ЭТА ПОЗДНЯЯ ГРУСТЬ
Жить стоит ради книги еще ненапи-санной тобой, ради ужина на шесть пер-сон, ради путешествия в Италию с люби-мым человеком…
(Высказывание неизвестного автора)
Был тихий и теплый день, когда ласковое солнце, склоня-ясь к закату, освещало деревья, покрытые желтой и красной листвой… Еще весело стрекотали кузнечики и щебетали пти-цы, но цветы уже пахли осенней грустью и напоминали о дол-гих и холодных дождях…
Была та редкая сентябрьская пора, когда встречались «молодое» и «старое» «бабье лето». И судя по приметам, «старое ба-бье лето» не собиралось уступать осени до середины октября…
* * *
Я ждала мужа в книжном магазине, где можно спокойно выпить чашечку чая или кофе, почитать книжку, которую ни-кто не будет вырывать из рук, а также посмотреть на зверю-шек: кролика, морскую свинку и хомячков.
Зверюшек мне, правда, было жалко: они пугливо прята-лись в укрытие и глазки у них были грустные. Это новаторство администрации я не приветствовала. Но сам магазин любила еще и за то, что мы всегда встречались здесь с моим мужем.
Простите, я оговорилась. Бывшим мужем. Хотя называть его так еще не поворачивался язык.
Наши отношения с каждым годом ухудшались, и мы дав-но уже были в тупике, откуда не было выхода… Несчастные, мы бились о стенки этого тупика и наносили удары друг дру-гу…
Четыре года назад мы разъехались, а год назад уже раз-велись, но продолжали по-прежнему встречаться то у останов-ки «Аквариум», то в нашем любимом книжном магазине.
Что делать, если звенья прожитых лет еще удерживали нас от окончательного разрыва…
Но последние полгода я чувствовала, что муж мой из ту-пика все же вышел, его не было рядом со мной, как раньше. И в тупике зиял пролом, из которого тянуло ледяным ветром пе-ремен.
Изредка он возвращался ко мне, и я пыталась его остано-вить, но он холодно отводил мои руки и уходил в пролом тупи-ка, да и заваливал его скалой, чтобы я не побежала за ним.
Ну, конечно же, я пыталась выяснить отношения по типу банальных расспросов: «У тебя кто-то есть, скажи мне, я пой-му правильно»…
Ха-ха, кто бы сказал!?
Ведь все советы психологов и бывалых людей сводятся к одному: отрицайте, отрицайте и всегда отрицайте измену, ибо последствия чистосердечного признания таковы, что они раз-рушат даже самую крепкую семью. Я догадывалась, что это уже не измена, тут уже шел поиск спутницы жизни и бывшая жена, то есть я, в расчет уже не принималась. Он искал жену близкую ему по духу, чтобы ее присутствие дарило тепло и уют.
Мое неумение жить семейной жизнью его раздражало, и он искал тихий уголок с мягким диванчиком перед телевизо-ром, вкусными пирогами и, разумеется, отсутствием проблем.
Он появился неожиданно и тихо сел на другой конец ди-вана, внимательно глядя, как я выписываю из книги О. Генри цитату для моего рассказа «Портрет светской провинциалки». Я почувствовала его взгляд, повернулась и увидела чужое ли-цо. И меня испугало его выражение, хотя оно означало лишь привычное неодобрение моего литературного занятия.
Не сговариваясь, мы поднялись и вышли из магазина. Он морщился и подволакивал ногу. Я знала, что нога у него боле-ла, когда он нервничал или раздражался. Обычно, я отвлекала его от боли, расспрашивая о его делах и планах. Но сейчас я почему-то молчала, и это было непривычно для меня, но я по-нимала, что мое сознание остро фиксировало его жесты, ми-мику, взгляд, походку и отправляло информацию куда-то на обработку, и оттуда шел приказ: «Молчи и наблюдай!».
Я молчала, молчал и он, пробормотав на ходу: «Мне зав-тра рано вставать на занятия. Я должен вернуться домой». У меня же параллельно шел перевод этой фразы: «Я не хочу идти к тебе, не хочу тебя видеть, я тебя не …», но дальше перевод терялся.
