Мистический рассказ. Отрывки.
Сюжетная линия. Завершение темы ТЕМПОРА ("Решающий эксперимент", "Здрасьте, я ваша пра-пра-пра-пра..."). Четверть века назад Жанна Рабинович, урождённая Дарк, заключила с Голосами соглашение, согласно которому они обещали не причинять вреда ей, её мужу Борису и его компании ТЕМПОРА. Со своей стороны, Жанна обязалась, по прошествии двадцати пяти лет, принять смерть по их усмотрению. Срок прошёл, и Жанна должна выполнить своё обещание. Однако, за это время в раю могли произойти серьёзные изменения.
1. Жанна
- Здравствуй, Жанна! Четверть века миновало. Пора.
Они стояли передо мной все трое: Святая Екатерина, Святой Михаил-Архангел и Святая Маргарита. Мои Голоса. Те, которые дали мне самую удивительную судьбу. Те, которые сознательно вели меня на костёр. Те, которые были бесконечно возмущены, когда я вдруг встретила их, живая и здоровая, в третьем тысячелетии. Те, которые четверть века тому назад, проиграв с треском войну против меня, смогли всё же убедить, что в моих интересах пойти на компромисс с ними, чтобы прожить спокойно двадцать пять лет, любить и быть любимой в кругу родных и друзей как наяву, так и во сне, чтобы концерн ТЕМПОРА смог и дальше беспрепятственно спасать миллионы невинных людей. Со временем я поняла, что меня просто обвели вокруг пальца. На самом деле, Голоса не имели никаких шансов причинить мне зло. Всё, чем они могли мне навредить, они сделали - и потерпели такой разгром, с каким и Патэ не сравнился бы. Насланные ими на меня наваждения были не просто остановлены, но покорились мне и превратились в прекраснейшие сновидения, в которых я встречалась с теми из моих родных и близких, которых давным-давно уже не было наяву... и во время этих встреч я не могла отделаться от ощущения, что много лет назад те же самые сны приходили и к ним, к тем, кого я когда-то очень давно любила. Концерн ТЕМПОРА поставил вокруг меня такую защиту, о которую безнадёжно ломали зубы самые крутые террористы, а я лишь впоследствии, через случайные сообщения на Интернете, получала представление, какая угроза была в очередной раз отражена. Тот же ТЕМПОРА даже и не заметил, что Голоса пытались ему как-то повредить... впрочем, тут уже я была молодцом, вовремя обратила внимание на наваждения у спасённых... ах да, это было ещё до договора с Голосами. А мой милый муж всё это время удивлялся, с какой это стати его супруга так пронырливо требует время от времени объяснения о состоянии дел ТЕМПОРА, так внимательно и настороженно относится к сообщениям о различных неудачах и провалах... которых, в сущности, практически не было. Он не знал, что я наивно проверяла, не пытаются ли Голоса нарушить наш договор.
А я-то... взамен на то, что Голоса пообещали мне не делать того, что и так было не в их силах, я обязалась подчиниться им четверть века спустя. Мне было тринадцать лет, когда я впервые встала на колени перед Голосами и обещала исполнить ту миссию, которую они собирались мне дать. Тогда их обещание ввести меня в рай казалось пределом мечтаний. Если бы я знала... Прошло четыре года, я исполнила своё обещание, но путь домой оказался отрезан - как я тогда думала, по воле короля. Прошло ещё немного времени - и я очутилась на краю гибели. Тогда, когда я впервые готовилась проститься с окружающим миром, мне было девятнадцать лет, а жизнь, казалось, уже заканчивалась, собрав вокруг меня чёрные тучи дыма от костра. Прошла одна ночь, самая страшная и удивительная моя ночь, и жизнь открылась для меня снова - а я наивно подумала, что это Голоса исполнили своё обещание спасти меня от гибели. Я поблагодарила их за то, что было не их заслугой, - а они обрушили на меня всю свою мощь, пытаясь отнять жизнь, которую не они дали. Я выстояла и победила - но так и не избавилась до конца от доверия к своим злейшим врагам. Я сделала глупость, я дала проклятое обещание Голосам, хотя вполне могла обойтись без этого. Мне было двадцать лет... Я обещала умереть в сорок пять. Мне казалось, что это так далеко - сорок пять лет! Я буду седая, дряхлая, морщинистая, беззубая, мои дети будут уже сами нянчить своих детей... И вот мне сорок пять, а я полна жизни, я выгляжу на двадцать пять, одна минута моих съёмок для рекламы стоит миллион долларов, мой муж любит меня на грани безумия, наши ночи любви превращаются в фонтаны страсти, моих детей принимают за моих же младших сестёр и братьев... И теперь, когда я в сорок пять лет должна умереть, я чувствую себя почти так же, как при оглашении смертного приговора в Буврее. Я как была, так и осталась пастушкой. Надо же было - вторично наступить на те же грабли...
- Да, Голоса. Я пойду с вами. Когда это случится? Сейчас?
