили, денежки суля...
-- У нас – «одна нога»... – Потупишь
Глаза: мол, ясно, поняла...
Разобрались с «ногой» не сразу...
Так мне хозяйка знать дала,
Что ей по бедности нет сладу
С коровою – не прокормить –
И держат на четыре дома
Одну... Дают ее доить –
(-- Тогда и корм за мной, кулема!) –
Разочек за четыре дня...
-- Не остается молочишка
Не то что для чужих – и для
Своей-то внучкм... Да, малышка?
И ты б хотела молочка?
А нету. Только завтра доим...
-- Простите... --
Так вот, червячка
Не заморили, лишь бедою
Людской сильней оглушены...
А мы им задаем вопросы
О том, как лучше им должны
Взамен кормежки полит-босы
Навешать на уши лапши...
Мы ходим, пишем те анкеты...
Раз припозднились. Ни души
На улицах село...
-- И где-ты
Теперь оказию найдешь,
Чтоб до райцентра нам добраться?
-- Что, испугалась, молодежь?
Жди здесь! – Так страшно оставаться
Одной в кромешной темноте.
Куда-то Шинкаренко Таня
Ушла... Какие-то не те
Повсюду шорохи... Густая
Меня окутывает тьма...
Уже на пятом курсе Таня.
И, полагаю, что сама
Едва ль, о подвигах мечтая,
Примкнула б к нашей ерунде...
Она за Левою Гудковым,
Чтоб ведать, с кем сейчас и где
Жених... А с ним, весьма толковым,
И Прохоров совет держал,
Не говоря об аспирантах...
Ночь... Где-то близко затрещал
Мотор...
-- Эй, Таня!
Я на ватных
Ногах приблизилась... Пацан
На дребезжащем драндулете...
-- Садись, поедем в Шацк...
Туман
Над большаком... При слабом свете
Фар маломощного коня,
Тот незнакомый сельский парень,
Желая удивить меня,
А может просто был в ударе,
Сперва на мостик через Цну
Взлетел... А тот мосточек хилый
Полузатоплен... Гнал волну...
-- Ой, осторожнее! – молила...
Устроил гонки со вторым,
Что вез Татьяну Шинкаренко...
Едва ль нарочно повторим.
Такое в жизни шибко редко
Бывает... Птицами летят
Два мотоцикла над асфальтом...
Кружим по Шацку... Интернат...
Пред кем бы похвалиться фартом?
-- Ой, Гриша! Ты не нас ли ждешь? –
Григорий потерял дар речи...
-- Татьяна, ты нас доведешь!
Ну, признавайся, человече,
Давно ли получил права?
Тот ухмыльнулся
-- Нету прав-то...
-- Давно-то ездишь хоть?
-- Дня два...
Такая с запозданьем правда
Усилила ажиотаж...
Григорий заскрипел зубами...
-- Опять ты подставляешь наш
Весь коллектив... Случись что с вами,
Профессор загремит в тюрьму...
-- Зато мы мчались как на крыльях...
-- Еще и это не пойму:
Как вас в дороге не накрыли
Гаишники?
-- Нам повезло...
-- Пусть будет вам и впредь везенье...
Ступайте спать...
Сквозь нас текло
Дней быстрых лета исчисленье...
Кто те лишения со мной
Делил среди халуп убогих?
Из всей команды озорной
Назвать бы хотя бы и немногих,
Пусть хоть фамилии звучат
Творивши искренне и тяжко
Науку важную ребят:
Успенский, Князева, Ромашко,
Кулиш, Березина... Мои
Подружки, а по духу – сестры:
Феклюнина... Господь, дари
Ей и Суворовой – преострой
Сердечной радости, любви...
Будь щедрым и к другим из наших,
И чаще к радости зови --
Возьми нас всех на карандашик...
Успенский Костя... Как-то он
С одним дедком разговорился...
-- Отец-то служит где?
-- В ООН...
-- А, два нуля и «Н»...
Случился
Со всеми обморок... Потом
На все лады мы обыграли
Те два нуля... Вот так живем,
И труд и смех в одном бокале...
Нам, социологам узнать
Все полагается о месте,
Всю информацию собрать,
Все слухи, суеверья, вести.
Шацк был в минувшие века
Столицей по торговле пенькой.
Была торговлишка бойка...
Сегодня – снулой деревенькой
Стоит он посреди страны...
Есть, правда, фабрика-малышка,
Где шьют кургузые штаны...
Ликеро-водочный... Излишка
Сего продукта на Руси
С Петра Великого не знали...
Есть мясокомбинат... Вкуси –
И выплюнь – не еда... Едва ли
Едят коты ту колбасу...
Мы, правда, съели бы в охотку...
-- Добраться бы, так съели б всю...
-- В особенности, коль под водку...
Есть краеведческий музей
В селе Желанном, рядом с Шацком...
В Старо-Чернееве – глазей
На монастырь старинный в шатком,
Полуразрушенном видке...
Когда глазеть-то? Мы в работе
От всей «культуры» вдалеке,
В извечной о еде заботе...
-- Пойдем, заглянем хоть в сельмаг...
Все та же жалкая картина:
Завмагша в ворохе бумаг –
(Бумаг бы и на ГУМ хватило) –
И стайка ошалелых мух,
Облюбовавших горку сушек...
Чем подпитать московских двух
Все голодающиъ подружек?
-- Хоть старым яблочным пюре...
-- Нам не откроете по банке?
-- Гляди-ка: с сахарком!
-- Харе!
-- Да вкусно!
