Сергей Дубинский был высоким и стройным, с тонким удлиненным лицом. Темные волнистые волосы стягивались на затылке резинкой, и это выдавало в нем не чуждую художествам натуру. Сергей хорошо рисовал, студентом он постоянно вел оформительскую работу; на юридическом факультете его так и звали: «художник». Случаев приволокнуться за женщинами Сергей не упускал, но был с ними тонок и поэтичен.
В серьезной работе адвоката творческая натура художника ему, конечно, мешала. И наоборот – работа адвоката никак не сочеталось в нем с нелогичной, а порой и увлекающейся натурой художника. В юридической консультации, где он работал, никогда не знали, что за женщины ходят к нему на прием – клиентки или очередные его увлечения. В отличие от других адвокатов, оценивал он их не с точки зрения платежеспособности, а по тому, насколько они привлекательны. И случалось, юридические его дела плавно перетекали в любовные.
Однажды он попался на крючок одной опытной воровки; забросив все прочие дела, Дубинский из кожи лез, вызволяя ее из СИЗО, и добился-таки освобождения узницы под подписку о невыезде. Мало того, он даже поселил ее в своей квартире. А через некоторое время в городе было совершено несколько квартирных краж.
Сыскари установили закономерность – все потерпевшие были клиентами адвоката Дубинского: в разное время он представлял их интересы в судах. Судя по одежде и иным вещам, похищенным из квартир, напрашивался вывод, что кражи совершались с участием женщины.
И вот совпадение: на очередной допрос не явилась женщина, обвиняемая в совершении квартирных краж. Это была та самая воровка, о которой так радел адвокат Дубинский...
Сыскари выехали к нему домой и обнаружили адвоката страдающим в совершенно разграбленной квартире – подруга исчезла, прихватив с собой все, что имело хоть какую-то ценность. А у письменного стола лежали папки с документами по адвокатским делам – они и послужили наводкой на ограбленные квартиры.
Карьере адвоката Дубинского пришел конец – вытуренному из коллегии адвокатов, ему впору самому было нанимать защитника: обкраденные клиенты через суды, а то и через братков в спортивных штанах стали требовать от него возмещения ущерба.
Дела Сергея были так плохи, что пришлось ему даже спасаться бегством. Он уехал в деревню, к своему родственнику – председателю колхоза, человеку в годах, но на вид вполне еще бодрому. Однако на самом деле бодрость эта была напускной: работал он давно уже через силу, но уйти не уходил – все не мог высмотреть себе замену. Да и не рвался никто на эту должность – времена шли больно смутные. Поди разберись, что к чему, тут мало было только дело любить да землю-матушку...
Сергей стал помогать ему и на работе, и дома – жена председателя болела и помощь по хозяйству была ей куда как кстати.
С утра дипломированный юрист отдаивал две коровы и выводил их в стадо, потом кормил свиней, убирал навоз, делал другую не очень интеллектуальную работу и чувствовал себя вполне счастливым: иметь дело с животными было куда приятнее, чем с людьми. «Вернее, с людьми из города», – поправлял он самого себя: встречи с горожанами, особенно из числа жертв его коварной подруги, не сулили ему ничего приятного. Хорошо, что вскоре эту воровку задержали и многое из похищенного удалось вернуть пострадавшим.
Зато работа в правлении колхоза, куда Сергей являлся потом в щегольском адвокатском костюме, становилась для него все приятней. И там с охотой принимали его помощь. Большие надежды стали возлагать на него деревенские: юрист для колхоза – это вообще находка, а в такие-то времена тем более. И не чужой – родственник председателя, и трудом крестьянским не брезгует – пока наубирается с утра за скотиной, говнецом-то весь и пропахнет; одежду сменит, но запашок все равно остается. И уж метили его на замену председателю – знали ведь, что бодрится тот лишь для виду…
А женщины деревенские – те и вовсе ум потеряли, глядя на председательского помощника. То одна, то другая начинала ему глазки строить, а он не терялся... И тоже разошелся – то за одной ухлестывал, то за другой. Но мужья их, если и подозревали что, то виду не подавали. Да и как подавать – сами не ангелы, если что, любая из жен такой счет выставит, не в их пользу получится. И понимали – не чета им родственник председательский, если что, уедет обратно, на щедрые адвокатские хлеба, и что с колхозом, землей их будет? Кому сменять председателя?
