В её внешности не было ничего примечательного. Ничего, что могло бы выигрышно выделить её среди прочих. Если только... Нет. Ну разве можно считать достоинством этот совершенно дикий цвет – беззаботно яркий и возмутительно легкомысленный! Да ещё эта надпись на боку... «Viel Glück!» Лёгкий вздох поднял с полки пыльное облачко, и вздёрнутый пятачок мгновенно ответил лёгким чихом. В большей степени она была похожа на марокканский апельсин, задорно тёплый и сочный, нежели на такую серьёзную и солидную вещь, каковой, по её мнению, и должна была быть настоящая Свинья-копилка.
Копилка поселилась в мастерской сравнительно недавно. Она до сих пор не могла найти разумное объяснение тому, что выбор Художника пал именно на неё. Копилка хорошо помнила то утро. Почему-то сразу она подумала, что сегодня произойдёт нечто совсем особенное. Посвежевшая Земля, умывшись ночной грозой, расправляла свои зелёные наряды и кокетничала с Небом. Воздух был необычайно лёгок, и в нём парило предчувствие чего-то долгожданного и прекрасного... «Какая забавная Хрюшка! Похоже, весёлый человек мастерил вещицу», - сильные руки сняли Копилку с полки. Она притихла, не в силах поверить в происходящее (ведь каждая вещь в магазинчике мечтала обрести Хозяина). Замирая и краснея, она посмотрела в смеющиеся карие глаза и ... в тот же миг навсегда утонула в их глубине. Копилка не слышала звона брошенной на прилавок монетки, не видела недоумевающих и полных зависти взглядов правильно розовых керамических Свинок. Всем своим трепещущим сердечком она желала только одного: чтобы эти надёжные, пахнущие краской и глиной руки никогда не отпускали её...
В мастерской Художник бережно поставил Копилку на полку, дружески подмигнул и вскоре забыл о ней.
А Копилка больше не ждала чуда. Она была счастлива уже тем, что могла быть рядом с Художником, видеть, как он творит. И бережно хранила в памяти то утро. Утро, когда Судьба открыла ей самый великий дар жизни – волшебство Любви...
...Художник жёстко смёл со стола кусочки керамики. Вот уже несколько дней работа не спорилась. Нужен был какой-то совсем особенный штрих, яркий акцент, дающий мозаике заверщённость и гармонию. Он нервно мял пальцами податливую глину.
Дз-и-н-н-ь!!! Неожиданный звук рассёк напряжённую тишину мастерской. Художник резко обернулся.
На полу солнечными апельсинками искрились керамические брызги. Это был именно тот особый цветовой оттенок, который он так долго и уже почти безнадёжно искал!
Мастер поднял маленький тёплый осколок. Пальцы легко коснулись выпуклых буковок... «...iel Glück!»...
27.07.2004.
|
|