Поэма первая. Таня Альбац
Моя история проста:
Нас три сестры в семье московской.
Я – Таня, старшая сестра
В семье Елены Измайловской,
Измайловской –( красивей -- так) --
Студентки «щукинской» вначале,
Вахтанговской актрисы – (знак
И вдохновенья и печали) --
Радиодикторши... Она
Всем мегаполисам и весям
Так узнаваемо слышна...
А папа Марк кому известен?
Коллегам в номерном НИИ,
Закрытом за семью замками?
Радиофизик... Но – нишкни!
Нельзя отцу делиться с нами
Секретом, что причастен он
К созданию ракетной мощи.
Разведчик в прошлом... Не шпион --
Подпольшик... Как подросток тощий,
Он пробирался в тыл врага...
Он – настоящий, не киношный...
Нам эта правда дорога...
Отцовский подвиг чести должной
Был удостоен: за него
Вахтанговка Елена вышла –
Черту подводим... Итого:
Нас пятеро в семье... Как вишни,
Глаза – отцовские у нас...
Я старшая... А Женя с Аней –
Двойняшки... Сократим рассказ...
Чем увлекалась в жизни ранней –
Театром, ясно... Чем еще?
И бабушка была актрисой,
Вахтанговкой... Но запрещен
Мне путь в актерки, хоть кулисой
Меня и пеленала мать...
Всю «Щукинскую» атмосферу
Никак нельзя мне не впитать,
А с нею искреннюю веру,
Что он, театр – моя судьба...
Народная артистка Анна
Орочко:
-- Да! – Но шла борьба
В семье. Отец и мама – странно –
И мама! – яростно стоят
Заслоном на пути к искусству,
Не разрешают, не хотят...
Упрямо по веленью чувства
Пытаюсь отстоять свое...
Орочко – родственница мамы,
Меня готовит... У нее –
Жизнь, как из ибсеновской драмы...
Начнем с того, что родилась
Орочко – в Минусинской Шуше,
Отца и мать -- сослала власть...
А дальше – больше, дальше – лучше:
Крещенье... Крестные ее
Родители – вообразите:
Ульянов с Крупской... Острие
Истории в судьбе... Терпите,
Коль так нелепо «повезло»...
От крестных Ане в дар – икона...
И детство все в борьбе прошло:
Ведь по велению закона
Ей на учебу не попасть...
За «государственный» проступок
Отца – и дочь казнила власть...
С рожденья на душе зарубок
Оставив тьму, но закалив –
И все же с золотой медалью
Гимназию прошла... Наив
Подростка: для чего – не знаю –
Пошла на курсы лесников...
Но ослепительный Вахтангов
Уже искал учеников...
Он в табель театральных рангов
Еще как гений не включен,
Все впереди и у Орочко,
Но лес отставлен, отсечен,
Остался лишь театр бессрочно.
Сам гений с нею проходил
Роль мопасаннской Франсуазы
Из «Гавани»... Творил, лепил,
Как скульптор образ... Так алмазы
Искусно ювелир гранит...
Поздней Ребекку в «Росмерсхольме»
Мэтр с ней по Ибсену творит...
Она вот так же ставит роль мне...
Никак меня не оторвать
От наркотической заразы...
Театр арбатский смог поймать
Меня в тенета... Учит фразы
Профессорша произносить
Лишь с полным пониманьем смысла,
Чтоб все оттенки доносить
Аудитории... Не вышло,
Увы, актрисы из меня...
Подобрала к «актерке» ключик,
Приоритеты изменя,
Родня: берут, мол, самых лучших
В «Ровесники»... Во мне – азарт:
Себя же среди лучших числю...
Иду на радио...
-- На старт! –
Вручили «Нагру»... Чувством, мыслью
Мой «старшеклассный» репортаж
Я, как умела, наполняла...
Училась добывать фактаж...
Игра-работа вдохновляла –
И выдан первый гонорар:
Представьте, четвертной! Немало
Для восьмиклассницы... Аврал!
Потратить срочно! Я удало
Зову двойняшек в «Детский мир»:
-- Ну, что хотите, выбирайте!...
-- Сестрички, вы не из транжир --
Мечтали ведь о детском рае...
Ну, ладно... Первый гонорар...
-- А что родителям подаришь?...
-- Пусть папе с мамой будет в дар
Хрусталь!...
-- Простите... Эй, товарищ!
-- Желаете у нас купить?...
