- Здорово, Очкарик! - на весь коридор крикнул Вовочка, - да ты как всегда - вовремя!
- Я, как всегда, все рассчитал, - ответствовал Очкарик, подойдя и здороваясь за руку с парнями всей группы.
Договорить им не дали. Открылась дверь, возле которой и толпились студенты, и вышедший преподаватель приветствовал всех ребят (девушки сдавали экзамен в другой день), возвестил о начале экзамена, и попросил проходить по одному.
На входе все показывали преподавателю свои шпаргалки. Парня, что шел перед Очкариком, уже выгнали с экзамена, аргументировав это некомпетентностью его "шпор". "Преподы": только злобно и подумал Очкарик, глядя на это. В следующей комнате студенты тщательнейшим образом прятали шпаргалки кто где на себе и затем шли дальше. То и дело кто-то что-то выбрасывал в утилизатор. Очкарик же сразу уверенно направился к нему и отправил туда свои "шпоры". После чего пошел в следующую комнату. Здесь студентов обследовали: просвечивали, прощупывали, простукивали и тому подобное в поисках шпаргалок.
Этот этап Очкарик прошел в абсолютном спокойствии - обнаруживать преподавателям было нечего.
Наконец студенты попадали в экзаменационную аудиторию - обширное помещение, в котором на солидном расстоянии друг от друга были расставлены ученические столы. Вдоль стены справа от входа располагался стол предметной комиссии.
Очкарик вошел в зал одним из первых и с ухмылкой в сердце следил, как суетятся идущие перед ним. Вот к столу подошел первый. Отдал зачетку и протянул дрожащую руку к билетам, всем своим видом являя крайнее беспокойство и суеверный страх. Неуверенно смешал в кучу все билеты, несмотря на слабый протест комиссии, вытащил один, осторожно поднес к глазам, быстро глянул и, побледнев, тут же сунул его в кучу остальных.
- Вы понимаете, - запинаясь, обратился он к комиссии, - я, конечно, не суеверный, но тут мне во сне приснилось, что прыгаю я с парашютом, прыгаю тринадцатым и... ну и вот.
Он с надеждой поднял глаза на преподавателей:
- Можно другой?
Один из преподавателей грозно на него глянул:
- Какой?
- Тринадцатый, - опущено вздохнул студент.
Преподаватель раскопал всю кучу билетов, вытащил тринадцатый и, с видом: "И не таких видали" отправил парня готовиться отвечать.
Очкарик усмехнулся. Явно этот студент написал исчерпывающие шпаргалки всего по одному билету.
В конце концов, очередь дошла и до Очкарика. Он спокойно проделал все необходимые процедуры и невозмутимо направился на свое место. Преподаватели недоуменно переглянулись: "Давно такого не видали. И это не лихость. Нечисто."
Наконец, все получили свои билеты, и расселись по местам. Возле каждого экзаменующегося стоял преподаватель или ассистент комиссии. Лишь возле Вовочки и, по особому решению, возле Очкарика - по двое. Очкарик огляделся вокруг: сюда добралось около трети всех, кто пришел сначала, а то и меньше.
Перед студентами вышел председатель комиссии - солидный такой профессор, призвал к вниманию и начал:
- Сейчас вам предстоит Последний экзамен. Кстати, вы вообще знаете, что такое экзамен?
- Беседа двух умных людей, - сострил Вовочка.
Очкарик тяжело вздохнул - такая вдохновенная речь, и коту под хвост!
- А если один из них идиот? - вынужденно принял игру профессор.
- Тогда другой не получит стипендию!
Преподаватель обиделся, и экзамен начался.
Внимательно изучив билет, Очкарик лишь фыркнул от его незатейливости и приступил к работе. Он быстро писал и лишь иногда откидывался на спинку стула, обдумывая фразу, или перевязывая шнурки ботинок, развлекая преподавателей. Иногда он с этой же целью ронял стило на пол, возбуждая законные подозрения в пользовании шпаргалкой.
Над аудиторией висела напряженная тишина. То и дело кого-нибудь ловили на списывании и выдворяли. Только один раз тишина была прервана пронесшейся по рядам фразой:
- Вовочка засыпался!
Дописав, Очкарик все так же спокойно сдал работу и невозмутимо вышел. Написал он первым. В аудитории к тому времени оставалось едва ли больше пяти человек.
Преподавательский послеэкзаменационный совет проходил в атмосфере полного уныния. Вернее, даже, сказать, что он проходил, было неверно. Преподаватели сидели обессиленные, разбитые, осунувшиеся. Шутка ли, уже двадцать лет никому не удавалось списать на Последнем экзамене! А тут - конечно, всего один со всего курса, но все же! Каков нахал! И что их действительно мучило, так это где он спрятал шпаргалку, и как ею воспользовался?
Время от времени кто-нибудь озарялся догадкой, но тут же, понимая ее несостоятельность, вновь поникал.
- Коллеги! - неожиданно прорезал тишину твердый голос. Все лица с надеждой обратились к говорившему, в аудитории стало будто светлее. - Я, кажется, знаю, но догадка моя чудовищна. Он не списывал, он знал!
|
|