-- Вкусно! –
По подлянке
Вдруг закрутило в животе...
-- Я, Галя, отойду в лесочек...
Сажусь под кустиком в мечте,
Чтоб мне Господь послал кусочек,
Как той вороне, хоть сырка...
Должно быть, Бога рассердила...
Он подтолкнул меня слегка –
И голой попой угодила
В крапиву... Мой дичайший ор,
Наверно в Шацке услыхали...
Но Бог решил, что недобор:
Нас на телегу подобрали.
На ней солома. На нее
Уселась прямо волдырями...
И в этот раз уже мое
Стенанье, видно, даже к маме
Аж в Николаев донеслось...
Такие были переделки.
Учились жизни вкривь и вкось...
По счастью, беды были мелки,
А впечатленья велики...
Той экспедиции уроки
Открыли истины куски,
А в них заложены истоки
Мировоззренья моего...
Я знаю, как корежит голод,
Я знаю, как живет село,
Провинциальный русский город...
Рядком, я помню, два села –
Ольхи и Шамарга стояли...
В Ольхах по избам грязь была...
Как чисто в Шамарге... Вязали
В ней женщины в любой избе
Не прекращая разговора...
Пытаясь так, трудом, в судьбе
Подняться – бились до упора...
Я встретила таких людей,
На коих держится Россия
Вне воли мерзких комвластей,
Чьи деструктивыные усилья
Россию душат и гнетут...
Жаль, что в рассказе лейтмотивом –
Мой голод... Пусть не так поймут,
Но я не собираюсь чтивом
Сусальным развлекать народ...
Что было – было... Вспоминаю
В сельмаге очередь... Берет
Село мешками сахар... Маяюсь,
Стою с одной старушкой... Жду...
Уже схватил за горло голод...
Терпеть нет мочи... Что ж, пойду,
Отставив воспитанье, гордость –
Старушка хочет покормить:
-- Возьмем «песок», переберемся
За речку, поедим... Томить
Стал голод так уж, что сорвемся –
Вот-вот – и бросим навсегда
Социологию и босса...
Профессор приволок сюда
Науку двигать, а забота
О нас осталась вне его
Вниманья... С бабкой отстояла
Очередину – ничего!
Мешки ей в лодку помогала
Затаскивать... Пересекли
Речушку... Те мешки втащили
Ей в избу... Печку разожгли...
Но не могу... Уж так вдолбили
Родители, что у чужих
Есть – невоспитанно, что даже
И голод принципов моих
Не превозмог... Ушла подальше
От соблазняющей печи
И угощающей старушки...
Такие, значит, калачи...
А в интернате на подушке –
Как Буратино: лишь на миг
Глаза прикрою – пред глазами
Котел с картошкою возник...
Открою – ничего... За днями
Стремительно летели дни...
Заполненных анкеток стопки
Неспешно множились... Взгляни:
Уже не две, не три коробки...
А двадцать – ничего себе...
-- Придется только под анкеты
Нам брать отдельное купе...
Намеком разговоры эти,
Что приближается финал
Голодной долгой эпопеи...
Недоработки подбирал
Наш коллектив...
-- А вот тебе я,
Татьяна в Шацке подобрал...
Хорошего реципиента, --
Профессор вечером послал:
-- Вот адрес...
-- Ладно...
До момента
Пока интродуктивный спич
Не завершила, полагала:
Зря изощряюсь... Точно сыч
Старушка хилая молчала.
Одета в старое рванье...
Меня пугало косоглазье...
Заговорила – и в нее
Влюбилась просто... Вищно сразу:
Интеллигентна и умна...
А сколько книжек прочитала...
И виновата ли она,
Что ей страна дает так мало,
Как воздаянье за труды?
Я просидела с той старушкой
До ночи.. Были с ней горды,
Анкету завершив за кружкой,
Как деготь крепкого чайка...
Я распрощалась умиленно...
А в интернате же, пока
Я с той старушкою влюбленно
За жизнь болтала, все вверх дном:
-- Опять Татьяна потерялась...
Я вышла... Ночь... Темно кругом...
А меж домами заметалось
Фонариковым светлячком,
Пятно взволнованного света...
Шеренгой движутся...
-- О ком
Печетесь? Обо мне?
-- За это
Не разговаривайте с ней:
Опять всех на уши поставит –
И рада!
Но копилка дней
Пуста...
-- Ребята, нас поздравит
Райком – и в нашу честь пикник
Устраивают на природе...
И в первый раз в меню возник
Вкус колбасы, обычной вроде,
По правде говоря, плохой,
Вареной – рыхлой и зеленой,
Какой-то влажной, не мясной,
Да ко всему еще соленой...
Но с голодухи так пошла –
Как сервилаты и салями:
До крошки подмели, дотла
Смели, спалили, съели сами,
Райкомовским оставив шиш...
Так завершилась эпопея...
Такое в жизни совершишь
Лишь раз... Нисколько не жалею,
Что это все пережила...
Такая жизненная школа
В самооценке подняла:
Я выдержала... Я – прыжково –
На новый уровень взошла
В мировоззрении, и в дружбе,
В сотрудничестве – и взяла
Немало важного, что нужно
Профессии, из этих дней...
Вот все... Увязаны анкеты...
Короче дни и холодней...
Я не забуду это лето...
Мы с теми, с кем труды и дни
Делили, словно породнились...
Все неприятности – в тени,
Мы радостями подкрепились
И научились их творить
И для себя и побратима...
Итак, мы начали торить
Тропу судьбы неукротимо...
|
|