-- Набор бокалов упакуйте!
-- Вот счет. Извольте уплатить...
Теперь, родители, ликуйте:
Синдром актерский побежден,
А увлеченье репортерством
Росло... Хвалили голос. Он
Мне Богом дан... А слух? С упорством
Меня казнили восемь лет
Мои родители – роялем...
А слуха-то как раз и нет!
Но голосишком покоряем
Начальников-редакторов –
И я в «Ровесниках» в фаворе –
И репортерю – будь здоров,
Интервьюирую... Любое
Заданье – только в радость... Смесь
Актерства с любопытством к людям...
Я легконога – КМС
По лыжам – оттого не труден
И многочасовой поход
С пудовой «нагрой» по столице...
Призванье – на журфак ведет...
Казалось, вся страна стремится
На мой заветный факультет...
Он мой – и я не оплошала...
Наш курс – кого здесь только нет!
Красивых девушек ползала...
А мне природа не дала
Волшебной красоты Элины
Быстрицкой, внешность подвела...
Бровей пушистых соболиных,
Гипнотизирующих глаз...
Что делать? С тем, что есть, походим.
Глядишь, найдется и для нас
Любовь и счастье, для уродин...
Со мной всегда в одном ряду
На лекциях – высокий парень
Взгляд – как у кобры... Пропаду...
Ну, подойди же – погутарим...
Но он стесняется, чудак,
А первой подойти – неловко...
Вот – незадача... Мой журфак
В заботе, чтоб моя головка
Была забита до краев
Невыносимой дребеденью...
Истпарт, марлен... Как от репьев
Отряхиваюсь... Только мненью
Минвуз, а главное – ЦК,
Едва ли моему в угоду
Программу сменит... Ну, пока
Походим, поглядим... По ходу
Решим, что можно пропускать...
Татаринова удивляла
Она про Игореву рать
Рассказывала – вдохновляла...
На лекции ее ходил
Какой-то бородач престранный...
Как выяснилось, парень был
Семинаристом... И, незваный,
Он тихо среди нас сидел,
Но постоянно ухмылялся,
Чем сильно раздражал... Сопел,
Тряс головой – не соглашался...
На замечанье отвечал,
Что древне-русскую читают
Здесь примитивно... Огорчал...
А может быть и вправду знают
Священники поглубже суть
До нас дошедших книг старинных,
А то, как нам читают – муть?
Обидно, коли так... Глубинных
В моей чернявой голове
Отнюдь не происходит сдвигов –
Ведь я же выросла в Москве...
По ней побегав и попрыгав,
Общаясь в папином кругу
И в мамином, хватаешь знанья
Из первых рук... Пока могу
Еще участвовать в вещанье
Для старшекласников... Давно
В радийном репортерстве профи,
Скучаю на «тыр-пыре», но...
Он спецпредмет – попортят крови,
Коль станешь нагло пропускать...
Кучбора... Ну, вот это – песня,
Вахтанговка в квадрате... Встать
С ней рядом некому, хоть тресни...
В радиогруппе – мне близка
Татьяна, тезка, Мельниченко --
Интеллигентна и ярка...
Увлечена серьезным чем-то...
Журфак... Здесь все же что-то есть,
Чем напитать живую душу,
Есть кто-то, кто меня вознесть
Способен в эмпиреи... Чушью
Вполне могу и пренебречь –
Уже способна сделать выбор –
И отбираю, что отсечь...
Прошел – и незаметно выпал
Семестр – и начался второй...
Курс взбудоражен: отобрали
Ребят для «Огонька»... Игрой,
Забавой любопытной стали
Останкинские будни... Нас,
Девчонок, опекает Ларин
Марат... Он – оператор-ас,
Известен, даже легендарен –
И сразу клеиться пошел...
В команде нашей – не москвички...
Хохмач их сразу в шок привел:
-- Меняйте, девушки, привычки.
Копите деньги на такси:
Метро для вас теперь в запрете.
Вас всяк увидит на Руси,
И все в экстазном пиэтете
Начнут автографы просить,
Маньяки бросятся в общагу...
Поверьте, нелегко носить
Такон бремя славы... Сагу
Он вдохновенно сочинял
О нашей звездности грядущей,
И раз за разом дополнял,
Стараясь, чтоб сочнее, гуще,
Детальней строился сюжет...
Представьте, кое-кто поверил
В импровизационный бред...