Но романов долгих у Сергея не заводилось – женщины точно решили его по рукам пустить: не успеет одна полюбоваться с ним толком, как другая ее поторапливает: не одна, мол, подруга, давай не затягивай...
Женщины приходили к озеру, на бережок, где по вечерам-ночам он заглядывался на луну. Прислушивался к тихим шашням ее с водной гладью, и художник в нем вырывался наружу, выплескиваясь на бережок, на водную дорожку, мерцающую от лунных поцелуев. На женщин, что были рядом, – они будто прилагались к этому чудному бережку, к волнующей глади озера, и тоже казались чудными... И женщины едва не сходили с ума: от чудных слов, от обниманий до хруста, от любви его – с та-а-а-кими придумками... И как было не поделиться с подругами, позже, в ответ на пристрастные их допросы...
А потом из Москвы к нему приехала Марина, одна из его прежних увлечений, да и осталась совсем. За небольшие деньги Дубинский выкупил пустующий дом на краю деревни, завел собственное хозяйство, с живностью и огородом, и, уважая деревенские устои, справил свадьбу.
Женщины из местных поогорчались, особенно те, кому не досталось посидеть-полюбоваться с ним у озера, но тут же и успокоились, поязвив между собой: «Ничего, жена не стена, надо будет – подвинем...» Спокойнее стало и мужикам. А осенью, после уборки урожая, председатель со спокойным сердцем ушел на отдых. Колхозники приняли его отставку, выбрав нового руководителя – за Сергея голосовали все: и мужчины, и женщины.
Через короткое время в колхоз поступила новая техника – в счет расчетов за долги, на которые в колхозе давно уже махнули рукой. «У него и вороны вернут прошлогодний урожай...» – говорили в колхозе о председателе-юристе.
Но, когда надо, Дубинский, как хитрый крестьянин, мог прикинуться и обычным простачком из дерёвни. Разбираясь с бухгалтерией, он увидел документы, озаглавленные «Расходы на рэкет». Это были ведомости на зарплату, по которым бригада из пяти человек ежемесячно получала довольно высокую – по сравнению с другими колхозниками – зарплату; фактически дань вымогателям колхоз выплачивал официально. Как коровы по чужим полям, эти молодчики так безнаказанно «паслись» тогда по хозяйствам, что в некоторых из них даже уверовали в легальность этих навязываемых им услуг по «охране». К ужасу налоговой инспекции, они и расходы по ее оплате относили на себестоимость продукции.
Когда братки в спортивных штанах явились в очередной раз за деньгами, бухгалтер покопалась для виду в бумагах и развела плечами: ничем, мол, помочь, не могу, в ведомостях никто не значится. Рассерженные вымогатели заявились в кабинет к председателю. На его месте они увидели молодого человека с простодушной улыбкой: что, мол, друже, вам надо?
– А тебя что, прежний хозяин не просветил?
– О чем? – простецки пожал плечами новый председатель.
– О нас, дярёвня...
Договорились, что новый председатель выспросит все у прежнего, а эти друже приедут за ответом через неделю.
– Здравствуйте, здравствуйте, – сердечно принял он их на следующий раз. – Знаю, знаю, раньше вы работали в охране. Начинаем, начинаем входить в курс дела. Приступили к составлению штатного расписания, утвердим его потом на правлении, подготовим приказы по кадрам. И столько бумаг, столько бумаг надо еще подготовить... Так что пишите заявления, как раньше, мы их рассмотрим на правлении, которое состоится... – председатель посмотрел записи в ежедневнике, – которое состоится... Вот, нашел: ровно через две недели. Тогда и приезжайте, милости просим...
– Эх, дярёвня...
Молодчики опять уехали ни с чем.
– Здравствуйте, здравствуйте, – как и прежде, сердечно принял их председатель в следующий раз. – Рассматривали ваши заявления, рассматривали... – Председатель вытащил из ящика стола пачку бумаг, и помахал ими перед собой. – Только что ж вы не написали, как числить-то вас: на постоянной работе или по совместительству...
– По совместительству, – дружно ответили молодчики.
– Так и напишите тогда. В бумагах порядок должен быть особый. С этим сейчас серьезно. Наехали тут на нас, недавно…
– Кто наехал? – насторожились рэкетиры. – Откуда? Ты говори, если что – мы поможем. На стрелку вызовем, разберемся... Сказали хоть, кто, от кого?
