В Даркнаде, тучный, сильный, зверского вида управитель
Тен-Гед сытно отобедал вместе с верховным ильгеном Таурибом,
который прибыл в Хармалог для осмотра замков ильгенов и,
заодно, проверить местных управителей.
Он побывал почти у всех замковладельцев и остался доволен
порядком и законопослушанием. Собиратель Тьмы будет
доволен преданным Хармалогом. Оставалась еще кучка не
проверенных замков, но и до них в свое время дойдет очередь.
Верховный ильген Тауриб любил внезапно появлялся в чьих-
либо владениях. Однако, здоровый и массивный как бык, со
свирепым взглядом, управитель Тен-Гед не испугался нежданного
визита ильгена. Он знал, что в его поместье придраться не
к чему, и поэтому после осмотра, пригласил Тауриба отобедать
вместе с ним.
Управитель Даркнада и верховный ильген допивали последний
кубок вина, как вошел слуга Тен-Геда, распростерся на полу,
потом встал и быстро доложил, что в ворота стучится
ключница Ма-Тюга, Хота Монта. Она хочет сообщить нечто
важное и непременно самому хозяину замка.
- Зачем я понадобился этой жабе? - недовольно проворчал
Тен-Гед.
Он припомнил милую "мордашку" Хоты, которую видел будучи
в замке Ма-Тюга по одному делу.
Тен-Гед передернул плечами от отвращения:
- Мне не хочется видеть пучеглазую дуру после сытного обеда.
Пусть подождет часика три за воротами, ничего с ней не случиться.
В полутьме капюшона сверкнули болотными огнями глаза ильгена
Тауриба.
- Как бы тебе самому не очутиться за воротами замка, олух! -
злобный, шипящий голос заставил вздрогнуть далеко не трусливого
Тен-Геда. Он испуганно покосился на ильгена, а тот
продолжал шипеть ему прямо в лицо:
- Зови ее немедленно сюда. Я чувствую, ключница прибыла с
плохими вестями. Мне нужно срочно знать, о чем эти вести.
Тен-Гед тоскливо икнул и махнул рукой слуге:
- Живо ее сюда!
Слуга поклонился, затем побежал выполнять приказание управителя.
- Хота Монта хочет рассказать только тебе одному весть? Так,
кажется? - уже не таким злобным голосом спросил Тауриб Тенгеда.
- Так, вроде, - моргая глазами, ответил тот.
- Тогда я спрячусь. Пусть думает, будто ты один. - Черной
тенью скользнул хитрый ильген за полуколонну, одной гранью
вделанную в стену обеденного зала.
Тен-Гед достал из широкого кармана штанов острый ножичек и
в ожидании ключницы принялся ковырять узким лезвием в зубах.
Дверь зала осторожно приоткрылась. Сильно ссутулившись, почти
на полусогнутых ногах, робко вошла Хота Монта. Она умильно
и преданно глядела на управителя Тен-Геда. Глазунья растянулась
на полу, вытянув руки вперед.
- Ну-у! - заорал Тен-Гед, особо не церемонясь с какой-то
там безобразной ключницей. - Говори жаба, зачем тебя сюда
принесло, что там случилось в Тырмеке?
От рева управителя, во рту у Хоты неожиданно пересохло, а
язык превратился в неподвижный шершавый камень. Ключница
открыла рот, издав кашляющий шипящий звук.
- Что? Не слышу! - приставив волосатую ладонь к уху, крикнул
Тен-Гед. - Если ты, змея, будешь шипеть на меня, я изрублю
тебя на куски и брошу собакам. Хотя нет, мои собачки могут
отравиться твоим вонючим мясом. Я лучше сожгу тебя на костре!
Угроза управителя заставила Хоту обрести дар речи. Напуганная,
она взмолилась:
- Погоди меня убивать могучий управитель Даркнада, сначала
выслушай, а потом решай, что делать со мной. В Тырмеке
произошла неслыханная измена. Мой бывший хозяин Ма-Тюг и его
сообщник Хад Силак тайком покинули земли Хармалога вместе
с двумя отрядами мальцелов, по тридцать в каждом. Они
направились через трясины Ассыр-Кута. Ма-Тюг хвастался, будто
знает тайную тропу. Дескать, по ней выйдут в степи Сумархана,
чтобы захватывать караваны идущие из Тункана в Тунгой-Ор и
ни с кем награбленным не делиться. Все - себе. Замок Тырмек
обозвал крысиной дырой. В северных отрогах Тункая он-де
построит себе замок получше, да побогаче. А еще Ма-Тюг говорил
Хаду Силаку, что на Ярмаге пусть другие издыхают в великой
битве, а не они...
- Ты нагло врешь, мерзкая гадкая жаба! Ма-Тюг и Хад Силак
не могли изменить! - рассвирепел Тен-Гед, брызжа слюной во
все стороны. - Как у тебя, лупастой, язык не отсох, говоря
мне эту чушь?!
Взбешенный управитель протянул лапищу и цепкими пальцами
схватил Хоту Монту за горло, оторвав ее от пола. Хота задрыгала
ногами:
- Это не чушь, это сущая правда. Не будь я Хотой Монтой! -
прохрипела Глазунья.
- Отпусти ее, Тен-Гед. Ключница не лжет. - Верховный ильген
Тауриб вышел из-за полуколонны.
Пальцы управителя разжались, а Хота, не ожидавшая увидеть здесь
ильгена, да еще самого главного колдуна Тауриба, дико завизжала
от страха перед черной зловещей фигурой и потеряла сознание.
- Неужели лупоглазая говорит правду? - спросил Тен-Гед у Тауриба.
- Да, самую что ни на есть горькую правду. Ма-Тюг и Хад Силак
преступники. Они собрались бежать осознанно, знали, что
ожидает в случае поимки. И как Ма-Тюг мог узнать о
возобновившихся караванных путях, да еще с такой точностью? А ну-ка
посмотрим, не замешан ли тут другой сообщник?
Тауриб хищно склонился над Хотой, складки черного балахона
задели лицо Глазуньи. Та конвульсивно вздрогнула всем телом.
Медленно разлепила замутившиеся от страха глаза. И пожалела,
что открыла их!
Раскаленные до бело-синего огня, с черными узкими зрачками,
жуткие глаза ильгена просверлили сознание Хоты насквозь. На
какую-то секунду воля Глазуньи попыталась противостоять воле
колдуна, но тщетно. Черная мощь ильгена безжалостно разметала
сопротивление, подавив остатки воли Хоты под себя.
Выпученные глазищи ключницы, казалось, совсем выкатятся из
орбит. Зачем она сюда так спешила? Но откуда было знать, что
в замок Даркнад нежданно-негаданно явится столь важная
особа? И именно в тот день, когда она со срочным доносом
постучала в ворота Даркнада. Хота заскрежетала зубами от
злобы и невезения. Проклятый колдун выведает ее тайные
желания, о которых она желала бы умолчать.
- Ну, малышка, не бойся меня, - ласково заговорил ильген, но
в сладком голосе колдуна затаилась скрытая угроза. - Ты
многое не досказала, а кое-что и вовсе хочешь скрыть от меня.
- Нельзя так делать дорогуша, нельзя. Я не люблю таких,
которые пытаются что-то утаить от меня.
Хота съежилась в комок от смертельного ужаса.
Обманчивый, ласковый голос ильгена пугал ее больше, чем
рев Тен-Геда.
- Что же ты молчишь, дорогуша? - Тауриб вскинул ладонь,
растопырил костлявые пальцы над лицом ключницы.
Пронзительно взвизгнув от боли, Хота подчинилась чужой воле
и принялась выбалтывать все то, что скопилось на дне ее темной души.
- Верховный ильген, я виновата перед вами. Каюсь, я хотела
в награду за донос получить права на владения замка Тырмек.