Семестр был полностью потерян...
Однако был приобретен
Мной телевизионный опыт...
Разочарована: вагон
Рутины, беспорядка... Топит
Все творчество сплошной базар...
На радио работа четче...
-- Улыбку, девочки! – терзал
Черкасов –режиссер... Короче,
В жаре от киловаттных ламп
Прокопошились аж до мая...
Декан поет нам дифирамб,
Вся профессура, понимая
Свою ответственность за нас,
Не осуждает за прогулы...
Так и второй семестр погас...
Решила, что судьбы посулы
Останкинские не приму,
Хочу на радио остаться.
Не дам тэвэшному ярму
Привадить... Как на святотатца
Вся группа смотрит на меня:
-- Да кто ж тебя возьмет в тэвэ-то?
-- А я и не хочу... Фигня!
Каникулы... Отрада, лето –
И покатили впятером
В Прибалтику... Мне доверяет
Отец сиденье за рулем,
Что опьяняет, окрыляет...
Мотели, кемпинги дают
Нам кров ночной – и катим дальше...
Клаксоны встречные поют –
Отрада! Вот ведь угадал же
Мой папа! Младшие глядят
Кино в окошках видовое:
По сторонам летят назад
Озера, рощи, полевое
Обилье – и луга, сады...
Устанем – ради передышки
На травку сядем у воды
Перекусить... Идут мыслишки,
Как начала бы репортаж,
Как вдохновенно бы вещала,
Описывая сей вояж...
В одном мотеле застращала
Нас эпидемия...
-- Бежим,
Не то засушат в карантине --
Вдруг установят здесь режим...
Собрались быстро, покатили...
Рыдает Аня:
-- Вам-то что:
Вы пожили уже на свете, --
Слезами залила авто, --
А мы-то с Женькой только дети...
Сентябрь... Журфак припас сюрприз:
Нас оптравляют на картошку...
Досадую – судьбы каприз...
Работаем – не понарошку...
Дождями поле развезло...
Сплошная сырость, грязь и холод...
Но очень весело прошло
То времечко... Покуда молод,
Нет повода впадать в тоску...
Годимся, что своей картошкой
Зимой накормим всю Москву...
Усталость к ночи валит в лежку,
Но хочется еще побыть
Друг с другом рядом, посмеяться
И хором песенки повыть...
Нам (в среднем) меньше, чем по двадцать –
И приземленный этот труд –
Парадоксально возвышает.
Сдружился на картошке люд,
Картошка с песнями – сближает...
Октябрь принес второй сюрприз:
Наш тесный флигелек оставлен.
Дворец чудеснейший, как приз
За вдохновенье, предоставлен.
Сам Миша Ломоносов нам
Кивает утром с пьедестала...
Когда я подошла к стенам,
Торжественным ступеням, стало
На сердце празднично... Дворец
Поныне отзвуки великих
Умов российских и сердец,
Чьи вдохновляющие лики
Знакомы с детства всем, хранит...
А с неба сквозь шатер прозрачный
На нас, сегодняшних, глядит
Господь, насколько, мол, удачный
Теперь народ на Моховой?
Великолепье потрясало...
Но дым густой над головой
Стоял под тем шатром... «Кресало»,
Считай, у каждого в руках...
Внизу до одури все курят –
И на высоких потолках
Не разглядеть лепнину... Щурят
От дыма едкого глаза,
Кто на дух не приемлет «зелье»...
Парадоксальный факт, что – за
То зелье -- глупое «газелье»
Сообщество, а мужики
Журфака, в основном, не курят –
Им эта глупость не с руки –
Одни девчонки бедокурят...
Как снежный ком летит с горы,
Точней, как снежная лавина –
Учеба... Правила игры:
Предметов где-то половина
Нужна минвузу и ЦК,
А для студентов лишь обуза...
Как интересна и легка
Была бы жизнь в советских вузах,
Когда бы сняли с наших плеч
Идеологии нагрузку...
Нас диаматом не калечь,
Журфак, внакладку и враструску
Дай знаний важных для судьбы...
Прикинула, что мой английский
Вполне хорош – (без похвальбы) ---
Прошу – и, переделав списки,
Мне позволяют посещать
Французский со второго курса...
Возможно, навострюсь «трещать»...
Язык красивый – (дело вкуса)...
Военка... Нас водили в морг...
Для слабонервных – шок и трепет...