– Известно кто – налоговая инспекция. Ту бумажку им дай, эту – бухгалтеру одному даже плохо стало. Так что, пожалуйста, пишите сразу как надо, а то хлопот потом...
От волнения председатель обмахнулся платком, а глаза его смотрели так искренне, что рэкетирам даже захотелось его пожалеть.
Но как только они ушли, швейковское выражение на лице председателя сменилось раздумьем. Наконец, он что-то решил...
– Очень хорошо, что приехали, очень хорошо... – радостно воскликнул он, когда рэкетиры вновь явились в его кабинет. Могло показаться, что за дни, прошедшие с последней встречи, председатель по ним соскучился. – Вот какое дело: озеро у нас карпом зарыблено, наша это рыба, колхозная, а ловят ее все кому ни лень. Бывает, и неместные наезжают. Разобраться тут надо, порядок навести...
– О чем речь, председатель, разберемся – мало не покажется...
– Значит, согласны? Вот и хорошо, – образовался председатель, – с завтрашнего дня и приступайте! Сколько вас – пятеро? Сторожить надо круглосуточно, работать будете по двое, через день. А пятый пусть в коровнике сторожит, ночами...
– Ты что, дярёвня! – возмутились молодчики. – Какие мы тебе сторожа?
– Не понял, – изумился председатель. – Как не сторожа? Вот ваши заявления и в каждом написано: принять на должность... Ах, да, виноват, вы писали: «на должность охранника...». Конечно, охранник – это не сторож. В деревне все у нас по старинке. Запчасти вот получали, в области, и менеджера обидели. По старому назвали – кладовщиком. А он нам заявляет: «Какой я кладовщик, я – менеджер по учету товаров». Ну, хорошо, охранники так охранники, договорились. Значит, по двое на охрану озера...
Через десяток эмоционально насыщенных минут обе стороны поняли, что разговор надо начинать сначала.
– Ничего не понимаю, – качал головой председатель, – значит, охранники – не сторожа. Это мне ясно. Они не сторожат, они охраняют. Тоже понятно. Но ни озеро вы охранять не можете, ни коровник… А что сторожить-то можете? Тьфу-ты, я хотел сказать – охранять? И где?
– Мы охраняем вас в городе...
– А что нам город? В городе у нас ничего нет, у нас все в деревне или рядом. Зачем вы нам в городе?
– Мало ли зачем... Наедет ли кто на вас…
– Это вы про налоговую инспекцию?
– Какая инспекция? Мы на то, что б другие к вам нос не совали, от других охраняем. Если приедут к вам – к нам обращайтесь, мы разберемся...
– А вы-то тут при чем? На это милиция есть.
– Да, ты что, только вчера родился? Милиция с нами и не связывается.
– Ну, тогда мне надо подумать, посоветоваться...
– Ладно, председатель, думай. В понедельник не одни приедем – со старшим. Так что бабки готовь, по-хорошему... А нет – вдвое отдашь, да смотри, как бы и фейс твой не пострадал...
– Фейс – это что?
– Вот придем со старшим, он тебя просветит. Только смотри, его время стоит дорого...
Вечером Сергей и его жена Марина ездили в райцентр и заказали разговор с Москвой.
В назначенный день рэкетиры на двух машинах подъехали к правлению колхоза, а затем повернули к озеру – им сказали, что председатель ждет их на берегу. Там они увидели черную «Волгу» с синей мигалкой на крыше и джип-внедорожник; запасное колесо его было в чехле, поперек которого крупными буквами было написано «СПЕЦНАЗ», а в углу слева красовался скалящийся череп с костями крест на крест.
Обе машины были с московскими номерами. У самого берега на большом мангале шипело мясо; недалеко в плетеных креслах вокруг уставленного бутылками столика расположились солидного вида мужчины и председатель с женой – рэкетиры видели ее раньше в правлении. А рядом с джипом стояли спортивного вида хлопцы с короткоствольными автоматами наперевес.
Не заглушая моторы, машины вымогателей замерли на минуту-другую, а потом развернулись и на большой скорости уехали восвояси. Ни эти, ни другие братки в колхоз к Сергею больше не заявлялись.
Ближе к вечеру московские гости двинулись обратно. Во главе кортежа был «внедорожник» Дубинского – старый колхозный «УАЗ», который проводил гостей до выезда из райцентра. Рассказывали, что на одном из светофоров он решил было притормозить, но автомобили сзади так взревели сиренами, что машину председателя точно подбросило вверх..
|
|