Разве я не достойна стать замковладелицей? Я первая сообщила
об изменниках. Трусливые слуги Тырмека вместо того, чтобы
исполнить свой долг, разбежались подобно крысам при
наводнении, спасая собственную шкуру. Одна я спешила сюда,
и я по праву заслужила награду.
- Конечно, дорогуша, ты заслужила награду. Однако замок
управителя Ма-Тюга не слишком ли жирный кусок? Не забывай,
милая, ты из простонародья. Отец твой всего лишь жалкий
торговец овощами. Не высоко ли хочешь сразу прыгнуть? От радости
и гордыни не закружится голова? Вдруг, получив титул
управительницы Тырмека, начнешь заводить свои порядки,
законы, а?
Я знаю, бывали случаи, уж поверь милая, моему опыту, а он у меня
не малый.
- Но я ... - хотела оправдаться Хота, но колдун шикнул на
нее и продолжал дальше:
- Ладно, оставим Тырмек в покое. Он достанется в более надежные
руки. Я тебе предложу неплохую должность. Будешь работать в
моем замке ключницей - все ключи доверю. Ну, разве
я не оказываю тебе честь, Хота Монта, предлагая служить у
меня, верховного ильгена Тауриба?
- Я не смогу, - пискнула Хота, мечтая как можно скорей убраться
отсюда восвояси.
- Так-таки не сможешь? Я не узнаю тебя, Хота Монта. Ты
недооцениваешь себя или, наоборот, набиваешь цену?! - вдруг
резко крикнул прямо в глаза Хоты, ильген.
Глазунья заорала дурным голосом от боли причиняемой мысленно
Таурибом. Она корчилась и извивалась на полу, как
полураздавленная жаба. Ильген смягчил мысленную хватку.
Боль оставила тело Хоты, но кости и мышцы ломило от "ласки"
ильгена. В наступившей тишине вновь зазвучал шипящий голос
Тауриба:
- Успокойся Хота Монта, по твоим мыслям я вижу, что Ма-Тюг
заезжал к соседу ильгену Аздену. О! Азден, оказывается, изобрел
огненную воду. Она прозрачна, но во много раз крепче вина.
Однако, неплохо для моего бывшего ученика. Он всегда
необыкновенное выдумывал. Постой-ка..., Азден дал бутылку с
огненным зельем Ма-Тюгу, тот ее распил с Хадом Силаком.
Как же, помню этого пройдоху. Своих земель показалось мало,
ему и соседние подай. Но на чужой кусок, не разевай роток.
В итоге Силака за неумеренную жадность лишили
наследственных земель, оставив один полуразвалившийся замок.
Вот их подслушанный Хотой разговор... А-А-а!! Выискался,
наконец, главный зачинщик и подстрекатель! - страшно вскричал
Тауриб. Хота от дикого вопля колдуна пристыла к полу, не смея
пошевелиться. Тен-Гед, молчавший все это время, едва не
свалился с кресла. Неожиданный страх сковал и его, сильного,
безжалостного, неумолимого, перед яростью Тауриба.
- Подумать только! - разбушевался колдун. - Азден был
лучшим моим учеником. Как он осмелился гадать на костях
Долгоживущего и усомниться в победе нашего повелителя? Пусть
отвалятся его руки! Нет, мало того, что этот дерзкий
шарлатан нарушил наши тайны и клятвы, он протрепался о мерзком
гадании за кубком огненного зелья тупорылому чурбану Ма-Тюгу.
Показывал ему секретные карты, а тот, не будь дураком,
запоминал и свои планы строил. Ну, погоди Ма-Тюг! Вольным
разбойником решил стать, а чтоб сподручнее караваны грабить,
Хада Силака сманил? Ответят оба за побег и вольницу. Умирать
будут медленной смертью. Так просто огненной ямой в Бараге
не отделаются. Сначала испытают все пытки применяемые палачами
нашего повелителя Рагруота Великого. А с мерзавцем Азденом
сам расправлюсь. Самолично напою зачинщика и смутьяна кровью
из десяти мертвецов!
Тен-Гед непроизвольна вздрогнул. Он знал, неживая кровь -
смерть для любого ильгена колдуна.
Тауриб обернулся к хозяину замка.
- Чего ты расселся увалень в кресле, или брюхо еще не успело
переварить обед? Смотри, как бы твои кишки не достались
на ужин твоим же псам. Быстрей посылай гвардейцев на поиски
слуг. Мы их живо отыщем, далеко не уйдут и не спрячутся.
Я пошлю крылатых гонцов по домам и замкам ильгенов и
управителей за помощью. Одного летуна отправлю в башню
Аммирета, к двум наливулам находящимся там. Чернолатники
необходимы в погоне за изменниками.
- А разве нашему повелителю Рагруоту Великому мы не
сообщим о преступниках? - робко спросил Тен-Гед.
- Нет, глупец. Не будем отвлекать повелителя на мелочь. Сами
справимся, своими силами.
- Но наливулы все равно донесут Рагруоту Великому.
- Они донесут, когда мы поймаем беглецов. Повелителю
останется указать какой смерти их предать.
Тен-Гед поднялся с кресла и молча направился к дверям.
Оставшаяся без внимания Хота застонала, зашевелилась. Но
тут Тауриб снова впился страшными очами на "дорогушу",
распростертую на полу.
- Стой, Тен-Гед, не уходи! - повелительно сказал ильген,
продолжая вонзаться взглядом в посиневшие от страха лицо
Хоты. - В Тырмеке осталась новая посудомойка, может, и она
тоже удрала. Хота больше всех ее ненавидела и подозревала.
Странный удар по спине, отшибла руку, словно об кольчугу...
Посудомойка, и в кольчуге? Странно, странно. Где же ее Ма-Тюг
взял? Ага, приблуда на побегушках в ханзаре "Рога дракона",
хозяин Карчат. Первый жмот и сквалыга в Архазе. Наведаться
и туда, узнать у прохвоста про эту подозрительную нищенку.
Ну, теперь кажется все.
Ильгён хлопнул в ладоши. Откуда не возьмись с противным
Скрипучим писком зашуршали кожистыми крыльями гонцы-летуны,
кровожадные вапассы.
Увидев ужасных злобных тварей, Хота Монта издала невнятный
хныкающий звук.
Тауриб принял хныканье на свой счет и нагнулся над Глазуньей.
- Тебе не нравятся мои птички, дорогуша? Чем же они тебе
не понравились?
Хота в ответ невразумительно промычала что-то. Ильген еще
ниже склонился над ней, та издала предсмертный вопль и застыла
неподвижно на полу.
- Так, так. Вот значит, какие мысли бродят в твоей голове.
А я, наивный простофиля расслабился, к себе в замок определить
на видную должность хотел, ключи доверить от чердаков до
подвалов. Вот был бы хорош, если сделал это. Ты
из моих птичек, не долго думая, чесночную похлебку сварила.
А что бы с остальными питомцами и слугами сделала? Мне даже
представить страшно. Ай-яй-яй, Хота Монта, не ожидал, не
ожидал, а виной тому твое неумеренное властолюбие и гордыня.
Но я тебя прощаю, каков хозяин - таковы и слуги. Все
пропитались вольнодумными и своевольными мыслями. Ты,
кажется, не слушаешь меня?
Глаза Хоты Монты остекленели и не выпучивались больше от
боли и страданий. Душа Глазуньи не выдержав близкого
смертоносного взгляда ильгена покинула тело унесясь серым
дымком из Даркнада. Мечты Хоты Монты не сбылись: она так
и не стала управительницей замка Тырмек.
Ильген Тауриб пнул тупоносым сапогом корявую плоть ключницы.
Хота Монта не двигалась. Тауриб, не мешкая, достал узкую склянку
из кармана балахона, вскрыл острым ножичком вену на руке
мертвой Хоты.