- Ну, тогда я поеду, - слабо улыбнулась я, - спасибо, что приехал.
Шла моя маршрутка, я сделала движение к ней, и он то-же шагнул в открытую дверь.
Доставая деньги, он уронил дипломат, я охнула, подни-мая его. Он недовольно поморщился - он не любил моих эмо-циональных проявлений на людях. Потом он попросил мой рассказ и уткнулся в него, не обращая на меня внимания.
Мы уже давно не разговаривали в транспорте и не смот-рели друг на друга. Как правило, он доставал журнал или кни-гу, ну, а мне, мне было страшно признаться, что я не хочу ви-деть его равнодушное ко мне лицо…
Он вынул ручку и стал делать правки, но слишком сильно нажал на бумагу, ручка сломалась, и я быстро дала ему свою.
Мы ехали долго, и напряжение между нами росло, ведь с моей стороны не было расспросов, я впервые не заполняла долгую паузу.
Когда он открывал дверь, то задел больную ногу и сквозь зубы обругал шофера. Заметив мой удивленный взгляд, он резко отвернулся.
Мы зашли в магазин около остановки, где он неохотно купил сосиски, хотя я и сказала, что у меня диета – не ем мяс-ного.
Последние полгода он неохотно тратил деньги на продук-ты, расходы его тяготили, и он ругал меня за вечно пустой хо-лодильник.
Раньше он приносил полные пакеты продуктов и выкла-дывал их на стол, радостно мне улыбаясь.
Мы подошли к дому, он поздоровался с соседями, а они попеняли ему, что он «…давненько у нас не был», и мне было больно это слышать. Еще я некстати я вспомнила, что на днях он даже не поздравил меня с моим любимым праздником Днем медработника. Господи, сколько я его лечила, ведь он был мой любимый пациент, как это и не смешно звучало.
…В тот день лил дождь, и я болела. Его звонок меня очень обрадовал, но, почувствовав его нежелание ехать ко мне, охотно ему подыграла, мол, не приезжай, не надо, еще зара-зишься каким-нибудь вирусом. Он так быстро согласился не ехать, что это было даже обидно.
В молчание мы поднялись по лестнице, он снял туфли, прошел в комнату, взял кота на руки, и впервые улыбка оза-рила его лицо.
И, глядя на него, мне хотелось заплакать, но внутренний голос жестко сказал: «Без истерик, пожалуйста, смотри и мол-чи!». Поэтому я прошла на кухню и стала готовить нехитрый ужин.
Он отстранил кота и стал звонить по телефону матери, и до меня доносились обрывки фраз: «Я через час уеду…у меня занятия…чемпионат надо посмотреть…».
Сердце сжалось, ведь раньше он всегда оставался, и ут-ром после совместного завтрака, создающего иллюзию семей-ной жизни, мы вместе уезжали на работу, взаимно довольные жизнью и друг другом.
Супружеские отношения еще связывали нас, и рвать их окончательно нам не хотелось.
В молчании мы поужинали. Он даже не спросил, почему я так молчалива (ведь я всегда искрила эмоциями, и потому поведение мое даже мне казалось странным).
- Я полежу, ладно? - сказал он, взяв книгу, которую я чи-тала, да и забыла на холодильнике.
Кот таращил глаза и перебегал то ко мне, то к нему, но муж уже не обращал на него внимания, а ведь раньше они сливались в экстазе взаимной ласки. Кот лег на пороге и смот-рел на нас поочередно, недоуменно вращая головой.
Я долго мыла посуду, долго вытирала стол, а потом тоже взяла старую забытую газету с холодильника и стала ее чи-тать. Он не звал меня, а когда я все же пришла и молча села на край кровати, он продолжал читать, по-прежнему не обра-щая на меня внимания.
Я прислушалась к себе, глядя на него. А мое тело жадно принимало какие-то неведомые мне сигналы… и не отклика-лось.
И состояние это было для меня непривычным и в чем-то даже жутким.
Руки не поднимались его обнять, а ноги встать и сесть к нему поближе. Я оставалась сидеть у него в ногах, боясь поше-велиться.
Он читал, он читал, не отрываясь, и лицо его было на-пряженным и злым. Еще оно было бледным и каким-то отеч-ным.
