Смеялось, пело, веселилось бабье лето,
А вместе с ним и ты утратила покой.
Я для тебя стал как разменная монета,
На всякий случай находился под рукой.
Мне непонятно до сих пор, непостижимо,
Как ты решила все вопросы парой фраз
И стала ветреной, во всём неудержимой,
Живёшь как будто это всё в последний раз.
Последний раз тебя целуют и ласкают,
Последний раз танцуешь в баре по ночам,
Последний раз вино на скатерть разплескают
И раскидают твои кудри по плечам.
И несмотря на все чудачества погоды,
Ты пропадаешь где-то аж четыре дня.
Наверно действуют бальзаковские годы,
Наверно что-то положила на меня.
И в сентябре не до обиды, не до мщенья.
Я знаю надо всё хорошее беречь.
Мне не хватает так душевного общенья,
Ну и немножечко совсем интимных встреч.
Ломал, подначивал меня душевный голод,
Съедал мне сердце и всё ждал, что упаду,
Калечил в каменных тисках холодный город.
Ну то ли будет ещё в будущем году?
А бабье лето мне на пятки наступало,
Играло в парке листья жёлтые губя
И всё шептало мне, настойчиво шептало:
«Бросай. дурак, пока не бросили тебя»
Ах, эта огненная осень, шлюха-осень,
Ты пролетай быстрей как неудачный клип.
Придёт зима и всё косой холодной скосит.
А я останусь. С ней. Примёрз, прирос, прилип.
|
|