Густая, темная кровь медленно закапала в склянку. Десяти капель
крови было достаточно для колдуна. Осторожно закрыв
пробкой горлышко склянки, прошептал отводы от ларов мертвой
крови. Лотом мысленно улыбнулся про себя: " Ну, мой милый
ученичок Азден, я изготовлю для тебя свою "огненную воду",
которая во много раз крепче твоей. Один глоток и ты уснешь
навеки непробудным сном". Верховный ильген вслух рассмеялся
трескучим смехом, словно где-то ломали сухие кости.
Управитель Тен-Гед и его гвардейцы не жалея коней гнали во
весь опор к Архазу, к ханзару "Рога дракона". В замке Тырмек
они уже побывали, не обнаружив там никого, даже лошадей в
конюшнях.
Выбив мощным ударом ноги входную дверь ханзара, так что та
слетела с петель, налитые кровью глаза Тен-Геда свирепо
уставились на щуплого Карчата. Немногочисленные посетители
притихли и с ужасом взирали на разъяренного управителя
Даркнада. Тот обнажил меч и гаркнул на весь зал:
- Пошли вон, лодыри и бездельники! Всех бы вас в огненную
яму Барага! Ишь, расселись среди бела дня, как будто работы
нет или лишние монеты завалялись в кошельках. Так мои ребята
живо облегчат их. Ты Карчат, не прячься за стойкой, иди сюда
ко мне, старый сковородник!
У Карчата от испуга вывалился из рук круглый медный поднос,
который он протирал сухой тряпкой. Поднос с грохотом
ударился о каменный пол. Вжав голову в плечи, Карчат робкими
шашками направился к грозному Тен-Геду.
- Отвечай сквалыжник, откуда к тебе прибилась нищенка,
работавшая примерно месяц назад?
- Ни..., нищенка? - не сразу понял хозяин харзала, но тут
же мгновенно догадался, о ком спрашивает Тен-Гед. - Эта та
самая оборванка, которую купил у меня управитель Тырмека
Ма-Тюг?
- Та самая, та самая, - прорычал Тен-Гед и приставил острие
меча к горлу Карчата. - Отвечай скорее, не тяни время, мошенник!
- Я, я... - начал было лепетать трясущийся от страха Карчат,
но, заметив выходящую из кухни кухарку Васпу, указал на
нее пальцем.
- Вот она, она ее привела!
- Кого? - взвизгнула Васпа, застыв на пороге кухни.
- Ту нищенку, у колодца просившую работу у меня.
- Помилуйте, хозяин. У нас не хватало рук по хозяйству, а
она согласилась работать за смехотворную цену - за миску
похлебки в день.
Что?! - вскричал удивленный Тен-Гед. - Работала за одну
миску похлебки в день? Да знаешь ли ты, гнида бородавчатая,
что ни одна харма не станет работать за жратву, только за
деньги, пусть за одни засаленные позеленевшие медяки.
Жадность тебя сгубила Карчат, жадность неумеренная и
скупость. Ты хоть спросил, откуда родом, где раньше работала
и у кого. Она - сирота и всю жизнь скиталась по чужим
дворам и домам...
- А имя, имя ее?!
- Я не спрашивал имя у нищенки, ни к чему мне оно..., -
Карчат не договорил, сильная оплеуха сбила его с ноги.
Тяжелый сапожище наступил на впалую грудь Карчата.
- Ну, скопидомник, первый ряд смертников в пехоте тебе
обеспечен. Ты потерял бдительность, Карчат, где твое знаменитое
чутье на чужаков?
- Это она-то чужая? Да что же я последнее зрение потерял,
коль не отличу своя это или чужая?
- А вот представь себе, дырявая ты сковородка, что это
вражеский лазутчик, может даже из Долгоживущих. Долго ли на
такого жадного остолопа чары навести?!
- Вражеский лазутчик, чары? - переспросил дрожащим голосом
Карчат. - Так оборванка с раннего утра до позднего вечера
трудилась, не покладая рук. Всегда у меня перед глазами.
Когда же ей было следить, добывать сведения?
- А нищенка ходила по залу, разносила подносы с едой и
вином?
- Да и еще убирала объедки и пустые кружки...
- Этого достаточно для лазутчика. Разговоры воинов она
слышала.
- У меня не говорят о военных тайнах.
- Но говорят о мостах и дорогах, крепостях и лагерях!
Связать Карчата, доставить ко мне в замок, а этот шпионский
рассадник сжечь!
Карчат застонал от боли, когда два рослых мальцела
заломили руки за спину и крепко связали их.
Ассыр-Кут, то есть земля без дна, измотала, измучила,
поглотила девять коней из двух отрядов мальцелов Ма-Тюга и Хада
Силака.
Пятидневный утомительный путь, включая и ночи, через
необъятные болота и трясины, торфяники и мшанники, заставил косо
и злобно смотреть подчиненных гвардейцев на своих командиров.
Лучше бы им остаться в Хлармалоге, чем лезть, сломя голову,
в сомнительную и опасную авантюру.
Опытный и бывалый Ма-Тюг уловил невеселое настрое гвардейцев.
Но, но, удальцы! Вам ли кряхтеть и охать от этих вонючих луж?
Вы наверно думаете, что путь к богатству гладкими
дорожками устелен? Так прямо золотые монеты сами в ваши лапы
посыплются? Нет уж! Потерпеть и попотеть придётся. Скоро
сделаем привал на Каменистом Гребне. Однако и там
рассиживаться не будем. Хорошенько отдохнем и сменим коней
лишь в степях Сумархана. Самое нужное нам сейчас: быстрота,
быстрота и еще раз быстрота. Вместо этого гнилостного воздуха
вдохнете свежие ветры раздольных степей. А теперь прибавим
лучше шагу!
Уставшие гвардейцы приободрились и прибавили шагу, насколько это
возможно.
Уже ближе к вечеру всё с облегчением увидали скалы, разбросанные
полукругом по трясине, и издали действительно напоминавшие
великанский гребень для волос. За лысыми макушками скал
находилась относительно небольшая площадь сухой и твердой почвы.
На ней произрастали чахлые кривые березки и редкие кустики
ивняка. Мальцелы спешились, принялись рубить деревца и разводить
костры. Шесть уморенных ходом через топи коней тут же прирезали.
Самые голодные и нетерпеливые не стали дожидаться, когда
зажарится мясо. Ели конину сырую, жадно глотая куски, чавкая
и давясь. Утолив голод, грязные, мокрые с ног до головы,
пахнущие тиной и ржавой стоячей водой, все хотели одного -
спать, чтобы потом после непродолжительного отдыха, сделать
последний рывок через Асеыр-Кут.
Увы, сделать последний рывок не удалось. Ассыр-Кут редко
выпускает добычу из своих удушливых объятий.
Чуткий гвардеец Ильц неожиданно проснулся. Он уставился на
низко ползущие лохматые сливово-серые тучи, грозящие
разразится затяжным дождем. Плотная пелена туч не смогла скрыть
пронзивший сверху Ильца смертельный ужас.
- К нам летят наливулы! - истошно завопил молодой мальцел.-
Нас обнаружили!!
Сон мгновенно покинул гвардейцев. Их горящие желто-оранжевые
глаза впились в Ма-Тюга и Хада Силака. Оба управителя
задрали головы вверх.
Теперь все беглецы ощущали летящие стрелы страха и
немедленного подчинения сдаться Чернолатникам. Леденящие
душу громкие крики наливулов пронзили слух мальцелов.
Гвардейцы пали, закрыв уши руками.
Черные фигуры с большими крыльями кружили, постепенно
снижаясь, будто два стервятника узревшие желанную падаль.
- Сто тысяч проклятий! Как быстро нас выследили, не иначе... -
начал Ма-Тюг, но Хад Силах давясь от злобы и ярости, резко
оборвал его.