- Может, ему нездоровится? - предположила я. - Ну, уж нет! Он бы стал жаловаться долго и обстоятельно, а я согласно жалобам стала бы искать таблетки.
- Истерику все же надо закатить, - деловито подумала я, - а потом, конечно же, наступит примирение «на подушке», и никуда он не уйдет, спать захочет и останется».
- Не смей, - грозно сказал внутренний голос, - истерика не поможет, он встанет и уйдет. Расставаться надо друзьями – это твой последний шанс сохранить память о том хорошем, что было… И истерик больше не будет в твоей жизни, - злове-ще добавил он, - поняла?
Да, я понимала.
- Чаю хочешь? - спросила я его, и он кивнул с облегчени-ем.
Я снова пошла на кухню, и поставила чайник на плиту, а, снимая его, я обожгла руку. Боль от ожога неожиданно обра-довала меня, она отвлекала от душевной боли.
Я сидела на кухне и вспоминала свою подругу, которая была в похожей ситуации.
- У вас сейчас нет ничего, - говорила она, - вас ничто не держит друг около друга. Вы, как два грибочка, топчетесь на месте, и к тому же, больше всего боитесь, что не будете нужны никому. Чего ты боишься? - возмущенно спрашивала она ме-ня. – Мужика не найдешь?! Это для души полезно уйти от та-кой тягомотины… другой мужчина, другой запах, другие ощущения… все другое… старая боль должна рассосаться,... а ты ее копишь. Зачем?! Вы оба обречены… И он-то уж поди давно кого-то нашел, а к тебе возвращается из жалости… Тебе это нужно?
Я не хотела никого искать, потому что мне никто не был нужен…
Это смешно, но ко мне часто подходили знакомиться - судьба предоставляла мне возможности. Но муж был единст-венным и любимым мужчиной.
И вдруг неожиданно я подумала, что несчастье мое было не в том, что от меня уходит муж, а в том, что я «прилипла» к нему и тем самым связывала его и себя…
Мой темперамент был таков, что я не могла переключить-ся на другого мужчину, инертность нервных процессов, знаете ли, что тут поделаешь. Я не могла выйти из круга Судьбы, очерченного циркулем моего характера…
…Но я вспомнила, что два года назад едва устояла от же-лания продолжить знакомство.
Сразу же после окончания экспедиции мужа увезли в больницу с приступом аппендицита. Мне позвонила свекровь, до сего дня не разговаривавшая со мной. Я, в спешке поки-дав в сумку халат и презенты врачам, помчалась на такси в больницу.
Я прибежала, когда его перекладывали с каталки на кро-вать после операции, он едва отошел от наркоза, и я увидела радость на его лице оттого, что я рядом. Я осталась дежурить в эту ночь и не сводила с него глаз. А утром помогала ему встать и умыться. Здесь я была в своей стихии, ведь мне нравилось ухаживать за больными. И лишь поздно вечером я уехала до-мой. Денег на такси уже не было, и я добиралась с нескольки-ми пересадками.
Глядя на свое отражение в трамвайном стекле, я удиви-лась тому, что оно у меня было красивым. Я была счастлива, муж выздоравливал, и мне казалось, что в нашей жизни те-перь уж все будет хорошо. С трудом, отвернувшись от окна, я стала читать книгу Альберто Моравиа «L’amore coniugale» в подлиннике и вздрогнула, услышав итальянскую речь.
- Questo e buon libro cara signora e vero?
- Si, - растерянно ответила я, поднимая голову, - Si certo! Questo libro l’ho letto due volte… . Мужчина был моих лет, с умным лицом и решительностью в движениях. Он сказал, что проходил стажировку в Италии, в 70-х годах на заводах «Фиа-та», когда работал инженером на «ДААЗе». А я в те годы рабо-тала там гальваником в цехе металлопокрытий. Мы как-то бы-стро разговорились, и когда вышли на моей остановке, то дол-го ходили вдоль улицы, и нам не хотелось расставаться.