- Нет, Жанна. Нам не нужно, чтобы ты шла с нами, как закованная пленница, конвоируемая в Буврей. Ведь ты придёшь в рай. Раю ты нужна не как узница. В рай приходят с открытой душой, радостно и счастливо, осуществляя главную цель бытия. Ты исполнила тяжелейшую миссию, совершила величайший подвиг, но ты ещё не готова принять за него награду.
Ну ничего себе! Прямо как Ватикан!
- Голоса, за год до нашего соглашения вы обвинили меня в отречении и даже в предательстве!
- Мы были неправы, Жанна. Ты была права. Ты и твой муж, вы совершили великий подвиг. Вы спасли невинных людей. Мы слишком спешили вернуть тебя к нам, слишком тосковали по тебе, и поэтому совершили ошибки опрометчивости. Мы недооценили человеческое начало в тебе - и отпугнули, и теперь ты считаешь нас своими врагами.
То же самое я им говорила тогда, а они, вместо того чтобы выслушать, пытались меня загипнотизировать и задавить! Кем же после этого мне их считать?!
- Голоса, можно мне, в порядке награды за подвиг, остаться на Земле? Может быть, отменим по взаимному согласию наш договор?
- Нет, Жанна, это невозможно. Мы слишком нуждаемся в тебе. Но несколько дней у тебя есть. Ты не рабыня нам, а сестра. Ты ещё не готова к переходу. Закончи свои земные дела, приготовься, и тогда мы откроем перед тобой врата рая. Но не злоупотребляй данной тебе отсрочкой. Помни, твоё обещание остаётся в силе.
- Спасибо, Голоса, вы очень добры. Хотя... должна признать, что мне всё равно слишком трудно будет идти в рай радостно и счастливо. Но я сама в этом виновата.
Значит, несколько дней у меня всё же есть. Что же, нарушать свои обещания я так и не научилась за сорок пять лет. А теперь - ничего не поделаешь, пришла пора платить по опрометчиво данному векселю. Но прежде я уплачу другой мой старый долг.
* * *
- Здравствуйте, мистер Твен! Я надеюсь, что не помешаю вашему сну?
- Милая леди! Конечно, вы мне не помешаете! Мне очень приятно, что вы навестили старика Сэма! Мне чем-то знакомо ваше лицо. Мы виделись раньше?
- Ну... Можно сказать и так. Можно даже сказать, что мы виделись совсем недавно... за что я очень вам признательна.
- Что вы хотите этим сказать? Вы... нет, этого не может быть!
- Ну почему же, мистер Твен? Во сне возможно всякое. Почему бы вам не встретить во сне одну из своих героинь?
- Это... в самом деле вы? Жанна?!
- Да, мистер Твен, это я. В сущности, мне следовало навестить вас гораздо раньше, но, простите, я уж очень закрутилась со своими делами. А сейчас... обстоятельства сложились так, что мне нужно подвести некоторые итоги. Мистер Твен, не плачьте, прошу вас! Если вы распереживаетесь и проснётесь, мне придётся сразу уйти, и возможно, что мы никогда больше не увидимся!
- Нет-нет, Жанна, умоляю вас, не уходите! Я сейчас успокоюсь, честное слово! Вы уж простите старика!
- Мистер Твен, мне не за что вас прощать! Напротив, я пришла поблагодарить вас. Мистер Твен, вы написали обо мне такой прекрасный роман, что лучше, наверное, и не бывает. Не знаю как, но вы угадали многие вещи, о которых вы не могли знать, и насчёт которых ошиблись профессиональные историки. Я, конечно, необъективна, но мне кажется, что это вообще лучшее произведение на свете. Конечно, обо мне много писали и до вас, и после, но - это было скорее о моём имени. Меня изображали кем угодно: святой, ведьмой, ангелом, солдатом, полководцем, символом патриотизма, пророчицей, распутницей, мученицей... и только вы первый поняли, что Жанна Дарк - это прежде всего живая девушка. Молоденькая совсем ещё девушка, которая плачет от боли, кричит от страха, любит сладости и игры, хочет красиво одеваться и выйти замуж по любви. Это во-первых. А во-вторых... Мистер Твен, когда вы писали своё произведение, вы не могли знать, что в нём есть ошибка. Единственная ошибка в вашем романе - это самая страшная сцена в нём. Финальная. Вы прекрасно понимаете, о чём я говорю.
- Жанна... вы хотите сказать...
- Да, мистер Твен. Именно то, что вы сейчас подумали. Нет, меня не спасли французы, не помиловали в последнюю минуту англичане, не подменили на постороннюю девушку церковники, но... Видите ли, в чём дело, мистер Твен... ваш роман, именно так, как вы его написали, с этой самой страшной финальной сценой, заставил ваших читателей задуматься. А задумавшийся читатель в состоянии сделать многое такое, что ещё вчера ему самому казалось невозможным. Познакомившись с вашей героиней, мистер Твен, ваши читатели забыли это слово - "невозможно". И ещё - они научились мечтать о том, что ещё накануне казалось невозможным. И некоторые из них были настолько дерзки и безумны, что позволили себе мечтать о моём спасении от гибели, за что я им очень признательна. Прошло немногим более столетия с тех пор, как ваш роман встретился со своими читателями, и вот один из них, безумный, дерзкий мечтатель, создал такую штуку, которая была названа - машина времени. Эта машина позволяет войти в будущее... или прошлое. И даже изменить кое-что в прошлом.