- Не иначе, не иначе. Это значит, кто-то из твоих паршивых
слуг подслушал наш разговор! Спрашивал же тебя, осла, никто
не подслушает? "Нет, никто Хад, дурачок". Я знаю слуг, как
пять пальцев на руке. Вот кто-то из "пальцев" и указал на тебя,
стремясь тем самым выслужится перед властями и получить
награду. Я не желаю издыхать! Ты во всем виноват Ма-Тюг! Это
ты опоил, одурманил меня колдовским зельем. Ты заодно с
ильгеном Азденом, по-которому давно осиновый кол плачет.
Зачем я болван, слушал твои лживые речи о богатых
караванах? Ну что нам теперь делать, что?!?
- Заткнись, трусливый недоумок!! - рявкнул Ма-Тюг. Звериная,
отчаянная решимость исказила немытое, бородатое лицо
управителя, - лад Силак, бери меч ильгена и готовься к бою.
Всем у кого есть колдовское оружие копья, мечи, клинки, луки и
арбалеты приготовиться к сражению. Лучше погибнуть в Ассыр-Куте,
чем с позором сгореть в огненной яме Барага. Гвардейцы, вы
держите в руках не простое железо! Ильген Азден наложил на
него особые чары. Они помогут нам сразится, сразится... -
Ма-Тюг через силу, но все таки выкрикнул кощунственные слова.
- С Чернолатниками!
Гвардейцы в немом страхе и ужасе смотрели на обезумевшего, по
их мнению, управителя Ма-Тюга. Поднять меч против
Чернолатников? Да что они Долгоживущие? И зачем они клюнули
на легкую наживу? Да, нечего сказать, влипли со своими
начальничками по самую макушку в поганую историю. Тут за одну
измену и предательство повелителю сразу смерть.
- Что уставились на меня, тупоголовые шкурники и жралоги?
Первый раз видите? Пока сообразите своими неповоротливыми
мозгами, что к чему, вас успеют изжарить в Бараге! Кто хочет
прорваться в Сумархан, пусть сражается со мной, а не стоит,
раззявив пасть и выпучив глаза!
И Ма-Тюг первый подал пример, метнув копье в ближайшего
наливула. Копье пробило крыло Чернолатника, тот издал крик
боли и рухнул на соседний обломок скалы. Стрелы, копья, полетели
во второго Чернолатника. Наливул раздул черный плащ,
прикрываясь им, как большим щитом. Далее, рыцарь Мрака вырос в
размерах и, обнажив бледно-мерцающий меч, принялся рубить
головы мальцелам, уклоняясь, однако, от ударов Ма-Тюга и Хада
Силака.
Убив всех гвардейцев, наливул издал победный клич, затем
лишь слегка оглушил смертоносным мерцающим мечом обоих
управителей, связал преступников веревкой и поднялся ввысь.
Следом за ним, очнувшись от удара, не спеша, полетел раненый
наливул.
Над Асаыр-Кутом после непродолжительных воплей, криков,
хрипов, лязга и звона оружия повисла зловещая тишина.
На поверженные трупы гвардейцев обрушился дождь, смывая
кровь и грязь с мертвых лиц.
Мрачный, трехэтажный дом с двумя зубчатыми башенками виднелся
за высокими, обитыми толстыми стальными полосами, воротами.
Там жил ильген Азден.
На мысленный призыв верховного ильгена Тауриба открыть ворота
и сдаться, бывший ученик ни как не реагировал.
Тауриб взмахнул руками, еще раз послав настойчивый, мысленный
призыв мятежному ильгену. Азден содрогнулся от зова учителя.
- Азден! Открой ворота по-хорошему. Не надейся на крепость
каменного дома и свою силу. Почему ты не откликаешься, боишься
своего учителя? Я не знал, что ты трус. Мой лучший ученик,
изобретатель и выдумщик, вдруг оказался трусливее зайца. Сдавайся,
Азден, выходи добровольно и повинись мне. Тогда, быть
может, я прощу тебя, и мы выпьем по бокалу вина. Хотя до меня
дошли слухи о твоей огненной воде, якобы крепче самого старого
вина. Похвально, похвально. Правда, есть один недостаток
у огненной воды. Она чрезмерно кружит чьи-то шальные головы,
заставляя потом совершать неблаговидные поступки неугодные
нашему повелителю Рагруоту Великому. Не молчи, Азден, выйди
навстречу. Я угощу тебя вином в десять раз крепче твоего зелья.
Азден вскочил со стула, седые патлы разметались по худым
плечам. Ильген знал, что за "вино" приготовил ему Тауриб,
и ни о каком прощении не могло быть и речи. Зря он доверился
тогда спьяну Ма-Тюгу. Вот подлец и негодяй! Пришла же
тырмекскому увальню в голову мысль грабить караваны в
Сумархане. Хотя он сам хорош. Трепался своим болтливым
Языком, о чем нельзя говорить, и уж коли проговорился, и, видя,
во что это вылилось, надо не сидеть на месте, а бежать. И
необязательно в Сумархан через Ассыр-Кут. Теперь уходить
поздно, все пути перекрыты. Остается одно, драться до последнего
вздоха. Живым он в руки "любимого учителя" не дастся.
Азден схватил висящий на стене заговоренный лук и выпустил
красную стрелу с серебристым наконечником прямо в грудь
верховного ильгена.
Тауриб рассмеялся, вытащил стрелу и разломил на несколько
частей.
- Значит вон он, каков твой ответ, Азден. - вслух сказал Тауриб.
- Хорошо. Ты горько пожалеешь об этом, безумец.
Верховный ильген обернулся к стоящим сзади двум управителям,
которые прибыли по его повелению с отрядами гвардейцев и к
к семи ильгенам.
- Сосредоточьте взгляд на воротах! - приказал Тауриб колдунам.
Те почтительно поклонились и разом забормотали заклинания.
Ворота затрещали, закачались, сорвались с петель, поднялись
в воздух, затем с гулким грохотом упали на землю, подняв тучу
пыли.
- Вперед! - скомандовал Тауриб, - Доставить мне Аздена живьем,
мятежник засел в левой башне. Не забудьте взять сети, они
пригодятся.
С радостным ревом ворвались во внутренний двор дома гвардейцы
и ильгены.
Немногочисленный состав слуг и воинов Аздена были сметены
и разрублены на куски под натиском превосходящих сил
нападавших. Азден дрался в башне, пока не сломался
меч, он схватил клинок и вновь кинулся в бой, применяя попутно
и колдовство. И все же на отступника удалось закинуть две
заговоренные самим Таурибом сети. Азден запутался в
них, и клинок выпал из его руки. Навалившиеся разом шестеро
гвардейцев быстро связали его по рукам и ногам.
Побежденного Аздена приволокли под жуткие очи Тауриба. Тот,
зловеще усмехаясь, достал склянку с кровью десяти мертвецов.
- Ну, Азден, открой рот, тебе не будет больно, - негромко
проговорил Тауриб, но, стоявшие рядом, ильгены в ужасе
отшатнулись.
Непокорный Азден извивался, тщетно пытаясь вырваться из пут,
но гвардейцы знали толк в узлах. В бессильной ярости Азден
плюнул на черной балахон Тауриба. Ядовитый плевок прожег
в нем дырку.
- Открыть ему пасть! - гневно крикнул Тауриб. - Что-то мы
очень долго церемонимся с предателем.
Дюжий мальцел клинком разжал плотно стиснутые зубы Аздена.
Верховный ильген быстро влил содержимое склянки в рот
пленнику и отскочил в сторону, шепча заклинания и отводы от
мертвой крови.
Азден издал страшный предсмертный крик, вмиг почернел,
рассыпался пеплом по земле. Дух мятежного ильгена улетел
в Запределы, чтобы больше никогда не вернуться и не
воплотится. Тауриб повернулся к ильгенам и грозно произнес:
- Так будет с каждым, если тот посмеет нарушить наши клятвы
и станет ослушником. Вы хорошо меня поняли?
Ильгены в ответ низко склонились.
- Мы все хорошо поняли, верховный ильген Тауриб. За свое
вероломство и измену Азден получил достойную кару.