Он попросил телефон, а я лицемерно вздохнула и сказала, что сижу на чемоданах и через три дня улетаю в Италию. Он почему-то поверил сразу, но попросил еще погулять. Мы гуля-ли до часу, и, прощаясь, он вздохнул:
- Давно со мной такого не было, чем же Вы меня «зацепи-ли», не скажете?
И я вполне серьезно сказала, что мое платье как раз фа-сона 70-х годов, и, возможно, оно напомнило ему какую-нибудь девушку, в похожем платье, которая нравилась ему в те годы.
Ну, и итальянский язык, конечно же, создал атмосферу доверительности (про полумрак, скрадывающий мой возраст я, разумеется, не упомянула).
Я понимала, что в тот вечер я была счастлива, я свети-лась от любви к мужу, и это-то и привлекло его ко мне на не-осознанном уровне.
Мы с сожалением распрощались, я вернулась в свою пус-тую квартиру и подумала, что другая женщина использовала бы этот шанс на полную катушку.
Мой спутник был интересный мужчина редкой породы интеллектуалов, и он не был похож на потасканных котиков. Уж эту-то категорию я хорошо знаю. И кстати, он был сам смущен своим внезапным влечением к случайной женщине…
Но, Боже мой, разве я могла изменить своему мужу?!
Сквозь мои воспоминания вдруг стал прорезаться бес-хитростный мотив песни из моей такой далекой юности:
Ведь были мы счастливыми когда-то,
Любили мы, а разве это мало?..
Муж внезапно встал с кровати и прошел на кухню:
- Ну, мне пора, дай попить.
Я молча протянула ему чашку, его любимую синюю чаш-ку, которую он привез из Москвы. Я не могла, как раньше, на-лить ему чай и подать чашку, что-то мешало мне.
Он с недоумением посмотрел на меня, потом недоумение сменилось негодованием. Я по-прежнему стояла с протянутой чашкой. Он резко повернулся, взял бокал, налил воды из-под крана и стал жадно пить, не садясь на стул. Затем он вышел в прихожую и сказал равнодушным голосом:
- Знаешь, я ведь так устал приезжать сюда каждую неде-лю, - и посмотрел на меня.
Я молча кивнула.
Мне хотелось сказать, что я тоже устала оттого, что он каждый раз уходит, что, может быть, и, в самом деле, лучше ему не приезжать. Но этого я сказать не успела, он вышел и закрыл дверь, как мне показалось, с облегчением.
Я не пошла провожать его на лестничную клетку, и не смотрела ему вслед, как раньше… а кот, забытый кот, которо-го он не погладил перед уходом, метался по комнате, царапал косяк двери, жалобно мяукая ему вслед. Он бросался на дверь и стоял столбиком, пытаясь ее открыть, а я гладила его по го-лове.
Душа моя болела, но она щадила тело и не выпускала эту боль, иначе у меня заболело бы сердце, участился пульс, а на лице выступили бы красные пятна. Но грустный мотив звучал в ушах, и я машинально повторяла давно забытые строчки.
Потом я долго сидела на балконе и ждала его звонка, а кот примостился у моих ног и тихо мурлыкал.
Он долго не звонил, и я, теряя терпение, неоднократно набирала его номер, но он был постоянно занят, а когда он, наконец, ответил, я не почувствовала радости в его голосе, звучала какая-то неловкость – ему уже не был нужен мой зво-нок. Перебросившись несколькими фразами, мы замолчали – нам не о чем было разговаривать.
Резко повесив трубку, я пошла в ванную. Умылась, и на-девая ночную рубашку, как-то вдруг оценивающе посмотрела на себя в зеркало. Фигура была хорошая, а лицо сохраняло живость эмоций, а цвет его еще был не плох. Это было лицо человека без вредных привычек и пагубных страстей. В роду у нас женщины старели поздно, да и мне всегда давали на де-сять лет меньше.
Я впервые пожалела, что к себе относилась небрежно и не холила себя, как некоторые женщины. Лишь только год назад стала красить губы и согласилась по настоянию парикмахера красить волосы в светло-русый свет под «платину» и цвет был выбран удачно. Я придирчиво поворачивалась перед зеркалом и видела неординарную интересную женщину, к тому же и с богатой внутренней жизнью…
Я впервые поблагодарила Судьбу за свои неплохие при-родные данные, и кто знает, может быть, она даст мне по-следний шанс. «Не подойдешь телом – не подойдешь и делом, - приговаривала моя бабушка и добавляла, - а не подойдешь делом – не подойдешь и телом». Я грустно улыбнулась – хозяй-ка я была плохая, что и говорить. Значит, нужно искать муж-чину, который бы умел и любил готовить, а уж с уборкой я справлюсь.