- Жанна... умоляю вас... я сойду с ума... Жанна, вы живы?
- Да, мистер Твен, я жива. И это в большой мере ваша заслуга. С помощью машины времени один из ваших читателей, теперь это мой муж, отец моих детей, забрал меня из пятнадцатого века. Он сделал это в ту самую ночь, когда я знала, что смертный приговор мне уже вынесен, и готовилась принять последние мучения. Впоследствии я часто спрашивала себя - почему он не сделал этого раньше? Почему не накануне смертного приговора? Или - моего отречения? Отчего не перед тем, как бургундцы выдали меня англичанам? Почему не до того, как я попала в плен? И знаете... каждый раз я ловила себя на мысли, что, если бы он не выждал до последнего момента, я сама же была бы этим недовольна. Как ни ужасны были мои последние дни в Буврее, а они были пострашнее смерти, уверяю вас, даже они были мне необходимы. Плен в Бургундии, предательство короля, орлеанцев и моих боевых соратников, тюрьма в Руане, дыба, свинцовый кнут, клетка и кандалы, проклятый церковный суд, камни, которые бросала в меня чернь, моё отречение, вероломство судей и даже навалившиеся на меня тюремщики - всё это было необходимо для того, чтобы я поняла, что в пятнадцатом веке мне делать нечего. И лишь когда я осознала, что единственное, что я оставляю в пятнадцатом веке, это моя огненная гибель, - вот тогда и пришла пора вашему читателю запустить машину времени в режиме "перенос человека". Самая страшная сцена в вашем романе, мистер Твен, действительно осуществилась, но... тогда я уже была на пути в будущее, хотя сама этого не знала. Впоследствии я даже немножко обиделась на врачей, которые меня спасали сразу по прибытии в Сан Франциско. Ведь я уже была вне опасности, вокруг меня были друзья и защитники - а я сквозь сон по-прежнему думала, что я в Буврее, в Руане, за несколько часов до страшной смерти. Ну что им стоило разбудить меня и сказать: Жанна, ты больше не в Руане, ты свободна, ты будешь жить ещё десятки лет... Глупо, конечно, ведь они были правы, они берегли мой сон, моё здоровье, да и психику, которой пришлось бы несладко от такой радостной новости спросонок. Мистер Твен, на руанском костре был сожжён предмет, который мой муж называет - "матричная копия". Моя матричная копия, которая была на меня внешне очень похожа, вернее, тождественна, и которая вместо меня сделала абсолютно всё то, что описано в вашем романе, и она сгорела вместо меня, и никто не усомнился, что это я и была. Да что уж там, я и сама, когда смотрела на экране видеозапись своей казни, еле могла поверить, что это - не я, там, среди пламени и дыма. И... как бы там ни было, с тех пор я всегда чувствую, что какая-то моя ипостась всё-таки сгорела на Старой Рыночной площади в Руане.
- Жанна... вы даже не представляете, что вы для меня сейчас сделали...
- Мистер Твен, вы заслужили много большего, но, к сожалению, я могу вам дать только это, да и то, увы, с опозданием. Когда вы писали свой роман, вы не представляли, что участвуете в спасении моей жизни. Вам казалось, что вы просто делаете то, чего не имеете права не сделать. В действительности вы положили начало той цепи спасения, которая протянулась через века. Должна вам также сказать, что я - вовсе не единственная, кого вы спасли. Дело в том, что мой муж... впрочем, тогда он ещё не был моим мужем... когда он провёл первые испытания машины времени и продумывал, как меня вытащить, то вдруг сообразил, что точно таким же способом можно спасти и других ни в чём не повинных людей. Ведь не меня одну приговорили к смерти религиозные изуверы. Не я единственная пала жертвой бессердечных политиканов. Не только я оказалась на грани гибели, так и не успев начать жить. Мистер Твен, если собрать вместе всех тех невинных людей, которые обязаны своим спасением вашему роману, то получится безбрежный океан возрождённой жизни. И... мистер Твен, огромное вам спасибо - и от меня, и от всех нас. Когда вы проснётесь, вы забудете эту нашу встречу, но отныне глубоко в вашей душе будет жить память о том, что своим романом вы спасли мою жизнь... да и не только мою. Прощайте, мистер Твен.
Вот так. Мистер Твен, вы сделали всё, что могли сделать, и вы имеете право на удовлетворённость. Пребывайте отныне в подсознательной уверенности, что я живу в сытости и спокойствии много десятилетий спустя. А о том, что я дура набитая и опять, как шесть веков назад, попалась на удочку Голосов, мне слишком стыдно рассказывать.
|
|