- Так, ладно. Теперь нам осталось поймать слуг из Тырмека.
Эти трусы прячутся где-то недалеко. Пристанище изменника
предать огню.
Ильгены вновь поклонились Таурибу и приказали управителям
поджечь дом преступника Аздена.
Черный лютень бешеным галопом несся по дороге, ведущей на
север к городу-крепости Наргылату, расположенному между двух
озер. Не доезжая до города, Ийвэ свернула восточнее, на дорогу,
уходящую к Багровым горам.
Если ей повезет, то можно добраться до гор за шесть дней.
Проведенная бессонная ночь в заброшенном сарае была ужасна
и мучительна. Приходилось отбиваться от вампиров и чоуленей.
Еще и лютень оклемался от побоев и переборол боязнь к странной
наезднице. Как хотелось Ийвэ прижаться Кальнасом к спине
дикаря, чтобы эта тварь почувствовала, кто на ней сидит, и кого
надо слушаться. Однако Ональ не сделала этого, лютень мог
подальше ее провезти, пешком она добиралась бы гор
медленней, а хотелось побыстрее добраться до Каргала.
Лютень распоясался пуще прежнего. Он брыкался, старался
побольнее укусить острыми зубами за ногу Ийвэ.
Ей ничего не оставалось, как вновь и вновь вонзать шпоры в
окровавленные бока лютеня, да опять ударив злобного дикаря
цепью.
- Клоци-клоц, клоцики-клоц, клоц-клоц. - отстукивали
копыта лютеня по каменным плитам дороги, отзываясь
неприятной музыкой в ушах Ийвэ.
Она нервничала из-за громкого клоцанья копыт. Ведь его могли
услышать и другие уши. И другие уши услышали перецок лютеня.
- Стой! Стой, тебе говорят! Пароль, немедленно назови пароль!
Ийвэ тихо выругалась, нарвалась на скрытый пост, но не
остановилась перед здоровенным узкоглазым ченгом с арбалетом
в руках.
На крик постового выскочили из-за придорожных кустов еще
пять ченгов с мечами и луками.
- Некогда мне останавливаться! - сипло выкрикнула Ийвэ.
- Я срочный гонец, и разве тебя не известили, что старый
пароль сменился, а новый я не назову, так как ты не знаешь его.
- Чего? - опешил ченг, изумленно глядя вслед подозрительному
гонцу.
- Пароль сменился? Когда?
Однако тут же сообразил, что мнимый гонец лжет. В ярости,
ченг выпустил стрелу вдогонку. Стрела вонзилась в круп
лютеня, тот вздрогнул, но не остановил бега.
Ийвэ оглянулась назад, там суетились и кричали ченги, пуская
ей вслед стрелы. Как хорошо, что они пешие, а будь на конях,
сытых и отдохнувших, догнали бы ее в два счета.
Проскакав еще около часа, лютень начал заметно хромать,
мотать длинной шеей в разные стороны, потом совсем остановился,
широко расставив четыре ноги. Бока его ходили ходуном,
шумное дыхание с хрипом вырывалось из горла.
Ональ живо спрыгнула на землю, успев при этом выдернуть черную
стрелу из крупа лютеня. Тот заржал, поднялся на дыбы,
пытаясь передними копытами ударить храбрую наездницу, но та
ловко увернулась и врезала по ребрам цепью. Лютень завизжал
от боли и из последних сил бросился налево к ближайшим деревьям.
Ийвэ, не раздумывая, повернула направо. На дороге оставаться
опасно, ченги наверно уже подняли тревогу. Только пока эти
кривоногие расшевелятся, она успеет найти нужный путь, а там
видно будет.
Продираясь через колючие кусты, разрубая клинком, то ли
лианы, то ли гибкие корни, или ветви деревьев сросшихся в один
клубок, Ийвэ старалась, как можно меньше оставлять после
себя следов. Ничего, увы, не получалось. Подобно раненой лосихе
продиралась она сквозь непролазные дебри. Неужели этот
дремужник никогда не кончится? Сколько еще идти? А тут день
к вечеру начал клониться и при мысли остаться тут ночевать
Ийвэ в ужасе передернула плечами. Скорей, скорей отсюда!
После часового продирания через сплошной заслон корней, ветвей
и лиан, перед Ональ внезапно предстала обширная, заросшая
мхом и хвощом, прогалина.
Идти по ней напрямик опасно, можно провалиться в "слепое окно"
- коварная бездонная яма с тонким травяным слоем на поверхности
воды. Ийвэ повернула чуть влево, в обход от прогалины-западни.
Здесь деревья уже реже росли и почти не переплетались друг с
другом. Холодным, тусклым светом сверкнула гладь озера Нарх.
Ийвэ вышла на узкую полоску песчаного берега, размахнулась,
цепь и шпоры, имеющие клеймо Тырмека, без всплеска булькнули
в глубь озера. Вода надежно схоронит их, если погоня пустится
за Ональ следом. А погоня точно пустится, но скоро ли это
будет? Сначала разыщут главных преступников - Ма-Тюга и Хада
Силака, их гвардейцев, затем слуг, а напоследок ее - Ийвэ
Ональ. Она, конечно, постарается как можно скорее уйти от
преследователей.
Подозрительный всплеск заставил Ийвэ вздрогнуть и крепко
сжать рукоять клинка. Толстое блестящее тело коричнево-черного
цвета с зелеными разводами, подводной змеи, всколыхнуло
поверхность озера в том месте, где булькнули цепь и шпоры.
Змея проглотила странную добычу, с голодухи не разобравшись,
что глотает. Ийвэ не желая вслед за цепью и шпорами
угодить в брюхо озерной твари, кинулась обратно в лес.
Пробежав порядочное расстояние, частенько спотыкаясь об
узловатые корни, лежащие словно окаменевшие щупальца чудовищ,
перелезая через рухнувшие от старости стволы лесных старожилов,
Ийвэ вдруг услышала шум работающей водяной мельницы.
Уже в потемках вышла она к дому мельника стоявшего за глухим
забором, обособленно от мельницы. Стучаться к мельнику
и проситься переночевать было бессмыслицей, здесь ночных бродяг
не жалуют. К тому же куртка и штаны повара здорово изорвались,
пока Ийвэ продиралась сквозь дремужник.
В самой мельнице могли спать работники-мукомолы. Взгляд Ональ
лихорадочно шарил кругом в поисках безопасного места.
И тут она разглядела молодую, но крепкую осину, чудом
уцелевшую от вырубки. Ильгены ненавидели осины, считая, что они
вредят их колдовству и поэтому уничтожали эти деревья, где
только могли. Зато для Ийвэ лучшего ночлега и не найти.
Ловко забравшись на середину осины, привязала себя ремнем
к толстой ветви и, доверившись Кальнасу и осинному духу, сразу
уснула.
Ночью Ийвэ несколько раз просыпалась от противных визжащих
голосков и щелканья острых зубов - кровососущих вапассов.
Красные, злые глаза светились в темноте, наводя ужас на Ональ,
но добраться до желанной жертвы вапассы не могли. Запах осины
и угрожающее поблескивание треугольных пластинок Кальнаса
надежно защищали девушку от ночной нечести.
Рано утром скрип отворяемых засовов и замков разбудил Ийвэ.
Проворной белкой слетела она вниз и затаилась в зарослях
терновника.
Из-за раскрывшихся створок ворот, медленно ступая, вышли пять
Битюгов, запряженных в крытые фургоны. Выехав за ворота,
фургоны остановились.
Между ними засуетилась квадратная Фигура мельника. Он еще
раз проверил все ли в порядке, не забыли ли паролей нерадивые
тупицы возничие, которые только даром едят хозяйский
хлеб, и с собой ли у них списки, сколько мешков муки они везут.
Однако мельник зря усердствовал: возничие не такие уж
тупицы и раззявы, пароли они помнят, и списки лежат в кармане
куртки.