В голове уже зазвучало продолжение забытой песни:
Пришел другой, и я не виновата,
Что и любить, и ждать тебя устала.
Придет ли другой? Вот в чем вопрос!
Надо искать, вот и все. Но хватит ли мне энергии на по-иск? Смешно, конечно, но ведь у меня и в молодости не было установки на поиск спутника жизни. Я плыла по течению, от-талкивая от себя мужчин, как надоедливые бревна, мешаю-щие мне плыть к возвышенным целям.
И они действительно мешали, ах, как мешали! Им вовсе не было дела до моего богатого духовного мира. Они клевали на мою молодость и внешние данные.
Ах, какие злодеи, однако ж… эти мужчины!
И, несмотря на грусть, охватившую меня, я уже улыба-лась, глядя на себя в зеркало. И, как всегда, моя чарующая улыбка Весов мне нравилась.
Ну что ж, я прошла в комнату, накрылась одеялом и по-думал: «А может быть, все не так уж и плохо? С бывшим му-жем мы останемся друзьями. Кем бы я была без него?!» Он научил меня писать научные работы и готовить простые блю-да. Он научил меня понимать анекдоты и смеяться над ними. Я, благодаря ему, полюбила литературу и историю и начала понимать классическую музыку.
Да, Боже мой, как много я получила от него ценного!…
Я стала другой, совсем другой женщиной, и он был моим любимым мужем до последнего сегодняшнего дня. А сейчас он ушел к другой женщине, но разве я буду желать ему зла?
«Надо уходить с любовью, тогда и сама ты встретишь лю-бовь», - говаривала моя приятельница Мария Алексеевна и, похоже, она не ошибалась.
Я тоже буду искать мужчину, но… я запнулась…, но не похожего на моего бывшего мужа… другого, так даже будет интереснее.
Ведь на каждый горшок всегда найдется крышка, так говорится в пословице, значит, буду искать горшок. И я за-снула с каким-то странным облегчением, мысленно повторяя банальную фразу, что все что не делается, все делается к луч-шему.
* * *
Я еще не знала, что через два года я буду находиться в том же кафетерии, в том же книжном магазине со своим бывшим мужем и итальянцем Марио, ставшим моим мужем впоследствии - юмористом и большим фанатиком своей рабо-ты. Им будет интересно общаться друг с другом, людям одной профессии.
Я знала, что мой бывший муж тоже был счастлив своей нынешней семейной жизнью и, щадя свою жену, не взял ее на эту встречу. Мы мирно беседовали, и меня сначала не покида-ло чувство словно мы и не расставались с мужем и просто по привычки зашли в свой любимый книжный магазин. Ах, как мне хотелось остаться с ним, если бы вы знали…
Тогда я вспоминала свою жизнь с Марио в солнечной Италии, его нежное отношение ко мне и наши увлекательные поездки по странам Европы…
И, вырываясь из паутины прошлого, я неожиданно обни-му своего бывшего русского мужа и скажу ему, почему-то на английском языке, которого они оба не знали:
- Thanks to you, I have found him!
И тут же быстро переведу эту фразу, сначала на итальян-ский, а потом и на русский язык. Оба они понимающе улыб-нутся, глядя на меня и, обменяются крепким рукопожатием. И мы вместе так же, как два года назад встанем и пойдем на остановку.
Мой бывший муж откроет дверь маршрутки, пропустит нас вперед, дверь захлопнется, он помашет мне рукой… я увижу, как к нему подходит женщина, отдаленно похожая на его мать, они возьмутся за руки и пойдут в свою такую же счастливую жизнь. Вот и все.
Все это еще будет в моей жизни, а пока я засыпаю под мелодию забытой песни:
Ведь были мы счастливыми когда-то,
Любили мы, а разве это мало…
|
|