Я не сказала б, что в восторг
Пришла в театре том, но терпит
Сердечко... В обморок иных
Анатомичка вмиг кидала,
Особо впечатлительных...
И я в том месте испытала
Позывы сильной тошноты...
Да, впечатленье не из слабых,
Но я не побегу в кусты...
Не для работы, так хотя бы
Для жизни будущей ценны
Элементарные приемы...
И ежели вы вдруг больны,
То мы поверхностно знакомы
С тем, как выхаживаать больных,
Как ставить банки и уколы...
Предмет, в отличье от иных,
Что есть в ассортименте школы
Журфаковской, стремлюсь учить
Со всем насущным прилежаньем –
Он точно пригодится... Жить
С таким для жизни важным знаньем
Мне лично – важно... В остальном
Предметы мало интересны...
Чего-то учим и сдаем...
Приходится на горло песне
Своей всечасно наступать...
Испарт и диамат душили,
Изволь по Марксу изучать
Труд с капиталом... Притушили
Те знанья чистый разум мой,
Но, подчиняясь дисциплине,
Учу, стараюсь... Той зимой
Меня однажды зацепили
Шпиономанией... Взбрело
Порепортерить по проблеме,
Что нет посуды... И пошло:
Пытаясь разобраться в теме,
Иду с магнитофоном в ГУМ –
И с тем вопросом – к продавщицам...
Вдруг осознал мой светлый ум,
Что вслед за мной пошел тащиться
Угрюмый милиционер...
Решила – срочно закругляюсь,
Похоже, что опасных сфер
Коснулась... Словом, удаляюсь...
-- Пройдемте...
-- Это мне?
-- Да, вам?
-- А в чем, простите, виновата?
-- Пройдемте, все вам скажут там...
Вот угодила! Плоховато...
Идти – буквально два шага:
Ментовочка напротив ГУМ’а,
А в голове уже пурга
И обгоняет думу дума…
Меня, словечка не сказав,
Заталкивают в «обезьянник»…
Кукую – и туман в глазах…
Вот так: на кнут сменила пряник…
А в «обезьяннике» со мной
Бомжи и бабки-спекулянтки…
Им «обезьянник» -- дом родной…
Да, «милые» в стране порядки…
Толкуют бабки – что почем,
Что где купить, как сбыть быстрее…
Мой репортерский слух включен,
Идея репортажа зреет…
Но прежде надобно извлечь
Себя, понятно, из кутузки,
Да побыстрей – о том и речь –
К чему мне эти перегрузки?
Проходит час, потом второй –
Ведут допрашивать «шпионку»…
-- Нам все известно. Лишь открой
Сообщников, -- хотят девчонку
Мгновенно напугать, сломать…
Но мне-то ни к чему пугаться…
-- Что лыбишься, едрена мать?
Я продолжаю улыбаться –
И объясняю не спеша:
-- Я не шпионка, а студентка,
Корреспондентка…
-- Так, -- (шурша
Бумагами)…
Немая сценка…
-- Есть документы?
-- Студбилет…
-- Давай! – сержанту:
-- Уведите! --
Вновь под замком.
-- А где обед?
-- Ты, девка спятила!
-- Сидите
Здесь без обеда?
-- Дай-то Бог,
Чтоб провели до туалета…
Сиди, любуйся на замок
На сквозняке, а ведь не лето…
Ведь, главное, за что берут?
На пенсию не разживешься…
Добудешь что-нибудь, а тут –
Продашь – и как-то извернешься.
А настоящих-то хапуг
Они, понятно, не сажают.
Для тех любой начальник – друг,
Нас, горемычных, обижают…
Мытарят в клетке и меня.
Так время тянется тоскливо.
Я в заключении полдня,
А кажется, что годы… Диво –
За мной приходят. В кабинет
Ведут к начальнику обратно,
Где возвращают студбилет…
-- И впредь не шляйтесь тут… Понятно?
Еще бы! Мне такой урок
Совсем-совсем легко усвоить.
Мне б лишь быстрее за порог,
Стараюсь и шаги ускорить…
Ну, слава Господу, опять
Я, как воробышек, свободна…
Как мне в семействе рассказать
О том, что выпало сегодня?...
Вот так я практику прошла
По журналистике радийной.
И эта практика могла
Мне душу напрочь сжечь, но сильной,
Оказывается была
Моя душа – и уцелела.
Она не устрашилась зла…
А сердце? Сердце, да – болело…
|
|