К радости Ийвэ фургоны двинулись в восточном направлении к
перевалочному пункту находящемуся неподалеку от города Тагырр.
Там, сдав мешки с мукой, в очередной обоз, идущий к Багровым
горам, возничие мельника отправятся обратно домой. Ийвэ
оставалось незаметно прокрасться следом, когда те отъедут
подальше от дома мельника и осторожно проникнуть в последний
фургон.
Четыре раза екало сердечко у Ийвэ, когда патрули ченгов
останавливали муковозов, спрашивали пароли и проверяли списки.
Возничие были хорошо вымуштрованы мельником, а потому каких-
либо недоразумений и неприятностей не произошло в пути.
Не доезжая до, перевалочного пункта, Ональ выскользнула из
фургона, потому что кусты и деревья по обеим сторонам дороги
были уже вырублены и часто попадались конные отряды
мальцелов, пешие патрули ченгов и татней.
Извалявшись с ног до головы в пыли, чтобы слиться с серой
землей, Ийвэ ползком добралась до небольшой канавки, решив
выждать до темноты.
Хотя темнота мало могла помочь ей, мальцелы и ченги неплохо
видели ночью. Но уж все-таки ночью двигаться ползком и только
ползком, плотно прижимаясь к земле, чем пробираться при свете
сумеречного дня.
Ийвэ проглотила слюну, голод и жажда сразу напомнили о себе.
Сделав пару глотков из фляги, доела потом кусок черствого
хлеба и полоску сушеного мяса. Затем терпеливо приготовилась
ждать темноты.
Унылый, тусклый день тянулся и тянулся, и, казалось, никогда
не кончится. 0т неудобной позы тело Ийвэ занемело, руки и ноги
ломило от неподвижности. Ужасно хотелось выскочить из
канавки и хорошенько размяться, но за такую прыть можно
поплатится своей жизнью.
То и дело по дороге шастали взад и вперед патрули ченгов,
громыхали обитые железом ободья деревянных колес фургонов и
телег. Видно, не один мельник поставлял налог на перевалочный
пункт.
Наконец, терпение Ийвэ было вознаграждено. Сумеречный свет
дня плавно перешел в темно-фиолетовые сумерки. Да и движение
на дороге стало не таким оживленным. Тихонько выбравшись
из канавки, Ональ поползла в сторону перевалочного пункта.
Он хорошо освещался факелами и кострами. Из Тагырра прибыли
два длинных обоза нагруженные оружием, доспехами, материями
для шатров и палаток, а так же продовольствием,
Началась очередная проверка и подсчет фургонов. Никто не
заметил, как чья-то тень скользнула уже в проверенный фургон.
Устроившись между мешками сухарями, Ийвэ прислушалась к
гортанным голосам харматов грузчиков и тех, кто проверял
фургоны. Теперь можно не волноваться какое-то время.
Фургон, где сидела Ональ, прицеплялся к другому фургону,
запряженному парой здоровых, выносливых битюгов. Возничий
двух фургонов не сразу обнаружит нежданного попутчика.
Ийвэ была начеку в стране врагов, хоть у нее и выдалась сейчас
временная передышка.
Обозы двинулись поздно ночью. Харматам, ченгам и мальцелам
не угрожали вапассы. Кровожадные бестии сюда не залетали.
Здесь, под неусыпным взором Рагруота, им нечего было делать.
Два дня пути прошли более или менее спокойно для Ийвэ.
Проковыряв острием клинка дырку в мешке, принялась грызть
сухари, так как тырмекские припасы кончались. Уменьшалась
и вода во фляге. Конечно, на Большом тракте попадались
специально вырытые колодцы для питья. Но подойти к ним
незамеченной не удавалось Ийвэ ни как.
Тогда она, на очередном привале, поборов брезгливость, отпила
и отлила про запас в свою флягу воду из кожаного бурдюка
возничего, пока тот сидел у костра и ужинал с остальными
харматами.
Вечером третьего дня, все увидели высоко в небе двух
наливулов спешащих в сторону Багровых гор, которые уже
появились на горизонте. Один наливул заметно отставал. Ийвэ
их не видела, но почувствовала сразу.
Необыкновенный страх заставил ее вжаться на самое дно фургуна.
Появилось нехорошее предчувствие, что везение на Большом
тракте скоро кончится.
Пот заструился по телу, а пальцы конвульсивно сжались в кулаки.
Может ей пора покинуть обоз и идти своим ходом? Или
сидеть до последнего среди мешков с сухарями? Ну,
предположим, поедет она с обозами до Багровых гор, каким-то
чудом пересечет их, а дальше? Дальше ведь начнутся равнины
Каргала, хорошо обозреваемые со всех сторон. Кругом лагеря,
казармы, кузнецы и мастерские, шахты, подземные туннели и
ходы. Как пройти через все это незамеченной? Эх, где ты, платок-
невидимка? Проклятый Гвинделод, именно там она потеряла
бесценный подарок Тайссил! Ну, так что же теперь? Идти в обход
в южном направлении? Багровые горы полукольцом опоясывают
Каргал, на это уйдут месяцы пути. Ей в одиночку не выжить
в страшных горах. А как в саму цитадель попасть? Барагэто
черное сердце Каргала и его, по словам короля Майгэса,
охраняют недремлющие часовые марроны. Птицы-стражи,
напоминающие ухарра, только еще страшнее, злобнее и ужаснее.
А черный кристалл Сенклет Рагруота? Нет, не дойти своим ходом,
ни то чтобы до Барага, но и до Каргала. И предчувствие быть
пойманной еще больше усилилось.
Однако Ийвэ решила про себя, что доедет в фургоне, как можно
ближе к Багровым горам, а потом покинет обоз.
Ональ не ошиблась насчет Хоты Монты. Ей хотелось, чтобы
ключница не успела донести на счет Тырмека, но Хота успела
все рассказать управителю Даркнада Тен-Геду, где у того на обеде
присутствовал сам верховный ильген Тауриб.
Поисками беглецов занялись быстро и скоро. Двух изменников
управителей наливулы словили и уже доставили в Бараг. Его же
знакомые повара выдали его, когда он остался ночевать в каком-то
захудалом ханзаре, трех конюхов в подполе у родственников, а
четверых слуг в пещерах Хордора.
Дрожа от страха, со связанными за спиной руками, стоя на
коленях, они униженно умоляли верховного ильгена пощадить или
отправить на Ярмаг в пехоту смертников, там в битве они смоют
свой позор.
Тауриб довольно прохаживался мимо пленников и не мог
удержаться от последних язвительных наставлений.
- Вот вы молодцы, просите у меня пощады, - зловещая усмешка,
словно оскал чоуленя, исказила тонкие синие губы ильгена, -
или же, если не пощады, то хотя бы искупить вину на Ярмаге.
Вот уж нет! Вы, подобно тараканам, в испуге
разбежались и забились в щели, надеясь отсидеться и уйти от
наказания. Только от нас не убежишь и не спрячешься! Вам бы
брать пример с ключницы Хоты Монты. Она немедля сообщила нам
об измене в Тырмеке и была вознаграждена по заслугам. Хота
Монта получила хорошее место в моем замке. Я доверил ей
все ключи.
Обреченные на смерть слуги Ма-Тюга не верили Таурибу, будто
Хота Монта служит у него ключницей. Они знали, как та боялась
ильгенов, на дух их не выносила, а уж служить да самому
Таурибу, лупоглазая скорей умрет, чем примет эту должность.
- Вот так-то, молодцы, - продолжал Тауриб, - и вы могли бы
отличиться, как Хота Монта. Но, нет! Вы сами навредили себе!
Не ждите пощады, мерзавцы! Вы и на Ярмаге покажете спину
врагу! Наш повелитель Рагруот Великий не станет
разговаривать с таким сбродом. Суд его будет быстрым и
скорым - огненная яма в Бараге. Там, вам негодяям, самое место.
Сейчас прилетят три наливула. По воздуху вас быстрее доставят,
для таких трусов нечего оттягивать время.
Тауриб замолчал, оглядывая страшными очами поникшие головы
несчастных пленников. В подтверждении слов верховного ильгена
с неба плавно опустились во двор замка Глессиред три
Чернолатника. Наливулы молча забрали обреченных слуг и
поднялись в высь. Тауриб проводил их взглядом и обернулся к
двум управителям Над-Хогу, который владел Глессиредом и
ТенГеду, только что прибывшим из розысков по следам подозрительной
посудомойки.
- Ну, какие новости?
- Найдена дохлая змея в озере Нарх,- заговорил быстро Тен-Гед.-
Она валялась на берегу. Вскрыв ей брюхо, обнаружили шпоры
и цепь.
Тен-Гед развернул кожаный сверток: цепь и шпоры слегка
излучали сияние. Стоявший рядом ильген протянул, было, руку,
чтобы получше рассмотреть, но Тауриб осек его гневным
предупреждающим окриком:
- Убери руку, олух! Не видишь, они светятся? Только от
прикосновений Долгоживущего может засветится металл. А ты
безрассудный тянешь свои лапы, хочешь обжечься? Такой ожог
долго будет заживать, а, может, вообще не заживет.
Ильген испуганно отдернул руку и извинился перед
Таурибом за свое неуемное любопытство.
- На цепях и шпорах клеймо Тырмека. - сказал Тен-Гед.
- Это я и сам вижу, - процедил сквозь зубы Тауриб. - Что еще?
- Нашли останки черного каргальского коня. Лютеня берег для
себя Ма-Тюг. Я помню, как он хвастался покупкой.
- Меня не интересует какая-то падаль, - фыркнул верховный
ильген. - Дальше.
- Дальше след ведет на мельницу Кодана. Обнаружена осина,
где переночевала беглянка. - вставил молчавший управитель
Над-Хог.
При слове осина, стоявшие поблизости ильгены недовольно
перекосились. Над-Хог заметив недовольство на лицах ильгенов,
тут же поправился:
- Осину срубили и сожгли. На мельнице, и в доме мельника она
не была.
- А мельник Кадон недоверчивый и подозрительный, -
поддержал Над-Хога, управитель Даркнада. - На ночь глядя в дом
родную мать не впустит. В преданности мельника и его
исполнительности законов нашего повелителя можно не
сомневаться.
- Все они, голубчики, хороши до поры до времени, а как что
коснись их собственной шкуры, так самые преданные тебя же
и продадут. И нечего тут расхваливать передо мной мельника!
Не заслужил он похвалы! Шпионка ночевала рядом с его домом,
а этот пузан спокойно дрых всю ночь, не подозревая, кто
находится за его окнами.
- Дом мельника Кадона окружен высоким забором... - несмело
вставил Тен-Гед.
- Молчать! - злобно крикнул Тауриб. Он впился страшными очами
в лицо управителя Даркнада. Тен-Гед охнул и схватился руками
за голову.
- А! Вот почему ты защищаешь мельника. Тебе, увальню,
приглянулась его пухлая дочка. Ну-ну, Тен-Гед, не ожидал от тебя
такого. Ладно, продолжай дальше и впредь не перебивай меня.
Потирая виски пальцами, Тен-Гед угрюмо заговорил:
- Лазутчица, скорее всего, кралась за фургонами мельника до
перевалочного пункта, который находится у Тагырра.
Там след ведет в сторону Болшого тракта. Вполне возможно,
шпионка уехала вместе с обозом. А по Большому Тракту в
сторону Багровых гор за последнее время уехало пять длинных
обозов.
- Все?
- Все.
Верховный ильген Тауриб задумался. Зачем нищенке или
шпионке понадобилось пробираться к Багровым горам? За ними
находится Каргал с обширными долинами и равнинами. Там
расположены многочисленные лагеря войск повелителя. Даже
Тауриб не знал точного количества воинов в войсках повелителя,
знал лишь сам Рагруот. Запомнить расположение всех войск шпионке
не под силу. А потом, как и кому передать добытые сведения?
Обратного пути лазутчице не предвидится. Значит, у шпионки
другая цель? Какая же? Собралась повторить вызов ничтожной
велши Челесс? Однако опять не подходит. Челесс в открытую
бросила вызов повелителю, не скрываясь и не прячась. А эта
лазутчица старается изо всех сил добраться незамеченной к
Багровым горам, затем в Каргал, может и до самого Барага.
Если он, верховный ильген, будет стоять по-прежнему и ломать
голову о целях шпионки, а кристалл Сенклет покажет повелителю
их медлительность, то ильгенов ждет суровая кара.
- Самого быстрого лютеня ко мне! Послать гонцов по Большому
тракту, и что б готовили нам по пути коней. Чем быстрее
мы догоним обозы до Багровых гор, тем лучше для нас. Мы должны
поймать шпионку Долгоживущих! В противном случае, наш
повелитель казнит всех, не исключая и меня, ему не нужны
нерадивые и ленивые слуги!
Все засуетились, загомонили, а Таурибу уже подводили под
уздцы быстроного каргальского лютеня.
Прошли еще два мучительных для Ийвэ дня. Местность кругом
заметно изменилась. Исчезли лесные массивы, появились
каменистые пустоши и голые скалистые холмы красновато-
песчаного цвета. Впереди зловещей черной стеной возвышались
остроконечные Багровые горы, от которых хотелось бежать без
оглядки, а не чтобы приближаться к ним.
Хмурый день клонился к вечеру, как внезапно послышалась
команда охранников обозов:
- Остановиться! Немедленно остановиться. Всем сидеть на
своих местах и не двигаться!
Рядом с фургоном Ийвэ глухо процокали копыта. Она осторожно
высунула голову наружу. Спиной к ней сидел охранник обоза на
взмыленном коне.
Терять теперь нечего, не все ли равно, когда умереть - сейчас
или потом? То, что обозы вдруг остановили, Ональ сразу поняла
причину - из-за нее.
Прыгнув на круп коня, оглушила рукоятью клинка охранника,
скинула его на землю и помчалась во весь опор налево по старой,
заросшей колючками, дороге. Вдогонку послышались крики и свист
стрел.
На каргальском лютене впереди всех мчался Тауриб, за ним
целая свита ильгенов, двое управителей и два отряда малъцелов.
Тауриб остановился возле не пришедшего в себя от удара Ийвэ,
охранника ченга.
- Кто возничий обоих фургонов? - спросил верховный ильген.
Охранники обозов подвели хармата Асхына, полуживого от страха
и оттого, что пощады ему не предвидится.
- Знаешь ли ты, вонючий раб, что за твоей вшивой спиной в
течение нескольких дней прятался вражеский лазутчик?
Но возничий Асхын совсем обезумел от страха перед грозным
Таурибом. Глаза его бессмысленно выпучились, нижняя челюсть
ходила ходуном, и вместо слов Тауриб услышал какое-то
невразумительное мычание.
- Нет, я, вижу, напрасно трачу время на эту никчемную свинью.
Меч мне! - рявкнул Тауриб. Управитель Тен-Гед быстро подал
ему оружие.
Верховный ильген взмахнул мечом и голова несчастного
Асхына скатилась на землю.
- Куда она поскакала?
Ченги показали Таурибу на заброшенную дорогу, уходящую в
глубокое скалистое ущелье Хенсеп.
- Проклятье! - злобно воскликнул верховный ильген. - Дорога
ведет в замок Маркеред, где находятся Проклятые Души. Один
повелитель имеет право находится там. Если шпионка перейдет
мост чрез реку Забвения, то окажется в запретной для нас
зоне.
Тауриб в ярости хлестнул плеткой лютеня, тот дико заржал и
понесся в сторону ущелья. За верховным ильгеном помчались
и все остальные, нахлестывая плетками коней.
Ветер завывал в ушах Ийвэ. Перепуганный конь летел вперед,
боясь несколько самого седока, сколько таинственной силе
исходящей от наездника. Ийвэ в смятении озиралась по сторонам.
Справа и слева уходили в вышину неприступные скалы красно-
коричневого цвета. Дорога, то поворачивала в одну сторону, то
в другую. Чем глубже становилось ущелье, тем теснее зажимали
скалистые склоны дорогу. Встречались порой и завалы из камней,
но конь легко перепрыгивал их.
Ийвэ все чаще оглядывалась назад. Уже не ветер свистел в ее ушах,
а шум погони нарастающим гулом отзывалось в ущелье. Внезапно
дорога круто повернула вправо, и послышалось слабое журчание
воды. Конь быстро пересек узкий мост в виде арки и неожиданно
взвился на дыбы, да так что Ийвэ не удержалась и свалилась на
землю, больно ушибив бедро об острый камень.
Но не это было самое страшное. Ледяная острая игла ужаса
вонзилась в сердце и намертво застряла в нем.
Кальнас словно тисками сжал тело Ональ. Судорожно хватая
ртом мглистый воздух с сильно тошнотворным запахом, она со
стоном поднялась и сразу обратила внимание на растущие на
каменистой почве бледно-синеватые цветы на темно-мохнатых
стеблях и ростом выше колена. Это они источали гнилостный
залах, будто под каждым цветком лежал покойник. Дышать
становилось труднее, вдобавок закружилась голова. Ийвэ отошла
подальше от мервецких цветов, поближе к речке. Речка оказалась
ни чем не лучше ужасных цветов.
Она чем-то напоминала Грязную речку: те же смоляные
медлительные воды, но без коричневой пены. Едва заметная кисея
тумана, зависшая над поверхностью воды.
От близости речки игла ужаса еще глубже вошла в сердце. Ийвэ
в спешке отшатнулась от страшных и опасных вод. Приложив
руку, где бешено стучало сердце, Ийвэ в полном изнеможении
присела на обломок камня. Не успев как следует обдумать, куда
она попала и куда идти дальше, из-за поворота, в клубах
серой-бурой пыли выскочили всадники.
Тауриб осадил лютеня у самого моста. Верховный ильген
иступленно впился страшными очами в щупленькую фигурку в
черных лохмотьях, с растрепанными волосами и усталым
невзрачным лицом. Шпионка в задумчивости сидела на камне. Но
при виде их резко вскочила и обнажила клинок.
Ильгены управители с гвардейцами злобно и надменно
расхохотались. Им ли боятся какого-то оборвыша с жалким клиночком
в руке? Тауриб яростно цыкнул на них. Ведь эти глупцы не понимают
какая разрушительная мощь и сила скрывается в этой тощей
и безобразной харме. Колдовство и козни Долгоживущих не знают
пределов. Они под кого угодно могут так замаскироваться,
или принять ложную личину, что и сам повелитель не сразу разгадает,
кто есть кто. Тауриб опустил поводья и поднял руку в сторону шпионки,
мысленно приказывая ей, подойти к нему через мост и сдаться.
К разочарованию верховного ильгена его чары и мысленный приказ
поглотил туман над рекой.
Ийвэ ничего не услышала, но догадалась: враги на том берегу
не могут перейти мост, даже самый главный колдун в черном,
длинном балахоне с капюшоном, из-под которого ярче света молний
сверкали два жутких глаза с черными узкими зрачками.
- Подумать только, - со злостью прошипел верховный ильген, -
за какой-то стервой в обносках мы гонялись по Хармалогу до
самых Багровых гор, но она не просто Долгоживущая...
- А ну иди сюда, ты грязная шваль из сточной канавы! – не
выдержав, заорал Тен-Гед, но Тауриб оборвал его
предостерегающим взглядом. Управитель Даркнада замолчал,
но погрозил Ийвэ плеткой.
Я приказываю тебе, подойди ко мне! - громко крикнул Тауриб,-
Ты нарушила наши законы: во-первых, шпионила в пользу
Долгоживущих, во-вторых, подстрекала к измене управителей
Ма-Тюга и Хада Силака, в третьих, обворовывала обозы и
угоняла лучших коней, в четвертых, ты должна не стоять передо
мной, а валяться в пыли, как положено нищенке в отрепьях.
У Ийвэ так и закипело внутри от лжи Тауриба, чтобы еще больше
разозлить врагов, вновь уселась на камень и, закинув ногу на
ногу, вызывающе ответила:
- Я не харма и не нищенка! Я не собираюсь подчиняться ни тебе,
ни вашим темным законам. Почему я должна идти к вам? Вам
надо, вы и берите меня. А, может, не решаетесь через мост перейти,
боитесь, он рухнет под вашей тяжестью, и вы искупаетесь в
зловонной реке?
От неслыханной наглости и дерзкого поведения шпионки, ильгены
стали осыпать Ийвэ бранью и грозить убить ее, а управитель
Над-Хог выпустил пару стрел. Стрелы упали ровно на середину
реки и исчезли в мутных водах.
- Разве я приказывал стрелять? - крикнул Тауриб. – Отберите у
неслуха лук и стрелы. Я еще разберусь с ним.
Тауриб вновь посмотрел на оборванку.
- Я повторяю в последний раз, стерва, или ты подчинишься мне,
или останешься здесь навсегда. За твоей спиной находится замок
Маркеред с Проклятыми Душами. Когда ты издохнешь, твоя
поганая душонка навечно останется там!
Ийвэ резко выпрямилась.
- Лучше я сдохну здесь среди мерзких цветов, зато не попаду
живьем в ваши грязные лапы!
Верховный ильген злобно выругался, спешился с лютеня. Пусть
Рагруот Великий отправит его в Запределы, но он нарушит
запрет повелителя. Собственноручно задушит наглую стерву,
возомнившую о себе чересчур много. Какой бы силой она не
обладала, он постарается справиться с ней.
Едва тупоносый сапог колдуна наступил на первый камень
моста, как поднялся сильный ветер. Темно-серые тучи вспучились,
потом закружились, напоминая гигантскую воронку, и из
самой середины воронки вылетели два наливула, а с ними черная-
пречерная туча, очертаниями напоминающая Рагруота.
Тауриб судорожно отдернул ногу от камня на мосту и низко
склонился. Ильгены, управители, гвардейцы, соскочили с
коней и пали ниц перед повелителем.
Ийвэ успела в пол-оборота обернуться и краем глаза заметить
мрачную, высокую, черную фигуру с короной на голове
и развевающимся с полнеба плащом.
Рагруоту достаточно было одного взгляда и чары Грязной речки
спали, показав истинный облик Ийвэ Ональ.
Черный кристалл Сенклет показал Рагруоту об измене и о побеге
в Хармалоге. Но не предатели управители и их трусливые слуги
встревожили Рагруота.
Больше настораживала подозрительная нищенка, за которой до
самых Багровых гор гнался Тауриб с ильгенами и гвардейцами.
Беглянку загнали в ловушку, в ущелье Хенсеп, в запретные
владения замка Маркерод. Никто из его поданных не смел
нарушить границу Маркереда, поэтому повелитель самолично
прибыл туда с двумя Чернолатниками.
- Взять ее и доставить в Бараг! - приказал Собиратель Тьмы.
Громкий, рокочущий бас повелителя отразился от неприступных
стен и скал ущелья громоподобным эхом, вызвав местами
сильные каменные обвалы. А вслед за эхом, услышав голос
своего мучителя, отозвались душераздирающим воем Проклятые
Души в замке Маркеред. Рагруот не обратил на них никакого
внимании. Он молчаливо наблюдал, как рьцари Мрака
подхватили беглянку, застывшую от смертельного ужаса за руки и
поднялись ввысь. За ними черной тучей заклубился Собиратель
Тьмы.
|
|